Том 4. Пожиратели огня (с илл.) - Жаколио Луи (смотреть онлайн бесплатно книга .TXT) 📗
Что касается Люса и Фролера, то, объяснив графу, что пока их услуги не нужны, они отправились побродить по окрестностям и ознакомиться со страной как простые туристы.
Наконец столь долго ожидаемый решительный момент настал: однажды вечером, по окончании обеда, вместо того чтобы по обыкновению проститься со своими гостями, князь Свечин попросил их перейти из столовой в большую залу, куда приказал подать кофе. Все были в сборе, даже и оба полицейских агента, Люс и Фролер, как раз в этот день вернувшиеся из своих странствований.
В это время как раз подали телеграмму от Джильпинга.
— Господа, — сказал Свечин, когда радостное волнение, вызванное посланием почтенного джентльмена, несколько улеглось, — я пригласил вас сюда, чтобы сообщить о результатах моих усилий за этот месяц и вместе с вами назначить день и час нашего отправления. Но только что полученная телеграмма побуждает меня отложить мои сообщения до приезда вашего общего приятеля, принимавшего столь деятельное участие в вашей истории!
Все единогласно согласились с князем, после чего он попросил позволения удалиться, так как должен был повидаться с одним человеком, которого намеревался сегодня представить им, но ввиду изменившихся обстоятельств решил отложить и это представление до приезда мистера Джильпинга.
Спустя десять дней достопочтенный лорд Воанго, сидя на своем доблестном Пасифике, въезжал в Астрахань.
Его крупный, солидный живот и татуированный нос, и без того расцвеченный яркими красками из-за обилия поглощаемых им спиртных напитков, были так комичны, что молодой князь с трудом удерживался от смеха. Но когда достопочтенный Джильпинг поднес ко рту свой неразлучный кларнет и, по своему обыкновению, заиграл псалом, Свечин не выдержал и разразился громким хохотом.
Когда все мало-помалу угомонились, Джильпинг пересказал своим друзьям все свои приключения со времени их отъезда из Австралии, а те со своей стороны рассказали ему обо всем случившемся с ними в Париже.
В этот же вечер должно было состояться общее совещание, отсроченное до приезда лорда Воанго. К назначенному времени все собрались в большой зале. Князь на минуту отлучился, затем вернулся в сопровождении пожилого человека лет пятидесяти, воинственного вида геркулесовского телосложения, который обвел присутствующих испытующим взглядом, но не промолвил ни слова.
— Господа, — сказал князь, — позвольте вам представить Данилова, моего старого и верного слугу, бывшего крепостного нашей семьи; он отказался от воли, чтобы неотлучно состоять при мне. Его предок спас моего предка, и его семья насчитывает так же, как и моя, десятки поколений!
XX
НЕТРУДНО ПРЕДСТАВИТЬ СЕБЕ, КАКУЮ страстную жажду мщения испытывал молодой князь Свечин по отношению к Ивановичу, заставившему его пережить самые ужасные в его жизни минуты, отчаяние и ужас в душном гробу. Кроме того, он не мог забыть, что унижался перед этим выскочкой. Ах, он все готов отдать, чтобы только держать его в своих руках: он заставит его испытать в сто раз большее, чем испытал сам!
Свечин прибыл в Астрахань ночью: ради успеха задуманного им плана необходимо было, чтобы Иванович не подозревал о его присутствии в Астрахани. Никто не сопровождал его. Дворец князя находился на расстоянии чуть не целой версты от того дома, где остановились Иванович и Холлоуэй. В заколоченном и пустом доме Свечина жили только два человека: Иван Баринов, управляющий всеми поместьями князя на побережье Каспийского моря и на Волге, и дворовый Данилов, служивший привратником в доме.
Этот Данилов был главным табунщиком, исколесившем всю степь вдоль и поперек. Когда он состарился, ему предоставили место привратника. Данилов был безгранично предан Свечиным и готов был идти на смерть по первому слову своего молодого господина.
Прибыв в Астрахань, князь, стараясь быть незамеченным, добрался до своего дворца, через маленькую калиточку в изгороди проник в свой дом и прямо прошел в кабинет Ивана Баринова, который при виде молодого князя чуть было не лишился чувств.
— Вы здесь, ваше сиятельство, и никого из нас не предупредили? Боже мой, у нас ничего здесь не приготовлено для вашего приема! — засуетился он.
— Я здесь инкогнито, Баринов, никто не должен знать о моем присутствии! — сказал князь.
