Когда боги спят - Алексеев Сергей Трофимович (книги бесплатно без txt) 📗
– Отлично, – улыбнулся лишь тонкими губами, а глаза оставались холодными. – У вас есть желание остаться на месте губернатора? Признайтесь, ведь нелегко уходить после десяти лет?
– Нелегко, – признался он. – Но желания нет.
– Я бы уступил вам.
– Юмор принимается. Что дальше?
– Это я вам серьезно говорю.
– Тогда вы просто великий оригинал.
– Ну, хорошо. Это шутка, извините. – Он спрятал глаза. – Предлагаю вам должность вице-губернатора. Прошу вас, не спешите с ответом. Есть время подумать.
И это он считал хорошей новостью! Неужели серьезно намеревался облагодетельствовать, проявить снисхождение к побежденному сопернику? Или что-то придумал? Например, таким образом заполучить тяглового мерина?
– У вас же есть господин Межаев! – наигранно изумился Зубатый. – Спит и видит это место.
– Межаев еще не дорос, я считаю.
– А мне все время казалось, перерос...
– Он знает свое место. А на этой должности я хотел бы видеть вас.
– Спасибо, я отказываюсь без раздумий, – бесцветно произнес Зубатый. – Чтоб не путаться у вас под ногами. Я старый комсомольский вожак, а сейчас нужны новые мысли.
Крюков не стал настаивать и уговаривать, принял к сведению и почему-то обеспокоился.
– В таком случае плохая новость вытекает из хорошей. Предлагаю отложить инаугурацию на одну неделю.
– Не вижу оснований, – сухо сказал Зубатый.
– Объясняю. – Он еще чем-то был недоволен. – Я привлек экспертов из Москвы, начал изучать финансовую и экономическую ситуацию в области и пришел к выводу, что здесь не все благополучно. Прежде чем вступить в должность, мне потребуется несколько проверок и экспертиз, а это займет время.
В первый миг мелькнула мысль – он что, намерен подтянуть его под уголовную статью? Запугивает, чтоб согласился на унизительную должность вице-губернатора? А зачем еще нужны проверки?
В противовес своим согражданам у Зубатого было гипертрофированное чутье ко лжи во всех ее проявлениях, отчего он глубоко и тихо страдал, ибо жил в пространстве, где она, эта всесильная ложь, имела три измерения, и уровень правды оценивался по тому, какой процент вранья она содержит, а высота благородства – по тонкости и качеству неправды. Так вот, глядя на Крюкова, он почти сразу ощутил тонкую шелковую нитку лжи, которой были прошиты все его слова, и настолько искусно, что скрадывалась конечная цель.
– Финансовые проверки можете сделать, вступив в должность, – отпарировал Зубатый. – Мои грехи – это мои грехи, к вам не пристанут, и скрываться я не намерен.
Вероятно, Крюков не ожидал столь резкой отповеди, рассчитывал на компромисс и на минуту растерялся.
– Анатолий Алексеевич, это в ваших интересах – без проблем передать хозяйство.
– Принимайте – передам! Хоть сегодня.
– Если бы вы согласились на мое первое предложение, никаких вопросов не стояло бы вообще.
Все-таки ему нужен был пахарь, черносошный крестьянин...
– Что-то я не понимаю вас, – усмехнулся Зубатый. – Все время стремились к власти, а когда она оказалась в руках, возникают какие-то вопросы... Вы что от меня хотите?
– Перенести срок инаугурации.
– Да ведь я здесь не распоряжаюсь. Обязанности исполняет Марусь, все вопросы к нему. Я человек уже посторонний, пришел вот личные вещички забрать, мусор из стола выгрести.
– Что вы мне говорите? – вдруг вскричал и сразу же осадил себя Крюков. – Марусь без вас не принимает ни одного решения. Департаменты все вопросы согласуют с вами. Так кто здесь распоряжается, уважаемый Анатолий Алексеевич?
– Согласен, определенная инерция существует, – признался Зубатый. – Но это естественно при передаче полномочий, многие проработали со мной все десять лет, сказывается сила привычки. Не вижу причин для паники. Тем более нет смысла откладывать инаугурацию. Приходите и работайте.
– И все равно я вынужден перенести срок!
