Пылающий берег (Горящий берег) - Смит Уилбур (е книги .TXT) 📗
«Назад пути нет. Мне остается идти вперед, живя, как животное, как дикарь, и с дикарями».
Она бросила взгляд на лохмотья, едва прикрывавшие тело. «Я должна просто идти вперед, сама не зная куда, — Сантен почувствовала, что находится на грани полного отчаяния, и постаралась тут же прогнать его, словно это был враг во плоти и крови. — Я не поддамся, я просто не поддамся никакому отчаянию, а когда все кончится, я никогда не буду нуждаться. Я никогда не буду страдать от жажды, никогда не буду голодать или носить вонючее рванье. — Она взглянула на свои руки. Все ногти обломались и заросли грязью. Она сжала ладони в кулаки, чтобы не видеть этого. — Никогда больше. И клянусь, что мой сын и я никогда не будем нуждаться».
Был уже поздний вечер, когда она вернулась в примитивный лагерь под дюнами. Посмотрев на нее, Х-ани радостно засмеялась, как высохшая маленькая обезьянка, и Сантен вдруг ощутила прилив невероятной нежности.
— Милая Х-ани, ты все, что у меня осталось.
Старая женщина поднялась на ноги и пошла навстречу, неся в руках законченное ожерелье из скорлупы страусинового яйца.
Приподнявшись на цыпочки, любовно приладила его на голове Сантен, опустив оставшуюся нить ей на грудь и что-то напевая под нос, ибо явно была удовлетворена результатом своей работы.
— Оно очень красивое, Х-ани. Спасибо, спасибо тебе большое.
Она вдруг расплакалась.
— А я назвала тебя дикарем. Прости меня, прости, пожалуйста! Кроме Анны, ты самый дорогой, самый чудесный человек, которого я когда-либо знала.
Сантен опустилась на колени, так что их лица были теперь на одном уровне, и, порывисто и крепко обняв Х-ани, прижалась виском к ее высохшей, сморщенной щеке.
— Почему она заливается слезами? — строго спросил О-хва, сидя у костра.
— Потому, что она счастлива.
— По-моему, — высказал свое мнение старый бушмен, — это самая глупая из всех причин. Думаю, на эту женщину немножко повлияла луна.
Он поднялся и, все еще покачивая головой, начал последние приготовления к ночному путешествию.
Сантен заметила, что вид у маленьких бушменов был необычайно торжественный. Они молча прилаживали свои накидки и заплечные сумки, а потом Х-ани подошла к ней и, проверив ремень на сумке, наклонилась, чтобы поправить парусиновые обмотки, завязанные вокруг ног.
— В чем дело?
Х-ани явно поняла вопрос, но даже не попыталась ничего объяснить. Вместо этого она позвала девушку, и они обе припали к земле позади О-хва.
Тот возвысил вдруг голос, начав медленно пританцовывать. «Дух Луны, сделай так, чтобы твой свет светил сегодня ночью и указывал нам путь». О-хва напевал хрипловатым фальцетом, который особенно нравился духам, пошаркивая ногами по песку.
«Дух Великого Солнца, спи хорошо, а когда ты поднимешься завтра, не будь сердитым, и пусть твой гнев не сжигает нас в певучих песках. А потом, когда мы благополучно пройдем сквозь них и доберемся до цедильных колодцев, мы будем танцевать и петь, почитая и благодаря тебя».
О-хва закончил свой короткий танец высоким прыжком и притопыванием по песку крошечными детскими ножками. Пока этого было достаточно: он внес маленький аванс, а остальное обещает отдать, если духи снизойдут и оплатят долю по заключенному договору.
— Пойдем, женщина, — сказал он. — Следи, чтобы Нэм Чайлд держалась рядом и не отставала. Ты знаешь, что мы не сможем вернуться, чтобы искать ее, если она отстанет.
И знакомой быстрой трусцой, чуть покачиваясь на ходу, О-хва начал свой бег вверх по склону пляжа к началу долины, когда луна светлым шаром поднялась над горизонтом и покатилась по звездным небесам.
Странно было путешествовать ночью: дюны казались незнакомыми и таинственными, приобретя новые измерения: они словно приблизились и стали выше, залитые серебристым лунным светом и покрытые темно-пурпурными тенями, а впадины между ними были как безмолвные каньоны. И над всем этим — сияние бесконечного количества звезд, и Млечный Путь, и огромный диск луны, которые были такими близкими и яркими, что в это невозможно поверить. Сантен вдруг показалось — протяни только руку и можно сорвать их, как спелые плоды с дерева.
Шум океана стоял в ушах еще очень долго после того, как они перестали его видеть, а мягкий шелест ног в сыпучем песке походил на эхо ласкавшего желтый берег прибоя, и воздух был охлажден дыханием зеленых вод.
Они следовали по долине, и луна поднялась уже до середины небосклона, почти достигнув своего зенита, когда внезапно Сантен шагнула, будто в пекло. После прохладного морского воздуха показалось, что их окружили толстые раскаленные стены. Она задохнулась, в ошеломлении посмотрев на Х-ани. Та, не прерывая ритмичного бега, сказала:
— Теперь начинается.
Однако они очень быстро миновали полосу жара, а за ней воздух стал таким холодным, что Сантен охватил дикий озноб и она, как могла, закуталась в свой капюшон.
Дорога вильнула. Когда они завернули за край возвышавшейся башней дюны, пустыня вновь дохнула своим жарким дыханием.
— Держись рядом, Нэм Чайлд.
Но жар навалился с такой силой, что Сантен показалось, будто она попала в тягучий поток раскаленной лавы. В полночь в пустыне было жарче, чем в котельной их дома, где печь топили дубовыми дровами. Когда она вдохнула этот жар в легкие, показалось, что он ворвался в тело как разрушитель, который с каждым выдохом вытягивал всю питавшую организм влагу.
Один раз они сделали очень короткий привал, чтобы попить из своих яиц-бутылок. И Х-ани, и О-хва внимательно наблюдали, как Сантен поднесла яйцо к губам, но ни один из них уже не делал никаких предостережений.
А когда небо начало светлеть, О-хва чуть замедлил свой бег и дважды остановился, чтобы оглядеть долину критическим взором. Было очевидно, что он выбирает место переждать день. Наконец они сделали остановку в углублении под крутой стеной дюны.
Никаких коряг или плавника, из которых можно было разжечь костер, под рукой не было. Х-ани предложила Сантен кусочек высушенной на солнце рыбы, завернутой в водоросли, однако та была слишком измотана, страдая от невыносимой жары, и боялась, что после еды жажда станет мучить еще больше. Она глотнула свою порцию воды, устало поднялась на ноги и отошла в сторонку от лагеря. Но только присела па корточки справить нужду, как Х-ани сердито взвизгнула, поспешив к ней.
