Кофе и Карнавал - Ролдугина Софья Валерьевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью .TXT) 📗
— У меня есть еще и револьвер, — вздернула я подбородок.
Крысолов склонил голову.
— Тогда цельтесь сразу в глаз. — Он поднялся и шагнул ближе, наклоняясь надо мною, и сердце у меня забилось чаще. — Я не хочу потерять вас.
«А я — вас», — чуть было не сказала я, но вместо этого неловко отшутилась:
— Нельзя потерять то, что вам не принадлежит.
— Верно. Не принадлежит.
В его словах мне почудилась грусть с каплей насмешки над самим собою. А потом он склонился ниже и коснулся моей руки, провел кончиками пальцев выше — к запястью, к локтю, к плечу… Очертил невесомо линию подбородка — и отстранился.
— Боюсь, леди Метель, моё время заканчивается. Доброй ночи вам!
Я медленно выдохнула и зажмурилась. Что-то звякнуло, еле слышно скрипнула дверь.
Когда я вновь открыла глаза, каюта была уже пуста.
…Ладонь Крысолова оказалась слишком теплой для призрака.
Наутро я обошла комнаты своей каюты и тщательно осмотрела замки. Мэдди сказала, что когда она проснулась, всё было заперто на ключ. Мне же не удалось найти никаких следов взлома. Только на скважине входной двери обнаружились еле заметные царапинки, и по их виду нельзя было определить, новые они или старые.
— Вам ночью ничего не… мерещилось? — спросила я между прочим, собираясь к завтраку. Мадлен покачала головой, продолжая аккуратно закреплять мою шляпку серебряными шпильками.
А Лиам поскреб нос перепачканным в чернилах пальцем:
— Ну, мерещилось — не мерещилось, а кто-то по коридору шастал. Посередь ночи у меня дверь будто бы скрипнула. Я к ней — а там заперта, глянул в скважину — и никого… А под утро кто-то что твоя кобыла мимо пробабахал. Ну… и у вашей двери, леди Гинни, остановился.
Я сжала пальцы, сминая плотную ткань юбки.
— Под утро?
— Агась, — подумав, согласился Лиам. — Светать уже начало.
«Значит, не Крысолов», — с облегчением выдохнула я.
Для завтрака мы проследовали в малый зал — там были огромные, в половину стены, окна с панорамным видом на море. Время еще только близилось к девяти, и пассажиры, видимо, ещё спали. Я огляделась по сторонам, надеясь увидеть дядю Рэйвена или Арлин с сестрой — и неожиданно встретилась взглядом с миссис Шварц. Непохожая на саму себя, в старомодном платье цвета тёмного песка, она держала в руках массивную записную книжку и что-то негромко зачитывала вслух сыну. Главы семейства, Карла, поблизости не было.
На мгновение мне показалось, что миссис Шварц с мальчиком смотрятся за огромным столом одиноко и потерянно.
— Лиам, хочешь ещё поговорить с Хенрихом Шварцем? — спросила я воспитанника, поддавшись порыву. Лиам, уже научившийся различать мои вопросы, предложения и настойчивые рекомендации, обреченно вздохнул:
— Конечно, хочу, леди Гинни. Вот мы славно побалакаем — он по-своему, я по-своему, говори, что хочешь — все равно никто не поймет.
— Вот видишь, и бояться нечего, — невольно улыбнулась я и направилась к столику Шварцев.
Рената первая поприветствовала меня и пригласила присоединиться к ней; как выяснилось, они с сыном только ожидали, когда служанка принесет омлет по-средиземноморски и тосты. Я тоже отдала распоряжение о завтраке — более основательном, потому что утреннему аппетиту Лиама мог позавидовать даже Эллис. Да и мне на корабле некуда было спешить — а значит, я могла отдать должное чему-то поинтереснее опостылевшей уже овсяной каши с черносливом по «особому фамильному рецепту» Эверсанов.
— Погода сегодня чудесная, не так ли? И это самое удобное место на корабле, чтоб насладиться ею за завтраком, — начала я разговор с ничего не значащей фразы, но миссис Шварц откликнулась на удивление охотно:
— Да-да, вы правы. Нас с Хенрихом очень рано… как это говорится? Разбудило солнечное сияние? Свечение?
