Хранить вечно - Шахмагонов Федор Федорович (смотреть онлайн бесплатно книга TXT) 📗
Прошло еще два дня, и Раскольцев появился в подмосковном городке. И не один. Он приехал на своей машине, на автобусе приехал Сальге. Аккуратно подчищал свои следы.
Но и Шкаликова была готова к этому визиту. Дочь она отправила к родственникам в Москву, Раскольцева встретила поначалу настороженно. Очень неохотно, с заметным для него сопротивлением втягивалась в разговор. Он назвался. Объяснил, что ее муж помог ему бежать из плена. Теперь вот, дескать, решил он о нем вспомнить и написать книгу. Она могла бы о нем рассказать. Он же герой, самый настоящий герой!
— Какой же он герой? — остановила его Шкаликова. — Всю войну в плену просидел…
— И в плену себя люди по-разному держали! — пояснил Раскольцев. — Он не только о себе думал, но и о других…
Он рассказал, как они убежали, какой это был риск, как убили немецкого автоматчика.
— Рассказывал он мне это… — отвечала Шкаликова. — И вас вспоминал… Говорил, что доктором стали… Все собирался к вам ехать лечиться… Не собрался… Утонул… А героем не был… Работал по счетной части да дачным сторожем… Жалела я его… Так и не выбился из нужды… Жизнь ему плен поломал… А может быть, и родился неумехой… Я его откуда же знала? Только поженились, а вот и война!
Выдержала испытание. Провела все так, как нам было нужно. Раскольцев распрощался с ней, оставив ей в подарок шерстяной платок.
Пока шел у них в доме Шкаликовой разговор, Сальге дважды прошел мимо дома и сел на автобус. Сошел на остановке на полпути к Москве. Раскольцев ехал на машине. Сальге поднял руку, проголосовал. Раскольцев посадил его к себе в машину.
Их разговор известен нам с протокольной точностью. Это была их последняя встреча.
Сальге спросил:
— Есть какие-нибудь признаки, что она знает о его смерти?
— Никаких! — твердо ответил Раскольцев.
— Не знает она о нем… Хорошо! Не испугалась?
— Такую гражданочку не испугаешь! Вам это не понять! Русская баба! С юморком она смотрела на своего супруга… Терпела, и все…
— Пятнадцать лет прошло… Может быть, уже и забыла его?
— В герои его не зачисляет… И забыть, конечно, забыла… Похоже, что и вспоминать ей все это неприятно…
— Каков Дубровин, ваш пациент? Контакты с ним возможны?
— Как видите, возможны… Но я не хотел бы их продолжать. Это люди осторожные, тренированные…
— Пока не продолжайте… Я попытаюсь узнать, что о нем известие. Если он был в Германии в годы войны, то следы его могли остаться… Тогда будет ясно, как с ним себя держать… Больше к нему не напрашивайтесь…
— Надо бы проверить, как прошла версия с Притыковым.
— Ни в коем случае… Это элементарная ошибка. Не счесть, сколько преступлений раскрыто именно на том, когда начинали вот так проверять… Притыков со Шкаликовым не совместились. Для меня это очевидно… А для вас это главное… Гарантирую, вам, доктор, что личность его установить могли только по документам… Все было точно рассчитано… Казанского я проводил… Он трусил… Но все прошло чисто… Если бы за ним было наблюдение, я заметил бы… И его связной — не мальчик…
Теперь с генералом… — продолжал Сальге. — Не торопитесь! Беседа на веранде просмотрена нашими. Вопросы ваши поставлены слишком прямо… Чем дольше вы не будете задавать вопросов, тем лучше… Всячески его привяжите к себе. Пока на этом этапе укрепление знакомства, запись всех ваших с ним разговоров… События сами что-нибудь подскажут… Вы вошли в разряд очень ценных сотрудников… Сегодня я могу с вами уточнить наши расчеты… Что вас устроит? Вся сумма на руки или часть в заграничном банке?
— Все в заграничном банке и в валюте…
— Расходы на организацию дела в русских рублях здесь! Нас интересуют прежде всего средства связи, его службы. Это большая тайна, и ее оберегают. Если вы что-то получите из этой области, конечно, не сейчас, а когда выдастся случай…
— Мы можем сейчас определить сумму?
