Обитатели холмов - Адамс Ричард (читать книги TXT) 📗

Шишаку стало совсем худо.

— Тлайли, — зашептала Хизентли, — как ты думаешь, нельзя ли нам попытаться удрать втроем — с Тетатиннанг — сегодня? Если мы справимся с часовыми у выхода, можно успеть удрать, пока нас не хватятся.

— Но почему сегодня? — спросил Шишак.

— Я боюсь. Видишь ли, перед силфли мы все рассказали другим крольчихам. Когда птица напала на часового, мы готовы были бежать, но потом ничего не случилось. О нашем плане знает Нельтильта, знают другие, скоро и Совету все станет известно. Мы, конечно, предупредили, что стоит кому-нибудь проболтаться, жизнь всех повиснет на волоске, а мы завтра попытаемся бежать еще раз. За крольчихами смотрит Тетатиннанг — она решила не спать всю ночь. Но в Эфрафе все тайны выплывают наружу. Лишь Фриту известно, как мы осторожны, но вдруг среди нас шпионка. Тогда всех арестуют еще ночью.

Шишак старался думать спокойно. Конечно, втроем, с этими умными и надежными крольчихами, они выберутся. Но если ему не удастся прикончить часовых сразу, те непременно поднимут тревогу, а найдет ли он сам в темноте дорогу к реке — неизвестно. Да и если найдет, вдруг гвардейцы перейдут на тот берег по деревянному мосту и наткнутся на сонного, ничего не подозревающего Ореха? И в лучшем случае Шишак выведет из Эфрафы только двоих. И все лишь оттого, что у него расшатались нервы? Никто не знает, каково туг ему одному. Зато все узнают, что он струсил и сбежал.

— Нет, сегодня нельзя, — сказал Шишак мягко, как только мог. — Ты просто нервничаешь. К тому же и гроза собирается. Послушай меня. Я обещаю, что завтра в это же время ты и твои подружки уйдете из Эфрафы навсегда. Сейчас вздремни немного, а потом иди помоги Тетатиннанг. Думай о высоких холмах и о том, что я тебе рассказывал. Как только мы туда доберемся, ты забудешь обо всех своих горестях.

А когда Хизентли уснула у него под боком, свернувшись в комочек, Шишак думал, как же он, черт возьми, выполнит это обещание, если вдруг за ним ночью придут.

«Тогда, — подумал он, — я буду драться насмерть. Я им не Блэкавар».

Шишак проснулся один. В первую минуту он подумал, что Хизентли арестовали. А потом решил, что если бы ее увели, то тогда разбудили бы и его. Наверняка она просто проснулась и отправилась к Тетатиннанг, не решившись тревожить Шишака.

До рассвета оставалось совсем немного, но было еще темно. Шишак поднялся по коридору к выходу. На посту дежурил Вербейник. Он высунул голову из норы, но, услышав шаги Шишака, обернулся.

— Лучше бы дождь пошел, — сказал он. — Туч набежало! Но до вечера не начнется, это точно.

— Не повезло нам в последний день, — ответил Шишак. — Пойди разбуди капитана Кервеля. Я подежурю пока за тебя.

Вербейник ушел, и Шишак сел на пороге, принюхиваясь к тяжелому запаху влаги. Небо, покрытое плотными тучами, казалось, навалилось на самые верхушки деревьев, и лишь на востоке пробивался слабый розовый отсвет. Жаворонки попрятались, дрозды молчали. Поле было пустынно и неподвижно. Шишаку невыносимо захотелось пуститься прочь отсюда. Он вмиг домчался бы до арки. Он готов был голову заложить, что в такую погоду Дрема и не подумает гнаться. Все живое на земле и под землей, в лесу и поле замерло и затихло под огромной и мягкой лапой надвигающейся грозы. В такой день кто посмел бы, положившись лишь на чутье, бежать от дома? В такой день лучше всего замереть и затаиться. А вот для побега погода в самый раз. Лучшей возможности и не придумать.

«О Господин Сияющие Ушки, пошли мне знак!» — взмолился про себя Шишак.

Он услышал движение за спиной. Пришли полицейские и привели Блэкавара. В предгрозовых сумерках бедолага показался Шишаку еще печальней и несчастней, чем раньше. Шишак вышел из норы, сорвал в поле кустик клевера и принес обратно.

— Гляди веселей, — обратился он Блэкавару. — Ну-ка съешь листик-другой.

— Не положено, сэр, — сказал один из конвойных.

— Да пусть поест, — возразил второй. — Никто ведь не увидит. В такой день всем тяжело. Оставь его в покое.

Блэкавар съел клевер, и Шишак вернулся на свое место. Тут появился и капитан Кервель.