– Ваше право. Я сейчас же покину помещение.
Он вскочил и тут же сел, видимо, спохватившись, что ведет себя по-мальчишески, слишком эмоционально.
– Я просил бы вас не делать этого.
– Что не делать?
– Покидать... Уходить. Я пришел не для того, чтобы выставить вас. Наоборот, и это прозвучит неожиданно: попросить остаться до инаугурации. И продолжать... скажем так, консультации исполняющего обязанности губернатора и руководителей департаментов.
Он говорил правду, чему Зубатый тихо изумился. Ошибиться он не мог, если только за этой правдой не было какого-нибудь слишком изощренного вранья. Но тогда где бывший армейский завклубом научился так блестяще, с убедительностью поистине кремлевской, лгать?
– Заместители с работой справляются, не вижу смысла в таких консультациях, – отчеканил он.
– Я никому из них не доверяю, – заявил Крюков. – И более всего – Марусю. Они при вас работали хорошо, а сейчас каждый готовит себе базу, запасные позиции. И есть факты.
– А мне вы доверяете? – Зубатый не мог, да и не хотел скрывать сарказма, однако тот не услышал или услышать не пожелал.
– Вам доверяю.
– Спасибо, но я вынужден отказаться, не называя причин.
Крюков встал, задвинув стул, застегнул пиджак и сделал знак доверенным лицам. Те по-солдатски четко удалились за дверь.
– Да, мои проверяющие работают, и им требуется время, – заговорил он, глядя в стол. – И вместе с тем, должен сказать откровенно, мне лично нужна неделя отсрочки. Дело в том, что тяжело заболела мать. И мне необходимо вывезти ее из Кемеровской области. Самому, лично – надеюсь, понимаете почему. Да и она просто ни с кем не поедет... Вывезти сюда на жительство и организовать хорошее лечение. Здесь я это могу. Там она не протянет и месяца.
На последних фразах он стал заикаться, часто заморгал и слегка искривился рот, – видно, задавливал в себе слезы и пытался справиться со своим лицом, вышедшим из повиновения. Этот его физический недостаток, скорее всего, и был следствием отцовских истязаний. Крюков его стеснялся, все время тщательно скрывал, однако на удивление его гримасы и внезапное искривление лица очень нравились женщинам. Они говорили, будто все это создает редкий мужской шарм, делает лицо мужественным и сильным, дескать, сразу видно, что этот человек много чего пережил, а потому должен быть благородным и снисходительным. А некоторые, склонные к физиогномистике женщины вообще утверждали, что внешний физический недостаток Крюкова – признак еще не раскрытой гениальности.
– Что ж ты сразу не сказал? – проворчал Зубатый, смиряя желание оттрепать его за оттопыренное красное ухо. – Конечно, езжай! Потерплю я неделю...
– Благодарю вас. – Он по-военному развернулся и пошел было к двери, но что-то вспомнил, замялся. – И еще... Личная просьба. Не могли бы вы уехать из губернаторского дома к моему возвращению? Хотелось бы привезти маму сразу на место...
– Съеду, – пообещал Зубатый.
И, глядя ему вслед, подумал, что надо бы при случае спросить у Снегурки, если Бог наказывает отца с матерью через детей, то бывает ли наоборот? Чтоб наказывал детей через родителей?
4
Ждать Снегурку долго не пришлось, случай представился через минуту, едва Крюков покинул кабинет. Должно быть, в администрации уже знали о приезде Зубатого, и выстроилась своеобразная очередь. Зоя Павловна отворила дверь и осталась на коврике для нагоняев.
Тогда, расставшись у памятника лошади, они не договаривались о встрече, Зубатый ни о чем ее не просил, поскольку с такой же гипертрофированной силой чувствовал правду. Известие о кричащем юродивом старце возле старого здания администрации его не то чтобы поразило или шокировало – вызвало глубокое чувство потери, сравнимое разве что с потерей сына. В этом состоянии он и ушел от памятника, даже не попрощавшись со Снегуркой.
И вот она стояла, виноватая, напряженная, бледная, хотя и раньше не отличалась здоровым цветом лица, с редкими волосиками, зачесанными назад, бесцветными бровями, ресницами и заострившимся носиком, как у покойника.
