БЛАТНОЙ - Демин Михаил (книги без сокращений .txt) 📗
— Эй, парень, стой!
— Ну, что еще? - спросил я.
— Идем-ка с нами.
— Куда?
— Там увидишь.
— А зачем?
— Идем, идем!
— Бросьте, бабочки, - устало проговорил я. - Ну вас всех к черту. Надоело. Я спать хочу.
— Ты не шебурши, - угрожающе шепнули сзади, - делай, что говорят!
И тотчас я ощутил на шее ледяное щекотное прикосновение ножа.
«Ого! - подумал я. - Это что-то новое!» Я оказался в довольно глупом положении. Сражаться с женщинами я не хотел (да и вряд ли смог бы: я ведь был безоружен, а они все - с ножами!), а учинять скандал и звать на помощь я тоже, конечно, не мог: слишком уж это выглядело бы смешно. Пришлось смириться и пойти.
Так, под конвоем, я был доставлен в барак, где обитали воровки. Это я понял сразу, едва переступил порог.
Здесь было жарко натоплено, чисто и как-то даже нарядно. На многих нарах пестрели занавесочки, от дверей к столу был протянут узорчатый половичок.
Стол стоял посреди помещения - в самом центре. На нем поблескивали водочные бутылки, дымился котелок с чифиром, виднелась какая-то снедь. Тут же лежала рассыпанная колода карт.
А возле стола помещалась огромная, низкая, заваленная подушками кровать. И на этой кровати, развалясь и посасывая папироску, сидела женщина в коротком халатике.
Лицо у нее было сухое и угловатое. Лоб закрывала черная растрепанная челка, на левой щеке - от края рта до уха - багровел косой рубец.
— Привет, - сказала она мне. - Садись! - указала место рядом с собой и протянула руку, испещренную лиловыми узорами татуировки. - Будем знакомы. Алена. Кличка Чинарик, - и, прижмурив глаз и улыбаясь, проговорила медленно:
— Чуешь, куда ты попал?
— Догадываюсь, - ответил я, пожимая узкую и влажную ее ладонь. - Судя по всему вы здесь все - из одной масти. Цветные. Воровахуйки.
— Точно, - кивнула она.
И кто-то со стороны добавил:
— Передком воруем, жопой притыриваем.
— Не откуда вы взялись? - подивился я. - Который месяц живу тут - о вас и не слыхивал.
— А нас тут раньше и не было, - сказала Алена. - Мы всего неделя, как прибыли. Из Ягодного - знаешь, может?
— Слышал, - отозвался я.
— Ну, вот. Оттуда. Приехали, а здесь только и разговоров, что о тебе… Шутка ли - живой мужик в зоне ходит!
Она вдруг хихикнула, обнажая черные, прореженные цингою зубы.
— Мы уж третий год мужского запаха не слышали. Ну, ясное дело - решили попользоваться.
— И… как же вы решили? - спросил я, мрачнея.
— Да очень просто. Кому добрая карта выпадет - тому и фарт держать.
— Вы что же - разыграли меня?
— Ну, ясно.
— И кому ж эта карта выпала?
— Мне, - сказала она, поигрывая бровью, - Мне, лапочка. Мне!
Алёна привстала и потянулась к столу. Халатик ее (он был много выше колен) приоткрылся, полы его разошлись… Белья под ним не оказалось.
— Давай-ка выпьем, - проговорила она. Взяла со стола бутылку, плеснула из нее в стаканы и затем, подавая один из них мне, сказала:
— Тащи! Бросай в кишку!
Мы разом подняли стаканы. Я медленно выцедил водку, утерся. Сейчас же мне услужливо подали закусочку - кусок копченой рыбы.
Прожевывая ее, я огляделся.
В бараке царила напряженная, пристальная тишина - такая же, как в театре перед началом спектакля. Да, в сущности, так оно и было! Рассевшись на нарах, женщины (их здесь было что-то около двадцати) жадно смотрели на нас с Аленой, перешептывались меж собою и явно чего-то ждали.
— Что это вы все примолкли? - пробормотал я стесненным, сдавленным голосом.
— А тебе хочется, чтоб шум был? - насмешливо спросила Алена.
— Ну, не шум, - я пожал плечами. - Но все-таки… Как-то уж очень мрачно здесь у вас. Скучно.
— Сейчас будет весело, - кивнула Алена.
Она помещалась теперь вплотную ко мне; халатик ее по-прежнему был распахнут, и тусклый отсвет лампы скользил по ее животу, лежал на раздвинутых коленях.
— Заделаем музыку… - она мигнула мне. - Ладно! - и затем, отворотясь на минуту, призывно щелкнула пальцами. - Эй, Сатана, ты где?
— Здесь, - отозвался голос с нар.
— Возьми гитарку, спроворь что-нибудь.
— А что - к примеру?
— Н-ну, про это… Про любовь… Сама должна понимать, - Алена резко взмахнула рукой. - Делай!
И вот в тишине, в прокуренном бараке, дрогнули струны, потекла мелодия старинной воровской ростовской песни:
У Сатаны был чистый и сильный голос. Гитара в ее руках звучала надрывно и трепетно.
Вслушиваясь в песню, Алена затихла, затуманилась, приникла ко мне. Потом проговорила медленно:
— Видишь, как тебя ублажают! Сидишь, словно король на именинах. То того тебе, то этого… Ты хоть ценишь?
— Ценю, - сказал я.
— Тогда еще по одной, а?
Она снова наполнила стаканы. Мы выпили, и я почувствовал, как поднимается в груди моей хмельная жаркая волна. Стало весело и легко.
Голова пошла кругом. И уже я сам, не дожидаясь приглашения, потянулся к бутылке.
— Эх, Аленушка, - сказал я, обнимая се одной рукою и держа в другой стакан, наполненный до краев. - Хорошее, вообще-то, у тебя имя… Как в сказках.
— Хорошее, - кивнула она. - Да я и сама тоже гожусь. Разве не так?
Рука моя лежала на ее плече; худое и щуплое, оно было обнажено. Халатик сполз, опустился, и Алена не пыталась его поправить.
Я залпом выпил водку, отдулся. Сказал, поглаживая се ладонью:
— Годишься, конечно. Только вот тощевата малость. Костями колешься. Но эт-то ничего… Беда небольшая.
— У кости мясо вкуснее, - усмехнувшись, ответила она и посмотрела на меня в упор. Глаза у нее были темные, мерцающие, жаждущие.
— Что ж, - сказал я, - раз пошла такая пьянка… Давай! И я, привстав, огляделся, отыскивая в бараке место поукромнее.
— Идем-ка вон туда - в уголок.
— А зачем? - проговорила она медленно.
— Ну, как зачем? - удивился я. - Или ты, может, не хочешь?
— Хочу. Но почему же в углу, в темноте?
— А где же?
