По следам динозавров - Эндрюс Рой Чепмен (читать книгу онлайн бесплатно без .TXT) 📗
Окрестности Тсаган Нора давали широкий простор для моих зоологических исследований. Озеро и его берега кишели дичью. Мы встретили здесь редкие породы диких гусей и лебедей, чаек, водяных ласточек. В высокой траве у озера прятались лисицы. Антилопы и куланы паслись на равнинах за нашим лагерем. К своему удивлению, мы встретили здесь землеройку и ежей. Один из китайцев, сопровождавших нас, охотился на последних в сумерках с факелом. Мы с Шекельфордом приручили одного ежа, который стал нашим общим любимцем. Мы прозвали его «Джонни Тсаган Нор». При небольших размерах, — всего восемь дюймов в длину, — он отличался необычайной прожорливостью. Вскоре после нашего возвращения в Пекин, нам привезли детеныша-аллигатора, длиной в пятнадцать дюймов. Аллигатор и «Джонни Тсаган Нор» провели ночь вместе в большом ящике в углу лаборатории. На другое утро аллигатор оказался мертвым, и часть его была съедена: то была работа Джонни. Шекельфорд при отъезде экспедиции из Китая решил не расставаться с ним, и «Джонни Тсаган Нор» в настоящее время процветает в Нью-Йоркском Зоологическом Саду.
В озере водилась рыба; мы угадали это по широким кругам на поверхности; на удочку, однако, рыба не шла; тогда мы закинули сеть и поймали большое количество пескарей и плотвы. Часть добычи мы консервировали в формалине.
Тсаган Нор имеет около трех миль в длину и до двух миль в ширину. Но, благодаря сильному испарению воды, оно быстро уменьшается. В 1925 г. озеро даже совершенно высохло. Беркей и Моррис насчитали семь прежних береговых знаков, самый высокий из них на двадцать восемь футов выше теперешнего уровня воды. Очевидно, озеро когда-то занимало очень значительное пространство.
Несмотря на протесты Гренжера, Беркея и Морриса, упорно отказывавшихся от развлечений, я настоял, чтобы вся наша компания собралась в Тсаган Норе 18 июля посмотреть на состязание, которое устраивали монголы под руководством моего приятеля, монгольского старшины. За две недели до торжества он разослал по окрестностям гонцов с приглашением — принять участие в празднике. В программу входили беговые состязания на пони и на верблюдах, борьба, укрощение диких лошадей и, в заключение, угощение. Кочевой образ жизни под открытым небом сделал из монголов страстных любителей спорта и в этом отношении они ближе и понятнее для англичан, чем китайцы.
В день состязания мы все отправились на сборище, захватив с собой фотографические камеры. На поляне собрались толпы мужчин и мальчиков, разодетых в красные, желтые и лиловые цвета. Пятьдесят пони уже находились на старте, в пяти милях от нас. Вскоре вдали показалось облако пыли и замелькали силуэты пони, которые приближались к нам неровной линией. Все наездники были мальчиками лет десяти или двенадцати.
Первым пришел великолепный гнедой пони с наездником из рода лам. Когда первое состязание закончилось, наездники начали бешено кружиться вокруг группы лам, распевая дикие песни.
Очень интересною оказалась скачка на верблюдах; мы с удивлением наблюдали, как быстро эти неуклюжие животные снимались со старта и какую скорость они развивали в беге. Укрощение диких лошадей разочаровало нас. Следующий номер, — борьба, в которой принимали участие тридцать мужчин, велась по всем правилам искусства. Счастливый победитель отделался синяком под глазом.
По окончании состязания, все собрались на пиршество в юрту старшины. Монголы покорно ждали, пока Шекельфорд устанавливал свою камеру. Затем внесли два огромных деревянных блюда с шестью баранами. Каждый из двухсот присутствовавших гостей, получив кусок баранины, удалялся в угол, набивал себе рот до отказа и принимался жевать, отрезая кусочки перед самым носом. Мы смеялись до слез, а Шекельфорд усердно снимал сцену за сценой. Эти снимки — едва ли не самые комичные из всей коллекции его фильм.