— Я закончу свою мысль… Не я это определяю и сразу никто не определит, что вы добудете… Если информация будет отнесена к первой категории, вы станете очень богатым человеком.
— Как я смогу выбраться за границу?
— Туристское путешествие… Просьба предоставить политическое убежище…
— Если я почувствую, что они мной заинтересовались, что делать?
— Лучше вам этого не почувствовать… Мой совет — не ждать встречи со следователем! Вы врач… Я думаю, что вы не нуждаетесь в наших средствах…
— Не нуждаюсь…
— Что вас тревожит?
— Художник… Я его едва привел в сознание, так он испугался.
— Это хорошо, что испугался… Пугливый не пойдет на себя доносить… Он предупрежден, что в случае провала мы его на дне морском разыщем… Цепочка выстроена отличная, поверьте, вам ничего не грозит, если только вы сами будете осторожны!
Сальге вышел из машины, не доезжая до Москвы…
Приближались последние часы его пребывания у нас в стране. Василий даже погрустнел.
— Досадно отпускать, — сказал он мне.
В одном из южных портов Сальге поднимался по трапу на туристский теплоход. Василий стоял на посту в форме пограничника рядом с сотрудником таможни. Он проверил документы у Сальге и не удержался от шутки. Возвращая документы, он сказал:
— В добрый путь! До скорой встречи!
— Спасибо! — ответил Сальге по-французски и продолжал, коверкая русские слова: — Мне ошень, ошень нравилось в ваше стране…
Теплоход отчалил…
Сальге уехал, а мы занялись исследованием белых пятен, оставшихся в этой истории.
Прошлое Раскольцева, прошлое Шкаликова…
И еще одно пятнышко.
Я уже упоминал, что Казанский сбывал доллары, полученные у Нейхольда, валютчику.
Кто он?
Поначалу нам казалось, что решить эту загадку будет нетрудно. Но здесь мы встретились с трудностями непреодолимыми.
Очень скоро мы убедились, что валютчик этот был человеком Нейхольда.
После первых же сделок с долларами он появился у Казанского как человек случайный.
Казанский обедал в ресторане. К его столику подсел грузный человек восточного типа. Казанский принял его за грузина. Потом сам же отказался от этого предположения. Уточнить, кто же он и откуда, так и не удалось. Он оказался веселым, общительным собеседником. Разговорились за столом, продолжили разговор в мастерской. Назвался незнакомец Габо. Он восхищался талантом Казанского, тут же купил у него картину. До утра распили не одну бутылочку; уходя, Габо шепнул, что купил бы валюту… Казанский рискнул. Габо отдал деньги, не торгуясь, сказал, что будет позванивать и возьмет, если еще появится… И позванивал.
Дома они больше не встречались. Габо звонил, и они встречались на улице, в подъездах домов. Короткая, как молния, встреча. Сверток передает Габо, сверток передает Казанский. И все… Никогда своего адреса или телефона Габо не оставлял.
Казанский и не пытался их заполучить. Ему казалось, что именно так конспирация надежнее,
У Казанского сложилось впечатление, что Эдвардс и Нейхольд знали о Габо. После встречи Казанского с Эдвардсом за рубежом Габо ни разу не позвонил…
Мы его искали, но поиски ни к чему не привели…
И вот опять всплыла эта фигура.
Мы уже упоминали о Гамузове, таксисте, доставившем Иоахима Пайпера в гостиницу «Украина».
Ни по возрасту, ни по роду своих занятий он не подходил к этой компании. Его появление возле Сальге было для нас неожиданностью. Пришлось встретиться с Гамузовым на другой же день. Встретились в таксопарке, в кабинете инженера. Я предъявил ему удостоверение и предупредил, что разговор будет крайне серьезным. Он пожал плечами, но робости я у него не почувствовал.
Я сразу спросил:
— Кого вы, Юрий Александрович, встретили вчера на аэродроме?
Он попытался увильнуть от прямого ответа.
— Я работал на линии… Ждал пассажиров…
— Почему вы взяли именно того пассажира, который подошел позже других?
— Он мне больше понравился…
— Приплатить пообещал?
— Пообещал! — ухватился Гамузов за эту поставленную ему мной же лазейку.