Кролики медлили, поднимались наверх неохотно, и даже капитан утратил обычную свою бодрость. Он почти ни с кем не заговаривал. Молча пропустил мимо себя Хизентли и Тетатиннанг. Но Нельтильта сама остановилась возле него и дерзко посмотрела прямо в глаза.

— Что, не нравится погода, капитан? — съязвила она. — Держись! Кто знает, в такую погоду всякое может случиться.

— Ты это о чем? — резко спросил капитан.

— А вдруг у крольчих вырастут крылышки и они улетят? — сказала Нельтильта — Недолго ждать. В норах тайны разлетаются быстрей мотыльков.

Она вышла вслед за подругами. Капитан, казалось, хотел вернуть ее.

— Слушай, посмотри-ка мне лапу, — попросил Шишак. — По-моему, там колючка.

— Давай тогда выйдем, — ответил Кервель, — здесь не видно ничего.

Но то ли он задумался над словами Нельтильты, то ли еще по какой причине, капитан едва взглянул на лапу Шишака, что было весьма кстати, так как, конечно, никакой колючки в помине не было.

— Проклятье! — воскликнул он, глянув вверх. — Опять эта чертова птица! И что ей здесь надо?

— Чем она тебя так беспокоит? — спросил Шишак. — Вреда от нее никакого. Пусть ищет своих червяков.

— Все, что выходит за рамки правил, есть возможный источник опасности, — ответил Кервель словами генерала Дурмана. — А ты держись от нее сегодня подальше, понял, Тлайли? Это приказ.

— Как скажешь, — отозвался Шишак. — Ноты что, не знаешь, как от нее избавиться? Вот не ожидал от тебя!

— Не валяй дурака. Не хочешь же ты сказать, что кролик может напасть на такую зверюгу. У нее клюв — как моя лапа.

— Нет, конечно. Но когда-то моя мать научила меня заклинанию. Вроде: «Божья коровка, улети на небо». Одним прогоняют жучков, другим — птиц. Во всяком случае, моя мать всегда так делала.

— Божью коровку нетрудно прогнать — доползет до верха травинки и сама улетит.

— Ладно, — бросил Шишак, — поступай как знаешь. Это тебе не нравится птица, а не мне. Я лишь хотел помочь. У нас дома каждый знал кучу всяких поговорок и заклинаний. Жаль вот только, что от людей заклинаний нет.

— Ну что там за заклинание? — спросил Кервель.

— Надо произнести: «Улетай, большая птица. Можешь к ночи возвратиться».

Говорить, конечно, следует на лесном языке. Кроличьего они ведь не понимают. Давай пробежимся немного. Не поможет — хуже не будет, а если поможет — все подразделение скажет, что ты прогнал большую чайку. Куда она делась-то? При таком свете ничего не видно. А-а, вон она, рядом с чертополохом. Ну давай. Смотри — нужно прыгнуть влево, потом вправо, шаркнуть ногой — да, правой. Отлично! Теперь подними уши и иди прямо на нее, пока… Стой! Хватит! Ну, говори:

Ну вот видишь. Помогло. Все-таки во всех этих древних заклинаниях что-то есть. Конечно, вполне возможно, что ей и самой уже тут надоело. Но вот то, что она улетела, это точно.

— Скорей она нас испугалась, — сухо заметил Кервель. — Мы оба похожи на психопатов. Что, черт возьми, подумает обо мне подразделение! Ну раз уж мы вышли, пойдем обойдем посты.

— Если ты не против, я лучше поел бы, — просительным голосом сказал Шишак. — Ты же знаешь, вчера я не успел.

Шишаку продолжало везти. Ближе к полудню ему совершенно неожиданно удалось поговорить с Блэкаваром наедине. Изнемогая от духоты, он бродил по переполненным норам, чувствуя в темноте частое, прерывистое дыхание кроликов, и уже подумывал, не заставить ли Кервеля обратиться к Совету за разрешением часть дня провести в лесочке — тогда и бежать было бы легче, — и вдруг понял, что пора подняться наверх по нужде. Кролики не оставляют помет в норах, и, будто школьник, который, зная, что никто ему не откажет, просит разрешения выйти в уборную, хоть уже и отпрашивался совсем недавно, так и в Эфрафе каждый кролик бегает в эту канаву, чтобы на самом деле просто глотнуть свежего воздуха да сменить обстановку. Аусла, конечно, злоупотреблений не любит, но кое-кто из офицеров прикрывал глаза на такие прогулки. Возле выхода Шишак увидел, что здесь, как обычно, болтается несколько кроликов, и постарался придать голосу как можно больше суровости.