Меч Аркаима (СИ) - Гусев Анатолий Алексеевич (бесплатные версии книг .txt) 📗
Пётр сказал, что это всё предрассудки: сначала есть первое, затем второе, можно и наоборот, сначала второе, потом первое. На том и порешили. Разложили макароны по мискам, достали деревянные ложки, и только было собрались поесть, как у соседей раздались женские крики:
- Ой, ой! Помогите!
Из-под капота красной «четвёрки» валил дым, и женщины взмахивали руками, не зная, что делать.
Афона схватил котелок с супом, и они с Муратом полетели на крики. Пётр с миской макарон между колен невозмутимо остался сидеть на месте у костра. Он видел: как поднялась суета вокруг машины, как подняли капот и залили его пеной из огнетушителя, как подбежали ребята, как им пожали руки, похлопали по плечам и отправили обратно.
Когда Афанасий с Мурадом пришли назад, Пётр, поднося ложку ко рту, ехидно спросил:
- А куда это вы бегали с нашим супом?
- Машина загорелась. Хрен его знает, что там случилось.
- Видел. И что?
- Потушили.
- Супом?
- Огнетушителем.
- Какой облом! Конкретный! У них был огнетушитель! У этих дикарей!
- Хватит издеваться!- вмешался Мурад. - Что не надо было бегать помогать?
- Нет, вообще-то вы герои!- сдался Пётр.
И наши герои продолжили прерванный ужин. Потом седели у костра, отмахивались от комаров, мирно беседовали и слушали пьяные крики и шутки («Всё пропью — гармонь оставлю!»). Слава Богу, гармони у них не было.
Афони вдруг вспомнилось:
- А помнишь, Петь, у тебя подруга была? Как её звали?
- Ну? – вопросительно посмотрел на него Пётр.
- У которой чёрт было неприличное слово. Его произносить было нельзя. А мат был для неё – ничего особенного.
- Ааа… Помню. Да. Своеобразная была девчушка. А звали её Нинка. – Пётр задумался и с сомнением в голосе сказал – Или Томка. Нет! Точно Нинка!- и опять засомневался.- Или Томка.
Он посмотрел на ребят, как бы ища в них сочувствия и помощи:
- Я всегда эти два имени путаю. Они так похожи. Вы не находите?
Афанасий и Мурад замотали головами в знак отрицания.
Пётр продолжал мучиться:
- Да нет! Нинка! Точно, Нинка! Хотя… Нет! Нинка! У неё ещё подруга была – Ольга, ну ты, Афонь, должен её помнить.
- Не Ольга,- сказал Афоня, - Ольга была у Тамарки. А у Нинки подруга Ирка.
- Не знаю, может и так. А что ты о них вообще вспомнил? Восемь лет прошло. До армии ещё! Девки, наверное, давно замуж вышли.
- Да так. Навеяло, слушая соседей.
Потихоньку шумные соседи стали затихать, и наши друзья тоже отправились спать под мерный плеск реки и шум леса.
На чистом тёмно-синем небе на них глядели звёзды, и сиял молодой месяц.
ГЛАВА 7
На следующее утро туристы проснулись рано часов в восемь от жуткого холода. Солнце ещё не вышло из-за Уральского хребта и обогревало только восточные склоны близь лежащих на западе гор. Дрожа от холода, развели костёр. Пока возились с костром, стоянку осветило солнце, которое встретили радостными воплями. Стало теплее.
Набирая воду из реки для завтрака, Пётр обратил внимание Мурада:
- Смотри, берёза растёт! Наверное, и на той скале, где меч, берёзы могут быть.
- Тут вокруг березы и другие деревья. Хотя я, честно, думал, тут одни ёлки.
- Здесь и елки и комары и … Слепни! - Пётр яростно ударил себя по плечу. - Нечего. Привыкнем!
Вернувшись в лагерь с водой, Пётр сказал:
- Ну и комары тут! С воробья!
- Я же говорил, что это край похожий на рай, а где вы видели рай без комаров? – процитировал Афоня мультфильм «Лягушка - путешественница». И все с этим, улыбаясь, согласились.
- За что боролись, на то и напоролись! – пошутил Пётр.
За завтраком Афоня спросил:
- Помните, как перевал называется?
- Нет, - дружно ответили Пётр и Мурад.
- А зря! Хоза -Торун! А бог войны у вогулов — Хонт-Торум! Мы на правильном пути!
- Это ничего не доказывает - возразил Мурад.- Это может означать что угодно: «Лёгкий перевал», «Хорошая погода». Да мало ли что ещё! Ты же не знаешь языка манси. То, что мы на правильном пути мы и так знаем.
