Тайна индийских офицеров - Брэддон Мэри Элизабет (книга жизни .txt) 📗
– Мы не упадем на землю, чтобы богачи топтали нас своими блестящими сапогами, ведь так, Джим?
– Нет, папочка, по доброй воле мы не сделаем этого, – ответил мальчик, лукаво взглянув на нахмуренное лицо отца.
Жильберт расхохотался.
– Ты весь в меня, мой сын, – настоящая молодая поросль старого дуба… К черту унижения, к черту заискивание и раболепие перед господами, когда они бросают нам крошки со своего стола!
– Папочка! – воскликнул мальчик. – Вон капитан, господин с усами и сэр Руперт! Они идут к ограде.
– А! Не исключено, что ты получишь шесть пенсов, если подойдешь к ним. Бери их деньги, но не позволяй унижать себя, Джим; это тебе мой совет.
Мальчик кивнул головою и, спрыгнув с калитки, побежал в аллею.
– Артур, – спросил майор, приближаясь к ограде, – известно ли вам что-либо относительно старого браконьера, который служит у вас?
– Ничего, кроме того, что он в свое время был страшным негодяем, а теперь прилежно читает душеспасительные книжки и каждое воскресенье бывает в церкви.
– Хорошо! – сказал майор. – Прежде был отъявленным плутом, а теперь стал ханжой и лицемером… Вот человек, Артур, которого мне необходимо изучить… только изучить, вы понимаете? Можете кое-что рассказать о его прошлом?
– Год или два он провел вне Суссекса – сидел в остроге в Гемпшире вследствие каких-то недоразумений с нашими лесничими; по возвращении женился на Рахили Дэвсон, дочери сторожа, и с тех пор только и делает, что бродит вокруг своего дома, вот как сейчас.
– Да вот и он! – проговорил майор весело. – Глаза у него зеленовато-желтые, настоящие кошачьи глаза, которые меняют свой цвет на солнце; походка тоже кошачья – тихая, крадущаяся; и, верно, он отличается и кошачьей хитростью. Артур Вальдзингам, я должен изучить этого человека!
В это время они подошли к ограде.
– Здравствуй, Арнольд! – сказал капитан.
Тот нехотя кивнул головой и так же нехотя снял свою засаленную фуражку. Маленький баронет в бархатном камзоле, смотрел на Джима, одетого в плисовые панталоны, холстинковую блузу и толстые башмаки, подбитые гвоздями.
– Черт возьми! – воскликнул майор. – Дети кажутся ровесниками.
– Мой мальчик на год моложе сэра Руперта, – проворчал Жильберт Арнольд.
– На год моложе! Для своих лет он молодец, друг мой! Они, должно быть, одинакового роста. Посмотрим… Баронет, сойдите с пони и посмотрим, кто из вас выше: вы или маленький Арнольд.
Баронет спрыгнул на землю, и майор поставил мальчиков спиной к спине. Сэр Руперт снял шляпу, при этом оказалось, что они одного роста.
– Ни малейшей разницы, – сказал майор Варней, – волосы тоже совершенно одинаковые.
Майор был прав: длинные кудри баронета и коротко остриженные волосы Джеймса имели один и тот же оттенок. Голубоглазые, с бледными лицами и тонкими чертами, мальчики являли поразительное сходство, однако поверхностный наблюдатель вряд ли заметил бы его из-за разницы в костюмах и прическах.
– Если бы мой приятель Арнольд одевал своего сына так же, как одевают сэра Руперта, этих детей можно бы назвать близнецами, – заметил майор. – Баронет, позвольте мальчику сесть на минуту на вашего пони; нам хочется посмотреть, как он будет держаться.
Майор посадил мальчика на пони, однако Джеймс Арнольд унаследовал только завистливый характер отца, но не его отвагу: когда майор хлестнул лошадь, мальчик побледнел и закричал.
– Что?! – сказал майор, снимая его с седла. – Да он дрожит всем телом! Неужели он робкого десятка?
– Да, он несколько боязлив, – ответил отец.
– Боязлив! – повторил майор. – Боязлив! Вот чего никак нельзя было ожидать! Сэр Руперт нежен, как молодая девушка, но держит себя на пони не хуже взрослого и не побоится перескочить через плетень, не так ли, баронет? – обратился он к сэру Руперту, который снова сел в седло.