— Слушаю, — проговорил Баринов, — ваша воля для меня закон; вы знаете, что на меня и на Данилова смело можете положиться!
— Я знаю вашу преданность и рассчитываю на нее, друзья; выслушайте меня. Вы, конечно, слышали о существовании Общества Невидимых. Это Общество получило такое название потому, что его главари неизвестны, о них только догадываются!
— Я что-то слышал об этом! — заметил управляющий.
— Так вот, пользуясь тем, что члены этого Общества не знают своего главаря, управляющего ими, шайка негодяев, имеющих, по-видимому, хорошие связи в высших сферах, вздумала использовать в свою пользу громадную силу, власть и капиталы этого Общества и сделала это так ловко и умело, что до сего времени не было никакой возможности уличить их. Мне было поручено проследить их в Париже, где некоторые из их действий возбудили подозрения Третьего Отделения. Об этом проведали мнимые Невидимые и решили стереть меня с лица земли!
— Вы меня пугаете, князь! — воскликнул Баринов.
— Меня заманили в западню, — продолжал князь, — связали и отвезли в заброшенный дом на окраине города. Сюда явился мнимый генерал Хосе де Коррассон и какой-то человек в маске, который объявил, что я приговорен к смерти Верховным Советом Невидимых и что приговор этот будет немедленно приведен в исполнение: я буду живым зарыт в землю!
— Боже правый! Отчего не было при вас никого из ваших верных слуг! — воскликнул управляющий.
«Покажи мне свое лицо, негодяй, — сказал я, — чтобы мне знать, кто мой палач!»
«Пусть так, если ты этого непременно хочешь, — проговорил „человек в маске“, — все равно, злоупотребить этим тебе не удастся!» И он сорвал с себя маску. Представь себе мое удивление, когда я увидел перед собой отставного казачьего полковника Ивановича!
— Того самого, у которого здесь есть собственный дом?
— Ну да! Тогда я увидел, что бесповоротно погиб. Но у меня явилась счастливая мысль попросить разрешения написать последнюю волю; это дало мне возможность выиграть время, и, вероятно, этому обстоятельству я обязан своей жизнью, так как в то время, как меня уже заколачивали в заранее припасенном деревянном гробу, я вдруг услышал шум и пистолетные выстрелы… Затем кто-то раскрыл мой гроб и вернул меня к жизни. Моим спасителем оказался молодой француз, граф Лорагю д'Антрэг, уже более двух лет ведущий борьбу с этими мнимыми Невидимыми, главарем которых является Иванович. Молодой граф рассказал мне свои невероятные приключения и поделился своими планами; мы с ним очень скоро сошлись. Он дал клятву преследовать Ивановича, которому тогда удалось благополучно бежать от нас, и покарать его за все злодеяния.
— Ах, князь, пусть они лучше не отваживаются преследовать Ивановича здесь, в уральских степях, где наше полудикое население всецело будет на его стороне. Заранее можно поручиться, что из этих иностранцев, которых Иванович, по-видимому, нарочно постарался заманить в степи, ни один не вернется живым на родину!
— Да, но ты забываешь, что теперь граф не один: с ним и я заодно! Я также поклялся захватить этого Ивановича живым или мертвым и учинить над ним такую же расправу, какую он хотел учинить надо мной!
— Зачем вам это, ваше сиятельство?! У вас есть свидетели, вы можете прямо обратиться к государю, и с негодяем поступят по всей строгости закона!
— Ты ошибаешься, мой добрый Баринов! Эти мнимые Невидимые имеют громадные связи в высших кругах. Им уже удалось добиться ссылки в Сибирь ни в чем не повинного князя Васильчикова, отца невесты молодого графа д'Антрэга, только потому, что они зарятся на его миллионные уральские прииски и золотые россыпи. Мы не знаем, какие важные лица принимают участие в этой шайке, кто замешан в этом деле. Приятно ли будет государю узнать о причастности ко всем этим преступным деяниям лиц, близко стоящих к нему?! Во всяком случае, несомненно, что в случае огласки этого дела мнимые Невидимые найдут себе очень сильную поддержку, и в лучшем случае мы добьемся того, что Ивановича сошлют в Сибирь. Но разве я этого хочу? Нет! Никогда в жизни я не забуду тех трех часов, которые провел перед своим гробом в двух шагах от вырытой для меня могилы, и тех нескольких минут, которые я провел в гробу, слыша, как заколачивали надо мной его крышку! Нет, я не буду иметь ни минуты покоя, пока не отомщу этому человеку!