- Не буду спорить,- миролюбиво согласился Афоня,- хотя версия хорошая. Многообещающая, я бы сказал.
После завтрака занялись сборкой катамарана, отбиваясь от комаров и слепней. Ещё не привыкли!
Красавец катамаран стоял у берега на половину в воде — ярко-красный снизу и голубой сверху. Ребята запихивали вещи в непромокаемые мешки, сшитые из детской пелёнки, и таскали их на сетку, прикреплённую между гондол катамарана. Три мешка прикрепили на гондолы вместо сидений.
К катамарану подошёл мужик из соседнего лагеря с детьми (мальчиком и девочкой), нагло отодвинул Мурада в сторону, поставил детей у катамарана и начал фотографировать.
Растерянный чеченец подошёл к ребятам показывая на мужика:
- Что это?
- Это дикий народ - ответил Афанасий, глядя на мужика с детьми, продолжая укладывать свой мешок.- Никогда катамарана не видели.
- А какие у них ещё развлечения? - вставил Пётр.- Кроме как попьянствовать на природе, поджечь автомобиль и сфотографироваться у катамарана. Как, интересно, они отсюда уедут?
- У них две машины. Как-нибудь уедут - отрезал Афанасий.
К двенадцати часам уложились, оглядели стоянку: ничего не забыли? Потом Афоня обратился к Мураду:
- Капитаном на катамаране привык быть я! Петро — скажи!
- Да, это точно.
- Мои команды выполнять беспрекословно — нравятся они тебе или нет. На берегу можешь сказать обо мне всё, что хочешь, можешь даже набить мне морду …
- Я, даже, могу тебе в этом помочь - сказал Петя. - Но на берегу!
- Искренне надеюсь, конечно, что до этого дело не дойдёт. Так! Ты сидишь слева впереди. Грести — это понятно, что делать. Да? Табанить — это грести в другую сторону. Если ты гребёшь — катамаран поворачивает направо, табанишь — налево. Ты нас с Петькой не перегребёшь, но всё-таки — гребанул два раза, подтабанил, то есть выпрямил катамаран. И, главное, смотри вперёд, замечай камни, брёвна и прочие препятствия и сообщай мне. Потому что за тобой мне может быть и не видно. Понял? Ну, по коням!
И, обращаясь к реке, выкинув вперёд правую руку, с пафосом продекламировал:
Как вылет кречетов от их родимых скал,
Устав дырявые донашивать кафтаны,
И плыли покорять тот сказочный металл,
Которым славятся неведомые страны;
Клонили к Западу их мачты ураганы,
К таинственной земле их гнал широкий вал.
( стихи кубино-французского поэта Хосе Мария де Эредиа)
- Не накаркай про вал, капитан!- сказал Петька.
- Ты косых валов боишься? С каких это пор? Вперёд!
Мурад сел впереди, слева. На переднем правом сиденье уложили и привязали мешки с камнями, что бы как-то сбалансировать малое речное судно.
Пётр с Афоней столкнули с берега катамаран, запрыгнули на сиденья. Афоня сидел на левой гондоле за Мурадом, Пётр, как самый сильный на правой гондоле катамарана. Он должен был перегребать гребцов на левой стороне катамарана. А это было довольно тяжело. Пётр выкрикнул девиз десанта: «Никто, кроме нас!» и энергично стал табанить, в то время как его партнёры стали гребли. Катамаран развернуло направо по течению на сто восемьдесят градусов. Пошли, правда кормой вперёд к великому изумлению Мурада.
- Это мы так балуемся – пояснил Афоня.
- Это мы так грести не умеем – сообщил Петя и тут же пожаловался – Вы меня перегребаете!
Затем наклонился в бок, параллельно воды сделал широкий гребок. Катамаран развернуло носом по течению. Наконец-то двинулись вперёд.
Извилистые берега поросли кустами, высокой травой. Берёзы и осины склонялись к самой воде. Солнце светило с голубого неба, мелкие волны блестели на воде.
Прошли метров десять и врезались в правый берег.
- Не слишком ли большая река для такого маленького катамарана? - съехидничал Пётр.
- Ничего, - серьёзно ответил Афоня, - сейчас сыграемся.
И, действительно, несколько метров шли виляя из стороны в сторону, постоянно втыкаясь в правый берег, потом, постепенно приспособились, притёрлись к друг другу и через час ругани и взаимных упрёков пошли ровней не натыкаясь на извилистые берега. Подошли к небольшому перекату, скатились с него как с горки, радостно посмотрели друг на друга.