— Солнечный свет, — подсказала я с готовностью. Лиам старательно слушал и улыбался, чинно сложив руки на коленях, как девочка из пансионата Святой Генриетты. — Да, и нас тоже. Мы решили сегодня выйти пораньше. Может, после завтрака совершим небольшую прогулку по верхней палубе… Простите за любопытство, но что вы читали только что? Хенрих слушал вас с таким вниманием… — сделала я многозначительную паузу.
— Ах, это наше маленькое семейное обыкновение… то есть традиция, — быстро поправилась Рената. Определенно, сегодня её внимание было слегка рассеянным, и алманский акцент слышался резче, чем прежде. — Бывало, отец читал мне отрывки из своих исследований. Я, тогда еще маленькая девочка, ничего не понимала, но само звучание формул казалось мне таким… обворожительным? — Она с любовью оглянулась на сына. — Но Хенрих, пожалуй, умнее меня. Он хочет не просто слушать, но и учиться, поэтому мы читаем с ним кое-что из основ — каждое утро. Я сама готовлю урок накануне, — вздохнула Рената и созналась: — Мне всегда хотелось заниматься преподаванием. Учить юные умы тому, что знаешь и любишь с детства — что может быть лучше?
Припомнив, о чем мы говорили с леди Клэймор незадолго до моего отъезда, я предположила:
— А разве не открылись недавно женские курсы при Университете Майнца? Это уже далеко не первый университет на материке, в котором женщины могут посещать лекции не только в качестве вольных слушателей. Если помнится, то наш Бромлинский Университет принимает не только джентльменов, но и леди уже около тридцати лет. И если в Лотарской Конфедерации не далее как четыре года назад Анна Таммен стала профессором философии, почему бы вам не попытаться стать первым профессором химии?
В первое мгновение Рената Шварц замерла, и скулы у нее порозовели. Хайнрих, который вроде бы не знал толком аксонского, словно поняв что-то, также подался вперед, и в глазах у него, обычно скучающих и стеклянных, появилось живое выражение… Но почти сразу же миссис Шварц отвела взгляд и неловко рассмеялась:
— Боюсь, что химия — слишком тяжелая наука для женского разума. По крайней мере, так считают мужчины.
— А ваш отец? — спросила я. — Он ведь читал вам свои записи.
Рената не нашлась, что ответить. Повисла неловкая пауза, и я поспешила перевести разговор на менее болезненную тему.
Оказалось, что миссис Шварц успела уже исследовать всю «Мартинику» — кроме служебных помещений, разумеется. В никконском зале я уже побывала, как и в библиотеке, но вот рассказ о небольшом «зимнем саду» меня удивил и заинтересовал. В свою очередь Рената проявила любопытство и спросила о том, правду ли писали в газетах о происшествии с Душителем. Я сперва с охотой пустилась в пространный рассказ, но, заметив, как напрягся Лиам, спохватилась. Затем мы заговорили о развлечениях на корабле и сошлись на том, что фейерверк накануне был великолепен… и как-то само собою получилось так, что речь зашла о Чендлере.
— Странное происшествие, — нахмурилась миссис Шварц. — Мистер Чендлер казался мне таким спокойным и, как это говорится… обходительным мужчиной.
— О… действительно?
Мне стоило немалых трудов вытравить из голоса нотки сарказма.
— Да-да, он очень помог нам с Карлом в Бромли. Стыдно признаться, но мой муж имеет склонность к азартным играм. Изредка случаются… неприятности, — неуверенно произнесла Рената, глядя на меня, но потом, очевидно, сочла, что на сплетницу я на похожа и продолжила: — В тот вечер Карл сел играть в дурном настроении, а я отвлеклась на беседу с профессором Майером и не… — «…не уследила», — явно просилось на язык, но Рената пожалела супруга и не стала вдаваться в подробности. — Вот только один из игроков оказался слишком везучим… Как это называется? Когда удача не настоящая?
— Шулер? — предположила я, вспомнив почему-то Фаулера.
— Да, именно так! — глаза Ренаты сердито сверкнули. — А ведь с виду был такой приятный юноша, с такими, как это называется? Ах, да, каштановыми кудрями. И к концу вечера Карл был уже ему должен большую сумму. А тот нечестный господин требовал её немедленно, потому что он якобы наутро уезжал из Бромли. Но мистер Чендлер был так любезен, что ссудил Карлу нужную сумму. А потом пригласил нас в свое поместье. Он так увлекается наукой — это очень приятно. Жаль, что мало таких разумных и честных людей.
