Морская школа - Коковин Евгений Степанович (читать книги онлайн без txt) 📗
В первый день, возвращаясь из школы, я еще с улицы увидел у окна маму. Она сидела и что-то шила Она тоже увидела меня и встала. И улыбнулась той светлой улыбкой, которая запомнилась мне со времен отца.
Не означала ли эта улыбка, что в моей мальчишеской жизни наступила новая пора?..
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
СВОИМИ РУКАМИ
В учебной мастерской на стене висел огромный фанерный щит. На щите были укреплены изделия тех ребят, которые учились уже второй год. Поблескивали отполированными гранями слесарные ручники, различных размеров клуппы с плашками для нарезания резьбы, ручные тисочки, угольники, плоскогубцы и круглогубцы. Нам никак не верилось, что такие замечательные вещи изготовлены нашими соломбальскими мальчишками, которые еще год назад лазили по заборам, играли в «чижика» и не смогли бы сказать, для чего служит кронциркуль.
Но вот прошел месяц, и Василий Кондратьевич уже многому научил нас в слесарном деле. Мы прорубали крейцмейселем канавки в железе и чугуие, выравнивали напильниками поверхности, действовали ножовками, дрелями и шаберами.
Все ребята спешили поскорее закончить одну работу, чтобы получить очередную, более сложную.
Костя был в числе первых – он уже опилил поковку болта, нарезал его и теперь делал для этого же болта гайку.
Мы с Илько застряли на просверливании отверстий. Просверлить ручной дрелью десять отверстий в толстой чугунной плитке – это была для нас нелегкая и очень длительная работа.
Гриша Осокин отстал даже от нас.
И вдруг произошло невероятное. Накануне Гриша начал также сверлить отверстия в чугунной плитке. Часа полтора перед окончанием работы он яростно крутил рукоятку дрели, но дело у него двигалось плохо. Он не просверлил и одного отверстия. На другой день Гриша снова принялся усердно трудиться.
Вдруг он спросил у меня:
– Много еще осталось?
– Скоро восьмую досверлю.
– А я уже закончил все десять.
– Не ври! – не поверил я.
Гриша подошел ко мне и показал свою плитку. В ней действительно были просверлены насквозь десять отверстий.
Я усомнился:
– Это не твоя плитка.
– Ну да, не моя! Видишь, номер мой.
На изделии каждого ученика выбивался личный номер. На плитке, которую показал мне Гриша, стоял его номер – «19».
– Что-то очень быстро, – удивился я. – Когда ты успел?
– Вот сумей-ка! – Он усмехнулся и пошел сдавать работу мастеру.
– Осокин нас опередил, – сказал я Илько.
Илько продолжал сосредоточенно работать и ничего не ответил.
«Нужно торопиться», – подумал я. Мельчайшие, словно пыль, серые опилки чугуна сыпались из-под сверла на губки тисков. Рукоятка проворачивалась с трудом.
Когда, по моим расчетам, сверло уже должно было выйти с обратной стороны плитки, неожиданно что-то хрустнуло. У меня помутилось в глазах. Отдернув дрель, я увидел кончик сверла, торчащий в плитке. Другой кончик оставался в дрели. Сломал!
Я положил дрель на верстак и огляделся. Все ребята работали, мастера поблизости не было. Кажется, никто не заметил этого неприятного происшествия.
Но что же делать? Не следовало торопиться и сильно нажимать на дрель. Если бы где-нибудь достать сверло такого же размера!
Я попытался вытащить обломок сверла из плитки, но тщетно. Стальной стерженек со спиральными вырезами словно врос в чугун. В этот момент к моим тискам подошел Илько. Он хотел что-то спросить, но заметил поломанное сверло и встревоженно взглянул на меня:
– Сломал?
– Ну да, только молчи. Попадет мне теперь! Что делать?
– Не горюй, Дима, – участливо заметил Илько. – Давай скажем Косте.
Мы позвали Костю на совещание. Но чем он мог мне помочь? Костя наморщил лоб, ничего не придумал и сказал:
– Нужно показать мастеру.
– Заругается.
– Верно, – подтвердил Илько, – покажи мастеру. Ведь не нарочно же ты сломал! Иди, Дима, не бойся. Хочешь, я с тобой пойду?
– Нет, лучше я один.
С душевным трепетом и дрожью в коленях подошел я к конторке, где сидел Василий Кондратьевич.
