Чекисты. Книга вторая - Беляев Владимир (лучшие книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
— Там не только рация, — сказал Дмитро. — Там большой пакет с американскими медикаментами и генератор.
— Как же мы все ночью понесем? — проворчал Стреляный. — И так скользко, а тут еще на дождь натягивает. Вон как тучи надвигаются отовсюду…
— Я говорил проводнику, чтобы он послал с нами четвертым Дыра — не захотел, — сказал Кучма.
Впереди маячит спина Реброруба. Он осторожно движется, просматривая все вокруг, иногда замедляя шаги и останавливаясь, проверяя, нет ли чего подозрительного на пути, нет ли засады?
Соответственно ритму движения ведущего, метрах в ста позади идут над обрывом Стреляный и Дмитро.
Позволяет профиль пути — они рядом, там же, где дорога суживается, превращаясь в узкую тропинку, шагают осторожно гуськом или, как говорят верховинцы, “на гусака”.
— Хмара не хотел рисковать вторым курьером, — пояснил Стреляный. — Сколько мы вас ожидали — и вдруг что-либо случится? Кстати, ты давно Дыра знаешь?
— Нас в Мюнхене соединили. Перед отлетом.
— Учились вместе?
— Нет, в разных школах. Он во Франкфурте-на-Майне, а я в Бадене обучение проходил.
— А до этого ты с ним встречался?
— Нет, а что?
— Да просто так… — И, желая перевести разговор на другое, Стреляный спросил: — Как там сейчас немцы к нам относятся?
— Пренебрегают. Смотрят, как на быдло, — сказал Дмитро.
— От гады! Ничему их война не научила, — буркнул Стреляный.
— Ну, ничего, мы теперь хитрее, — продолжал разговор Дмитро. — Мы их используем как только можем…
— Слушай, выдра, а вас служба безопасности мюнхенская перед отправкой хорошо проверяла?
— Как на рентгене, — пошутил Дмитро. — Почему тебя это интересует?
— Тебе могу сказать, ты человек верный. Тебя Хмара лично знает. Очень похож твой Дыр на одного красного, к которому я попал в лапы, когда они громили в Черном лесу отряд Резуна. Не будь часовой шляпой, дал бы он мне прикурить! Едва-едва вырвался. Но тот чекист был без усов.
— Эка невидаль! — засмеялся Кучма, силясь перекричать шум потока, загудевшего еще сильнее за поворотом. — Усы можно отрастить. А ты не говорил Хмаре о своих подозрениях?
— Еще не успел.
— Эх ты, тяпа, — пожурил Дмитро, подзадоривая Стреляного на дальнейшую откровенность. — Смотри, как бы тобой самим не занялись. Подозревать такое и молчать…
— Я его все это время издали наблюдаю. Как он ведет себя. И все время, понимаешь, стоит у меня перед глазами его лицо. Без усов. Не хотел раньше времени спугнуть. Но сейчас, только вернемся, скажу Хмаре. Пусть проверит, из Санока ли он, а может из… Киева?
“А что если Стреляный говорит неправду и уже рассказал Хмаре о своих подозрениях, — думал Кучма. — И сейчас Кравчука пытают там, в лагере, на “станке”? И тогда в глазах людей, поверивших моему раскаянию, отпустивших меня в банду, я невольно окажусь предателем, выдавшим Кравчука. Тогда никогда уж больше не стать мне честным человеком, не выбиться на верную дорогу. Но вряд ли бы Хмара мог начать допрос Кравчука без очной ставки со Стреляным! Ведь это очень опасный свидетель, способный погубить всю ту хитрую операцию, задуманную там, в Яремче. Есть только один выход, чтобы он не пикнул ни слова”.
Дмитро оглянулся. И сказал громко:
— Дело очень серьезное, Стреляный!.. Даже если тебе почудилось — обязательно надо все рассказать Хмаре. Чем черт не шутит?..
— Вот вернемся — все расскажу, — не оборачиваясь отозвался Стреляный…
Дорога опять пошла круче и уже. Стреляный пошел осторожно вперед, переставляя ноги, над обрывом.
— Скажи обязательно! — крикнул Дмитро, снимая автомат.
— А то как же! Скажу!
Кучма со страшной силой обрушил на голову Стреляного приклад автомата и толкнул его с обрыва.
Задевая камни и кустарники, Стреляный полетел туда, где перепрыгивая через валуны, мчался желтый горный поток, а Кучма, надевая на плечо автомат, кричал:
— Держись, друже, держись!..
