Монмартрская сирота - Буссенар Луи Анри (читать книги без TXT) 📗

Луи Буссенар

МОНМАРТРСКАЯ СИРОТА

Счастливые дни ранчо Монмартр

Часть первая

КОРОЛЕВА ЗОЛОТА

ГЛАВА I

Он — седой старик, с короткой щетинистой бородой, искривленным от страданий ртом и зияющими ранами вместо глаз. Едва прикрытый изодранной в клочья одеждой, носящей следы недавней борьбы, сильно запыхавшийся, измученный долгой дорогой, идет он, пошатываясь и спотыкаясь о камни, раздирающие в кровь его голые ноги.

Она — удивительно красивая, совсем молоденькая, почти дитя — ведет старика за руку, пытаясь облегчить ему путь, но сама на каждом шагу спотыкается, стонет и, несмотря на сверхъестественные усилия сдержать себя, иногда горько жалуется на судьбу. Время от времени она оборачивается и тревожно оглядывает пустыню полными слез голубыми глазами, со страхом ожидая, что вот-вот нагрянут враги.

Вот стон снова срывается с ее губок — видны два ряда жемчужных зубов, созданных для счастливой улыбки.

— О, я изнемогаю… Жо… Мой добрый Жо… Я, кажется, сейчас умру…

Несчастный старик со вздохом остановился и мягким, певучим, голосом, свойственным лишь неграм, произнес:

— Не теряйте бодрости, мадемуазель Элиза. Золотые россыпи недалеко… Мы найдем белых, которые нам помогут!

Изможденная и задыхающаяся, девушка собралась с последними силами и попыталась продолжить путь. Пошатываясь, она сделала несколько торопливых шагов, но ноги у нее подкосились, и она тяжело опустилась на землю.

Ломая в отчаянии руки, она, обессиленная, прошептала:

— Бедный мой отец… Дорогая матушка… В руках этих разбойников… О, кто, кто их спасет!..

— Милосердный Бог не оставит их, — пытался успокоить ее негр.

Девушка лихорадочно отбросила свои тяжелые светлые, с золотистым отливом волосы, беспорядочно разметавшиеся во время бегства.

— Это невыносимо… невыносимо… Неужели надо мной висит проклятие, и я ничего не смогу сделать для их спасения!..

Несчастный старик, тронутый этим взрывом отчаяния своей молодой госпожи, энергия которой изумляла и приводила его в восторг, застыл, стоя в грязной рытвине и дрожа, как на морозе, под яркими и горячими лучами солнца. Не зная, чем и как утешить девушку, он и сам заплакал.

О ужас! Из его глаз покатились жгучие слезы, оставляя алый след на изуродованном лице.

Несчастный старик плакал кровавыми слезами.

Молодая девушка вздрогнула от ужаса при виде этого зрелища.

— Жо… мой бедный, дорогой Жо, — прошептала она. — Проклятое золото… Из-за него тебе выкололи глаза… Из-за него отец и мать попали в плен… и их теперь пытают… Бедный мой отец!.. Он опьянялся собственными словами, говоря: «Больше чем на сто миллионов… Я буду королем золота…»

— Господин говорил правду: так оно и есть.

— А ты… зачем ты не открыл бандитам, где сокровища?.. Мы не знали бы тогда этих несчастий.

— О, я не хотел, я не смел… О нет, никогда!.. — решительно возразил негр.

— А теперь… Мы обречены на смерть от голода, жажды, страха и усталости… Нас преследуют… Я это чувствую… Вот-вот нас догонят негодяи бандиты, гораздо более коварные и жестокие, чем индейцы… Они замучат нас самыми изощренными пытками.

— Мы уйдем… Мы найдем поле золотоискателей… Поле там, недалеко…

— Я едва держусь на ногах…

— Мадемуазель Элиза… Моя дорогая, маленькая Элиза, ваш старый Жозеф понесет вас… — предложил девушке готовый на любое самопожертвование старый негр, забыв и страшную усталость, и страдания, причиненные ему только что совершенной над ним ужасной операцией. — Будьте моими глазами, а я буду вашими ногами, — продолжал он. — Ведите меня… Указывайте мне сторону, где восходит солнце… там мы найдем белых… там мы найдем спасение…

Девушка с трудом поднялась на ноги и, достав платок, с нежностью и любовью вытерла лицо старика.

Затем она обвила руками его шею и, прикоснувшись губами к его впалой щеке, поцеловала бедного негра, сердце которого радостно забилось от этой ласки.