В дверях я столкнулся с Гришей Осокиным. Он был сумрачен и не сказал мне ни слова.
– Василий Кондратьевич, – боязливо начал я, едва переступив порог, – у меня несчастье случилось…
– Что такое? – Мастер отодвинул журнал посещаемости, который он заполнял.
– Вот видите… сверло сломалось…
Я подал ему плитку с застрявшим кончиком сверла. Мастер осмотрел обломок и сказал:
– Пленка, с трещинкой сверло было. А ты перепугался небось?
– Перепугался, – признался я.
– Ты тут не виноват. С браком сверло было. Вот возьми другое, только осторожнее сверли, равномерно и не пережимай. И хороший инструмент нарушить можно, если без осторожности.
Мастер зажал мою плитку в маленькие тиски, достал какую-то рогульку и без особого труда вывернул из плитки обломок.
С чувством облегчения вернулся я к своим тискам и торжественно показал Косте и Илько новое сверло.
– А Гриша все снова сверлит, – сообщил Костя. – Мастер здорово рассердился на него.
Секрет быстрой сверловки Гриши раскрылся очень просто. Мастер взглянул в отверстие плитки на свет и строго спросил:
– Где сверлил? На каком станке?
Гриша начал было уверять, что все отверстия он просверлил сам ручной дрелью.
Мастер посмотрел на него долгим укоризненным взглядом:
– Тут просверлено на станке, по отверстию видно. Ты что же, Осокин, сюда пришел учиться или обманом заниматься?
Гриша не выдержал и во всем сознался.
Оказывается, накануне вечером он положил плитку в карман и унес ее домой. Утром, пока мы были в школе на уроках, Гришин брат, работавший в механическом цехе лесопильного завода, за несколько минут просверлил в плитке десять отверстий на сверлильном станке. В перерыв он передал плитку Грише.
Оказывается, это же самое Осокин предлагал сделать и Илько. Однако Илько честно отказался. «Я сам просверлю, – сказал он. – Мне научиться надо. И тебе не нужно делать на станке, это неверно». Но Гриша не стал слушать Илько.
Перед окончанием работы Василий Кондрдтьевич созвал всех ребят нашей группы. Он рассказал о мальчике, который десяти лет пошел на завод в ученье. Ученье заключалось в том, что парнишка подметал цех, убирал от станков стружки и таскал тяжелые поковки. Три года ему не разрешали к инструменту даже прикасаться. А однажды, когда он попробовал ножовкой отпилить кусочек от железного стержня, мастер цеха надавал ему подзатыльников.
– Этот парнишка был я, – сказал Василий Кондратьевич с горечью. – Так нас в старое время учили.
Потом он рассказал об одном ученике, не назвав фамилии, который сегодня хотел обманом опередить товарищей и получить хорошую отметку.
– Кто это? Кто? – спрашивали ребята.
Гриша Осокин стоял, потупив глаза. Было видно, что он тяжело переживает свой поступок.
За обман начальник школы на первый раз объявил Осокину выговор. При этом он сказал:
– Твой старший брат, видимо, не очень любит тебя, если не хочет, чтобы ты сам учился хорошо и терпеливо работал.
Вскоре история с Гришкиной плиткой почти забылась.
С каждым днем все шире и многообразнее открывался для нас мир мастерства. С каждым днем, с каждым часом жизнь становилась интереснее. Мы, мальчишки, вчерашние голубятники и ветрогоны, познавали основу основ жизни, самое прекрасное на земле – труд.
Василий Кондратьевич вручил мне железный, откованный в кузнице болт с круглой головкой. Это была первая настоящая работа. Ведь все, что я делал до сих пор, в дело не шло. Просто меня учили пользоваться инструментом. Плитки, шпильки, куски железа, мною обрубленные, опиленные, отшлифованные и просверленные, ни на что не годились. Болты с гайками – это был заказ, полученный морской школой от какого-то предприятия.
Пусть ребята с нашей улицы, которые не учатся в морской школе, думают, что обработать болт – работа пустяковая. Пусть они так думают! А сумеют ли они сделать разметку шестигранника на круглой головке болта? Им и в голову не придет забелить головку мелом, чуть смоченным водой. Они вряд ли догадаются воспользоваться циркулем и кернером – специальным инструментом для пробивания точек на металле.
