Дикий урман - Севастьянов Анатолий (читать книги полностью .txt) 📗
– Поешь, Вадя. Ты же сегодня весь день не евши.
– Нет, Федор, завтра. Давай я тебя в шалаш затащу – и спать. А то ведь тут комары сожрут.
Кое-как заткнув вход травой, Росин вытянулся на сене… Но сон пропал. Болели натруженные руки, ломило уставшие от лазания ноги. В темноте не за что было зацепиться глазу. За нетолстой стенкой шалаша шуршали листьями мыши.
«Что подумает Оля, не получив письмо?… Начнут искать – не найдут. Матери сообщат: погиб или пропал без вести. А ей ведь никто ничего не скажет… И хорошо. Пусть ждет…»
Через несколько дней садок кишел рыбой. На всякий случай Росин забил еще несколько кольев, укрепив загородку.
Над садком с криком кружили чайки, привлеченные всплывшими дохлыми карасями. «Надо, пожалуй, выбросить уснувшую рыбу».
Росин вошел в садок. Вода словно вскипела. Десятки рыбьих морд натыкались на голые ноги. Росин шагнул назад, наступил на скользкого, затрепетавшего карася и выскочил на берег. «Ладно, чайки вытащат».
Однажды утром Росин прибежал от озера к Федору.
– Ты знаешь, как обрезало! Все верши почти пустые.
– Значит, все, кончилась страда. Однако ладно, порядочно насушили. Да в садке, сказываешь, раза два по стольку?
– Да, там основной улов.
– На зиму хватит… Ступай притащи оттуда корзиночку, чистить буду.
Вскинув корзинку за спину, Росин зашагал к садку. Еще издали увидел, как над кустами, скрывающими садок, белыми хлопьями метались чайки. «Вот ведь сколько собралось. Пусть поработают», – думал Росин, широко шагая проторенной за эти дни тропкой.
Голоса чаек становились все громче. А заметив человека, птицы заорали еще пронзительнее.
«Никогда не видели столько рыбы, поэтому и орут».
Росин вышел из кустов и обмер… В садке, бойко работая лапами, орудовал медведь. Весь мокрый, он проворно поворачивался то влево, то вправо и обеими лапами торопливо вышвыривал на песок рыбу.
– Ах ты, бурая тварь!!! – заорал Росин и пустил в медведя корзиной.
Перепуганный зверь отскочил назад и свалил колья. Одним прыжком он выскочил из воды и напролом ринулся в чащу, преследуемый орущими чайками.
Росин подбежал к садку. Из грязной, мутной воды через пролом уходила рыба.
Глава 11
Росин склонился к Федору и, чуть прищурившись, следил за острием ножа. Со своего сыромятного ремня Федор срезал узкую длинную полоску.
– Тебе неудобно, дай-ка я. – Росин нетерпеливо забрал у Федора нож.
Опять склонились к ремню, но тут же выпрямились – полоса перерезана посередине.
– Почто торопишься? Спортил все. Режь теперь с другой стороны, что ли, – рассердился Федор.
– Нет, уж лучше ты.
И снова: ни миллиметра вправо, ни миллиметра влево. Осторожно срезал Федор узкую полоску для тетивы. Срезал, подергал за концы, пробуя на прочность.
– Должно быть, подойдет, крепкая…
Зажав между коленями желтое, как кость, упругое древко лука, выстроганное из сука кедра, Росин привязал скрученную тетиву. Стрела приготовлена еще раньше. Росин положил ее на лук, натянул тетиву – и через всю поляну промелькнула стрела, пронзив ветки дальних елей!
– Ишь ты! Как далече! – удивился Федор. – А ну-ка вверх.
Росин сбегал за стрелой, и она взвилась, почти пропав из глаз. Только темная точка не больше мошки. Запрокинув голову, Федор смотрел на эту точку. Потеряв где-то там, в вышине, силу, стрела перевернулась и понеслась вниз, прямо на Федора. Он сжался, закрыл руками голову, подобрал здоровую ногу. Тук! – глухо ударила стрела в метре от него. Росин облегченно вздохнул.
– Перекалечишь со своим луком. Посмотри, как впилась!
– Ну уж если на тебя, – засмеялся Росин, – стрела нагнала страху – дело будет. Во всяком случае, для охоты на рябчиков оружие вполне подходящее.
Сделав десятую стрелу, Росин скомкал сухую траву в шар чуть ли не с глухаря, отошел шагов на двадцать и одну за другой выпустил в него стрелы. Но все мимо… Ни одна не попала в цель.
Федор укоризненно покачал головой.
– Ничего, Федор, цыплят по осени считают.