Оглянулся на крик Реброруб, повернул назад.
Реброруб подошел к Дмитру.
— Поскользнулся, бедолага. Даже не успел заметить, как вижу, летит, — сказал Кучма. — Он не был пьян случайно?..
— Где там… — протянул Реброруб. — Скользко ужасно. Я сам чуть было не загремел возле того поворота… Вечная ему память. Но как мы теперь без него рацию понесем ночью?
— Переночевать придется, — решил Кучма. — Иначе как?
Поглядывая на часы и расхаживая по кабинету майора Загоруйко, полковник Прудько заметно нервничал.
— А может, обстреляли машину? — сказал он майору. — По всем расчетам, Паначевный должен прибыть в шесть утра, а сейчас полдень. Позвоните-ка в Делятин!
Загоруйко снял трубку:
— Соедините с Делятином… Да, с оперативной группой.
Резкий телефонный звонок. Взял трубку Загоруйко.
— Делятин?.. Дежурный по опергруппе… Слушайте, товарищ Букатчук, наш “газик” сегодня к вам не заезжал?.. Да, из Яремче. Тогда — все… — И, положив трубку, грустно сообщает полковнику: — Не было!
— Куда же они запропастились? — сказал полковник.
В кабинет влетел измазанный с головы до ног Паначевный. Даже к фуражке его прилипли комки грязи.
— Извините, но я с машины…
— Где вы пропадали? — спросил майор.
— Дожди… По всем Карпатам такие ливни, что в нескольких местах размыло дороги. Мост возле Выгоды снесен. Если бы не солдаты, куковать бы пришлось. На руках машину выносили. Через Перегинск крюк дали…
— Конкретнее, Паначевный, — потребовал майор.
— Порядок! — весело докладывает Паначевный. — Почту они забрали. А рядом, под тем валуном, где было условлено, я нашел вот это! — Паначевный осторожно достает из кармана завернутую в носовой платок коробочку из-под крема “Нивея” и подает ее полковнику.
Прудько достает из коробочки записку и читает:
— “Дорогой батько, добрались к месту хорошо, и семья нас встретила радушно, по дядя оставляет меня для беседы, а за вещами на вокзал едет побратим вместе с хлопцами, Почему так — еще неясно. У дяди увидели одного из пропавших. Поет, как соловейко. Следующую весть пришлю, как условлено. Ваш Ромко”.
— Почерк Кравчука, — протянул полковник.
— На обороте еще что-то, — сказал майор.
Полковник перевернул записку и, обнаружив наспех дописанные слова, сказал:
— Это Дмитро. “Нависала опасность, но, кажется, я ее устранил”. И все.
— Какая опасность? — с тревогой спросил майор.
— Что-то было, — промолвил полковник. — Очередной мертвый пункт у нас где?
— У отметки “876”, юго-западнее Бабче, — доложил Паначевный.
— Кто же из геологов захвачен Хмарой? — спросил Прудько. — Почаевец или Березняк? Вот вопрос…
— Может, потихоньку обнадежить Тоню? Уж больно мучается бедняга!
— Погодите, — сказал полковник, — ведь мы сами еще ничего не знаем. Обнадежите, а потом еще сильнее растравите ее рану. Надо сперва уточнить.
— Уточним, — согласился Загоруйко, — но, во всяком случае, пока с Кравчуком порядок. Хотя, что это за опасность, которую устранил Дмитро? И почему именно Кравчука оставили в банде, а не Кучму?
— Двоих курьеров сразу послать за почтой не могли, — заметил Паначевный. — Это нарушило бы правила конспирации.
— В Добрый Кут вы выезжали? — спросил полковник у Паначевного.
— Так точно! Но безуспешно. Могила Задереги чиста. Цветов нет. А учительницы, сказал нам доверенный человек, уже шестой день в селе нет. Свет в хате не горит. Тишина.
— Вот это да! — протянул Загоруйко. — Неужели она ушла совсем в банду?
…Склонившись над кроватью учительницы, Тоня осмотрела ее и радостно сказала:
— Ну, видите, все идет хорошо. А вы боялись. Теперь могу вам сказать, что выкарабкались вы из очень неприятной истории. Отросток набух и каждую минуту мог прорваться. А тогда — перитонит…
— Вы не представляете себе, как я благодарна вам, пани доктор! — сказала учительница. — И мне так стыдно, что до сих пор я не могу еще зреванжуватыся!