— Идем… — промолвила она. — Я немного отдохну, и мы пойдем рядом.

И вот, опираясь друг на друга, эти два существа, которые, казалось, олицетворяли собой страдание и несчастье во всем их ужасном, душу надрывающем виде, медленно двинулись вперед под знойными лучами солнца по направлению к зеленому холмику, видневшемуся на горизонте.

Еще четверть часа мучительной дороги — четверть часа невыносимой пытки.

Жо совершенно обессилел, он едва переводил дух и только невероятным напряжением воли держался на ногах. Элиза, крепко обхватив его за шею, слышала неровное биение старческого сердца и со страхом чувствовала, что хриплое дыхание Жо становится все прерывистее.

Казалось, вот-вот он упадет и уже не сможет подняться. Не было сил и у Элизы.

И вот, когда путники уже потеряли всякую надежду, где-то за деревьями раздалось несколько выстрелов.

— Туда!.. Лагерь золотоискателей… Милая Элиза, мы спасены!.. — радостно воскликнул старик.

Девушка, хорошо знакомая с американскими нравами, прекрасно знала, что на Дальнем Западе, куда уже начала проникать цивилизация, алкоголь и порох обязательны в часы развлечений.

— Рудокопы выпили и гуляют, — продолжал старик веселым тоном.

Ковбои, скотоводы и искатели золота живут с револьвером или винтовкой в руках, и любой пустяк может стать поводом для стрельбы. Каждый удачный ход во время картежной игры, каждый меткий удар игральной кости знаменуются выстрелом. В театре град пуль заменяет аплодисменты, превращая в решето деревянную крышу дрянного балагана, наскоро сколоченного в центре поселка, состоящего из шатров и бараков.

Какой-нибудь весельчак, желая пошутить, пулей выбивает у приятеля сигару, которую тот курит, прогуливаясь.

Да, Элизе все это было знакомо; ее страшила лишь мысль, как бы вместо дурно воспитанных авантюристов, бесшабашных, но безобидных, не наткнуться на грубых пьяниц, отравленных алкоголем, на безумцев, затевающих кровавые драки и беспричинно убивающих друг друга.

В этой местности, граничащей с Новой Мексикой, Техасом и территорией, заселенной индейцами, где нет иного права, кроме права сильного, иных развлечений, кроме дикого разгула, встречаются отъявленные негодяи, бродяги, выбитые из жизненной колеи.

Однако в этой ситуации беглецы могли выбрать только одно из двух: погибнуть или попасть в этот ужасный вертеп, где все же, быть может, им будет оказана помощь.

Элиза знала, что пионеры постоянно борются с индейцами, пробивая себе путь к обширной долине, окруженной скудными небольшими рощами, ежедневно опустошаемыми пилой и топором. Несколько мутных ручейков вьются по этой долине, поверхность которой, изрезанная во всех направлениях рытвинами, свидетельствует об упорном, но лихорадочном труде человека. Всюду видны сотни продолговатых четырехугольников и столько же наполненных песком ям. Всюду заступы, лопаты, оловянные и деревянные дощечки, ящики из досок, странные инструменты из ивового дерева, формой напоминающие детскую колыбель. Тут же на песке валяются тысячи коробок из-под консервов.

Этот обширный участок, теперь безлюдный, и есть Золотое Поле.

Прямоугольные ямы — те самые claims, как их называют золотоискатели, откуда добывается золотой песок. «Claim» означает то условие, по которому рудокопы допускаются к работам. Брошенные инструменты — это орудия золотоискателей, которые, предавшись бурному разгулу, забыли обо всем на свете.

Здесь же, на этом поле, зарыты тела убитых, подкарауленных алчными людьми, которых страсть к наживе пригнала сюда со всех концов земного шара. Население долины состоит из рабочих и бандитов, привычных к самому тяжелому труду и самым страшным излишествам. Их около тысячи, а может быть, и больше — точно неизвестно; но число их возрастает ежедневно, и через месяц, вероятно, их наберется до десяти тысяч. Они теснятся в телегах и сооруженных на скорую руку палатках, а иные, основательно относящиеся к жизни, умудрились выстроить грубые хижины из толстых бревен, скрепленных болтами. Все вместе имеет вид беспорядочно раскинувшегося городка с населением из англичан, немцев, янки, евреев, португальцев, перуанцев, аргентинцев, испанцев, китайцев, ирландцев, кабатчиков, отравителей, воров, мошенников и убийц, готовых на все ради удовлетворения своих алчных аппетитов.