Натуралист на Амазонке - Бейтс Генри Уолтер (читать книги онлайн бесплатно серию книг TXT) 📗

Пойманных описанным способом взрослых уакари очень редко удается приручить. Они раздражительны и угрюмы, отвергают любую попытку задобрить их и кусают всякого, кто рискнет подойти поближе. Они не издают какого-нибудь характерного крика, даже когда живут в родных лесах; в неволе они и вовсе молчат. Если не следить за уакари, они через несколько дней или недель впадают в апатию, отказываются от пищи и умирают. Многие гибнут от болезни, судя по симптомам, от воспаления легких. Одна уакари, которую я держал у себя дома, умерла от этого заболевания, прожив у меня около трех недель. Она очень скоро потеряла аппетит, хотя держал я ее на открытой веранде; шерсть ее, некогда длинная, гладкая и блестящая, стала какой-то грязной и косматой, как у выставленных в музеях образцов, а ярко-алый цвет ее лица потускнел. Когда животное здорово, цвет этот окрашивает все лицо до самых корней волос на лбу и висках, а внизу — до шеи, в том числе и отвислые щеки, спускающиеся ниже челюстей. Когда смотришь на животное с некоторого расстояния, кажется, будто кто-то наложил на лицо его толстый слой красной краски. Скоро моей обезьяне пришел конец: последние сутки она лежала без сил, учащенно дышала, и грудь ее тяжко вздымалась; цвет лица постепенно бледнел, но, даже когда она испустила дух, все еще оставался красным. Поскольку цвет этот не исчез полностью по истечении двух-трех часов после наступления смерти, я рассудил, что он обусловлен не только кровью, но отчасти и каким-то пигментом под кожей, сохраняющим долго свой цвет после того, как кровообращение прекратилось.

Немало насмотревшись на угрюмый нрав уакари, я был крайне удивлен, встретив в доме одного знакомого весьма бесцеремонную обезьяну этого вида. Когда я сел на стул, она выбежала из внутренней комнаты, вскарабкалась по моим ногам и приютилась на коленях, а затем, устроившись поудобнее, обернулась и взглянула на меня с обычным обезьяньим оскалом. Это было молодое животное; обезьяну поймали, когда мать ее была подбита отравленной стрелой; зубы у нее появились еще не все, а лицо было бледное и в крапинках, так как пылающий алый тон приходит только со зрелым возрастом; на бровях и губах росло немного длинных черных волос. Игривое существо росло в доме с детьми, бегало где угодно и ело вместе с остальными домочадцами. Лишь немногих животных не удается приручить бразильцам в этих селениях. Я видел даже, как молодые ягуары свободно бегали возле дома, и с ними обращались, как с домашними животными. Но животные, которые бывали у меня, редко привыкали, как бы долго ни оставались в моем распоряжении, — обстоятельство, вызванное, без сомнения, тем, что я всегда держал их в неволе.

Уакари — один из многочисленных видов животных, которых бразильцы называют моргал, т.е. хрупкого сложения, в отличие от дуру, т.е. крепких. Большая часть этих обезьян, отправляемых из Эги, погибает, не добравшись до Пара, и едва ли одна из дюжины попадает живой в Рио-де-Жанейро. Трудность, с какой они приспособляются к измененным условиям, имеет, вероятно, какую-то связь с очень малой областью распространения или ограниченностью местообитания животного в естественном его состоянии: его родина — область болотистых лесов, занимающая около 60 квадратных миль, хотя, быть может, только с южной стороны существует постоянно действующий барьер, препятствующий их расселению по гораздо большему пространству. Когда в 1858 г. я плыл вниз по реке на большой шхуне, у нас была с собой ручная взрослая уакари, которую пускали бегать по судну. Когда мы достигли устья Риу-Негру, нам пришлось задержаться на четыре дня, пока таможенные чиновники в Барре, за 10 миль, выправляли паспорта для нашей команды, и все это время шхуна стояла у самого берега, привязанная за бушприт к деревьям. И вот однажды утром краснолицая обезьяна убежала в лес. На поиски послали двух человек, но они вернулись через несколько часов, так и не найдя беглянки. Мы уже считали, что обезьяна пропала, но на следующий день она появилась на опушке леса и спокойно сошла по бушприту на свое обычное место на палубе. Она, очевидно, нашла лес Риу-Негру весьма мало похожим на леса дельты Япура и предпочла неволю свободе в столь не подходящем для нее месте.