Росин собрал стрелы и снова одну за другой выпустил в травяной шар. Опять неудача. Опять собрал. И так – пока не заныли пальцы…
– Вот теперь и на охоту можно. – Росин нагнулся к комку и вытащил из него все десять стрел. – К ручью пойду, там рябчики попадались.
Только подошел к ручью, в ельнике перепорхнул рябчик. Росин опустился на колено, натянул тетиву, и рядом с рябчиком промелькнула стрела. Мелькнула еще стрела… И рябчик, хлопая крыльями, закувыркался на земле.
– Ну-ка, ну-ка! И правда убил! – удивился Федор. – Ты понимаешь, мясной суп! К черту рыбу! Понимаешь? Мясной!
Затрещал костер, запахло паленым пером, и вскоре языки пламени уже лизали бока маленького глиняного горшка.
…Миски опустели мигом. Росин еще раз заглянул в горшок. Пусто. Взял лук, стрелы.
– Пойду опять. Что за обед – рябчик на двоих?
Пришел снова в тот ельник. Ни живой души… Но вот на ветках у самой вершины какое-то движение. Над гроздью шишек сидела освещенная солнцем белка. Рыжий пушистый хвост прижала к спинке, будто прикрылась им от холода. Заметив Росина, белка перестала грызть шишку и неподвижно сидела на ветке. Уши зверька были без кисточек, мех рыжий, только около передней лапки белело брюшко. Росин стоял неподвижно. Зверек бросил шишку и умылся так же, как умывается кошка, только не одной лапкой, а сразу двумя. Умывшись, она сжала лапки в кулачки и будто утерлась покрытыми шерсткой кулачками.
Цепляя одеждой за сучья и отводя еловые лапы, Росин стал пробираться вдоль ручья. «Когда не надо, везде порхают, а тут ни одного рябчика. Хорошо бы, тетерева на этой поляне кормились. Вот бы за этим кустиком. Сидели бы, клевали что-нибудь. Или рябчик вот на эту елку сел». Но тетеревов на поляне не было, рябчик не садился, а Росин все мечтал. Увидел подходящее место – мох, клюквенник и думает: «А вон там бы глухарь сидел. Шею бы вытянул и на меня смотрел». Росин нагнул голову, стряхивая с шеи попавшие за ворот хвоинки, и снова взглянул под сосенку. Там, вытянув шею, стоял и вопросительно смотрел на него глухарь! Росин оторопел: «Кажется или не кажется? Глухарь или не глухарь?»
Он не верил своим глазам, а пока не верил, глухарь побежал, захлопал сильными крыльями и улетел! Росин от досады пустил вдогонку стрелу. Но где там – глухаря уже и видно не было среди деревьев.
Наконец почти из-под ног взлетел рябчик. Сел на елку, припал к сучку и блестящим глазком следил за Росиным. «Поближе подойду, подпустит». Пригнувшись, Росин подошел к елке и поднял лук. Рябчик замер, готовый в любую секунду сорваться. Стрела мелькнула рядом. Росин схватился за другую, но поздно – птица пропала в ельнике.
– Тут-то промахнулся, – ругал себя Росин. – Каких-нибудь метров шесть – и мимо!
…Ельник сменился чахлым низкорослым сосняком. За ним березовая роща, совсем такая, какие есть и в Подмосковье. Только без грачиных гнезд.
Ду-ду-ду! – захлопал крыльями бородатый глухарь, поднявшийся от крайних березок. Росин спешно пустил стрелу. Но она пролетела намного в стороне от птицы. Роща перешла в частый тонкоствольный березняк. Видно вокруг на тридцать-сорок шагов, не больше. Всюду белый частокол деревьев. На зачахших от нехватки света березках разрослись лишайники. Всюду на стволах грибы-трутовики, похожие на лошадиные копыта. В сумраке и сырости гнили упавшие деревья. В ямах под выворотами стояла темная, почти черная вода.
От воды взлетел куличок и, кланяясь, сел на верхушку высокого березового пня. Росин прицелился и отпустил тетиву. Стрела вонзилась в трухлявый пень, а куличок, испуганно крича, понесся над вершинами.
Росин бросил лук и сел на кочку. «Ружье бы… А то не охота – одно расстройство». Росин посмотрел на лук. «А ведь когда-то и ружье вот так чуть не бросил. А потом… По тысяче прицеливаний в день. Все стены в комнате, как зоологическая карта, в фигурках зверей и птиц. А всякие скользящие, летящие мишени! Что только не придумывал. И ведь сенсация была на стенде. Первый раз стрелял – и норма мастера спорта… „Без тренировок!“ – как все считали».