Наша экспедиция разделилась на три группы. Гренжер и Шекельфорд вернулись в «Лагерь диких ослов», где, по словам монголов, находились кости величиной с человека. Мы с Колгетом остались на прежнем месте у Тсаган Нора, а Беркей и Моррис перебрались на южный берег озера, заканчивая картографическую съемку озера. Они вернулись в лагерь 3-го августа во время обеда, и мы просидели до полуночи, слушая их рассказы об исполинских скалах, на которые им пришлось подниматься.
На следующий день лил дождь, а при закате солнца, роскошная радуга раскинулась феерической аркой через все озеро до вершины Баго Богда. На небе под радугой пылали огненные языки. С западной стороны красноватые облака, окаймленные золотом, нависли над пустыней. Волны света заливали гору: лиловые, зеленые, пурпуровые, они переливались с такою быстротою, что трудно было уловить смену красок. Мы замерли в немом восхищении, чувствуя, что никогда больше не увидим подобной красоты! Как раз в это время с севера подъехал черный автомобиль Гренжера и Шекельфорда.
Наши друзья сообщили нам сенсационную новость — им удалось найти части скелета Белуджитерия (Baluchtherium)… По странной игре случая, неизменно повторявшейся в продолжение всей экспедиции, мы натыкались на наиболее интересные залежи ископаемых и находили самые ценные экземпляры как раз в ту минуту, когда оставляли данную местность и собирались в дальнейший путь. Так случилось и на этот раз. Разобрав палатки, Гренжер и Шекельфорд решили осмотреть на прощанье еще не исследованное ущелье и приказали шоферу, китайцу Вангу, ожидать их на мысе, в двух милях к югу. Ожидание наскучило шоферу, и он решил самостоятельно произвести разведку. Ему повезло: на дне ложбины он нашел какую-то огромную кость. Когда Гренжер и Шекельфорд вернулись, он с гордостью повел их к месту находки. Кость оказалась верхнею частью передней ноги Белуджитерия. Тут же в земле находились и другие кости. Все они прекрасно сохранились и были извлечены без затруднений. Самой ценной находкой была нижняя челюсть. Гренжер и Шекельфорд продолжали исследование ложбины, но с закатом солнца пустились в путь, чтобы засветло приехать в Тсаган Нор.
На следующее утро Гренжер, занятый упаковкой ископаемых для отправки их с караваном, посоветовал мне отправиться с Шекельфордом в «Лагерь диких ослов» для продолжения раскопок на дне ложбины.
Прибыв на место раскопок, мы немедленно приступили к работе. Шекельфорд и Ванг работали лопатами, а я исследовал края ложбины, нащупывая землю киркою. На самом дне ложбины мое внимание привлек осколок кости. Я крикнул товарищей, и мы общими силами стали раскапывать землю, роясь в ней, как таксы. Мы извлекли несколько костей, которые так окаменели, что мы легко извлекали их, без риска их повредить. Из-под наших лопат появлялись одно за другим все новые и новые сокровища. Мы были так возбуждены, что со стороны могли бы показаться помешанными. Но вот мои пальцы неожиданно нащупали огромную глыбу; Шекельфорд начал рыть в этом месте и мы извлекли зубы! В эту ночь мне приснился вещий сон — будто я нашел череп Белуджитерия. Теперь сон сбывался наяву!
Череп лежал глубоко в земле; освободив часть зубов, мы решили, что нам пора остановиться, чтобы не навлечь на себя проклятий со стороны палеонтолога. Мы собрали драгоценные кости, уложили их в мешок, нежно, как мать, оберегающая новорожденного ребенка, перенесли их в мотор и помчались в Тсаган Нор. Наступал вечер, когда мы с ликованием ворвались в лагерь. Гренжер на своем веку сделал достаточно ценных открытий, и его трудно было чем-нибудь поразить, но и он при первых наших словах взволнованно вскочил с места и молча, с большим вниманием принялся рассматривать наши находки.
Рано утром мы всей компанией двинулись в путь, как на праздник, весело распевая песни. Четыре дня проработал Гренжер над извлечением черепа; его пришлось покрыть плотной оболочкой из ветоши и пасты, чтобы он мог выдержать предстоявший переезд на моторе, верблюде, по железной дороге и на пароходе, — вплоть до Нью-Йорка.
Мы знали, что Белуджитерий был животным колоссальных размеров; тем не менее, величина его костей привела нас в изумление. Голова его имела в длину пять футов, а шея должна была напоминать массивную колонну. Самый крупный из известных носорогов показался бы карликом по сравнению с ним.