Обезьяна парауаку. Другая эгская обезьяна, близко родственная уакари, — парауаку (Pitheciahirsuta), смирное безобидное создание с длинной медвежьей шерстью из грубых пятнисто-серых волос. Шерсть нависает над головой, наполовину скрывая приятное крохотное личико, и одевает до самого конца хвост, который достигает 18 дюймов, превышая длиной туловище. Парауаку встречается на материковых землях северного берега Солимоинса от Тунантинса до Перу. Она водится также к югу от реки, а именно на берегах Тефе, но форма там иная, несколько отличающаяся окраской. Эту форму д-р Грей описал, как особый вид, под названием Pithecia albicans. Парауаку — тоже очень нежное создание, редко выживающее даже несколько недель в неволе; но те, кому удается продержать ее живой месяц-другой, приобретают самого милого домашнего зверька. Один из экземпляров Pithecia albicans, хранящийся ныне в Британском музее, принадлежал при жизни одному молодому французу, моему соседу в Эге. За несколько недель эта обезьянка стала до того ручной, что следовала за хозяином по улицам, как собака. Мой друг был портной, и зверек имел обыкновение большую часть дня сидеть у него на плече, пока он трудился за своим столом. Тем не менее она враждебно относилась к посторонним и не поддерживала добрых отношений ни с кем из семьи моего друга, кроме его самого. Я не видел ни одной обезьяны, которая обнаруживала бы такую сильную привязанность к одному человеку, как это кроткое, смирное, молчаливое созданьице. Энергичные и страстные капуцины занимают, по-видимому, первое место среди южноамериканских обезьян по смышлености и восприимчивости, а у коаита, должно быть, самый кроткий и податливый нрав; но парауаку — пусть это мрачное, неприветливое животное — превосходит всех способностью привязываться к отдельным представителям человеческого рода. Она не лишена, однако, ни смышлености, ни хороших нравственных качеств; это доказала однажды своим поведением наша маленькая любимица. Мой сосед ушел утром из дому; заметив отсутствие друга и заключив, что он, наверно, у меня, так как они имели обыкновение ежедневно заходить вдвоем ко мне, обезьянка направилась к моему жилищу напрямик по садам, деревьям и зарослям, а не вокруг, по улице. Прежде она никогда так не поступала, и об этом пути ее мы узнали только от соседа, наблюдавшего за ее передвижением. Добравшись до моего дома и не найдя своего хозяина, она вскарабкалась ко мне на стол и села в ожидании с выражением смиренной покорности. Вскоре вошел мой друг, и обрадованная обезьяна вскочила к нему на плечо — на обычное свое место [43].

Ночные обезьяны. Третий интересный род обезьян, встречающийся близ Эги, — Nyctipithecus, или ночные обезьяны, называемые индейцами эй-а. Я обнаружил два вида их, близко родственные между собой; тем не менее они совершенно различны, поскольку живут в одних и тех же лесах, не сливаясь и не скрещиваясь между собой. Весь день напролет они спят в дуплах деревьев и выходят охотиться на насекомых и есть плоды только по ночам. Размер их невелик: длина туловища около фута, хвоста — 14 дюймов; они густо одеты мягким коричневым мехом, как у кролика. Физиономией они напоминают сову или тигровую кошку: лицо круглое и окружено кольцом белесой шерсти; мордочка совсем не выдается вперед; рот и подбородок малы; уши очень коротки и едва виднеются над шерстью на голове; глаза большие, желтоватого цвета, с немигающим взглядом ночного хищника. Белесый лоб украшен тремя черными полосками, которые у одного вида (Nyctipithecus trivirgatus) тянутся до макушки, а у другого (N. felinus) сходятся на верху лба. N. trivirgatus был описан впервые Гумбольдтом, который открыл его на берегах Касикьяре, около истоков Риу-Негру.