– Да, майор, Джеймс Арнольд трус, он кричит, едва до него дотронешься; я не люблю трусливых!
– Тише, баронет! Джентльмену не следует так говорить: смелость и робость во многом зависят от физических причин. Этот мальчик не может противиться страху, – продолжал майор, положив руку на голову Джеймса. – Он очень впечатлителен, и человек с сильной волей может сделать из него все, что захочет. Я уверен, что мог бы заставить его следовать за мною, как собачка, и угадывать мои сокровенные мысли… Берегите вашего сына, Арнольд, иначе он доставит вам много хлопот.
– Благодарю вас, сэр, – ответил сторож угрюмо, – я не боюсь этого.
– А, понимаю: вы не любите, когда вмешиваются в ваши дела. Ничего, мой милый, со временем мы научимся понимать друг друга, – произнес майор, потирая руки и поглядывая на сердитого сторожа с лукавой усмешкой.
Под этим пристальным сверкающим взглядом начал усиленно моргать Жильберт Арнольд.
– До свидания, мой друг, – добавил майор. – Я еще приду когда-нибудь поболтать с вами… Идем, баронет! Идем Артур, мой бесценный друг! Пора в путь.
При этих словах Варнея ворота парка заскрипели и захлопнулись. Жильберт Арнольд покинул свой любимый пост и принялся внимательно наблюдать за гуляющими.
– Будь проклят этот человек! – проговорил он злобно. – Хотел бы я знать, кто он такой, если позволяет себе обращаться с людьми, как с неодушевленными предметами… Черт бы побрал этого дерзкого гордеца!
Вечером майор долго сидел за туалетом; казалось, что он никогда не закончит приглаживать волосы и расчесывать усы. Наконец он прекратил свое занятие и, держа в руках две гребенки из слоновой кости, задумчиво взглянул на камердинера, стоявшего пред ним с жилетом в руках.
– Соломон, вы ведете в этом скучном замке слишком спокойную жизнь, – сказал майор. – Надеюсь, ваш мозг не отупеет от этого бездействия.
– Надеюсь, что нет, господин майор, в особенности если…
– В особенности если я найду нужным привести его в движение, не так ли, Соломон?.. Я понимаю вас, вы славный малый, Соломон, и я надеюсь, что скоро буду иметь возможность удвоить ваше жалованье. А теперь возьмите записную книжку и слушайте меня.
Соломон вынул из кармана карандаш и книжку, листки которой были испещрены заметками, и приготовился писать.
– Возле ограды парка, – начал майор, – живет бывший браконьер, которого зовут Жильберт Арнольд. Пишите: Жильберт Арнольд, браконьер.
Соломон записал.
– Он сидел в винчестерской тюрьме за драку с лесниками, – продолжал Гранвиль, – запишите: винчестерская тюрьма.
Соломон записал все, что ему приказали.
– Теперь закройте книжку и выслушайте меня!
Майор уселся в кресло, и Соломон приготовился внимательно слушать своего господина.
– Этот браконьер сидел в винчестерской тюрьме за нарушение закона; два раза он был в ливиском остроге за какие-то другие проступки. Однако он совершил преступление, за которое так и не понес наказания.
– Из чего вы это заключили, господин майор?
– Об этом говорит наружность этого человека: его мигающие глаза, которые никогда не смотрят прямо, его нерешительная походка и все его ужимки. Каждое утро, вставая с постели, он говорит себе: «Сегодня вечером я могу быть арестован». Садясь к зеркалу, чтобы побриться, он через несколько минут бросает бритву и думает: «Может быть, вечером я буду щеголять в арестантском платье». Соломон, этот человек наверняка много лет назад совершил какое-нибудь преступление и сумел спрятать концы в воду. Он живет в вечном страхе, и, хотя он в настоящее время, быть может, считает себя в безопасности, страх уже вошел у него в привычку. О Соломон! Какое счастье иметь чистую совесть и жить, не опасаясь, что в один прекрасный день придется надеть арестантский костюм!
При этих утешительных словах майор громко рассмеялся.
– Соломон, вы, должно быть, уже угадываете, о чем я хочу просить вас. Завтра утром вам нужно будет навести кое-какие справки, я скажу, где и что нужно сделать. Я рассчитываю на вашу скромность и говорю вам прямо: узнайте тайну Жильберта Арнольда и сообщите ее мне. А теперь давайте жилет.
