Последняя охота Серой Рыси - Робертс Чарльз (книги без регистрации .txt) 📗

— Ничего, товарищ! — сказал он серьезно. — В следующий раз я честно произведу дележ. Ведь в прошлый раз ты получил больше, чем тебе полагается.

Но птица была настолько обижена, что долгое время и смотреть не хотела на эти остатки и съела их лишь тогда, когда Хорнер отвернулся в сторону.

После этого Хорнер без угрызений совести брал свою долю пищи от пленника, будь то рыба, мясо или птица. Хорнер питался неплохо и быстро выздоравливал. Самец-орел настолько привык к присутствию Хорнера, что опускался на землю около пленника и с угрозой в холодных глазах вызывающе смотрел на человека. Часто, чтобы обеспечить себе свою долю на пиршестве жадного орленка, Хорнер должен был отгонять отца. А мать по-прежнему находилась во власти своей подозрительности. Сидя на верхнем краю выступа, отдаваясь заботам о своем другом птенце, она время от времени испускала крики, полные угроз и проклятий, но никогда не решалась приблизиться.

Прошла целая неделя. Над вершиной чередой проходили ясные дни и темные ночи. Хорнер настолько поправился, что стал подумывать о том, как бы спуститься вниз. Его рука и плечо зажили, но нога его, несмотря на постоянное растирание и прикладывания к ней сырой земли, все еще находилась в беспомощном состоянии. Она не могла выдержать тяжести его тела. Первая же попытка его спуститься показала ему, что он не должен слишком торопиться.

Прошло еще около недели, прежде чем он почувствовал уверенность в том, что может совершить страшный спуск вниз. Тогда он подумал об орленке, невольном его спасителе. После серьезной борьбы с орленком, знаки которой он в течение нескольких месяцев носил на руках и ногах, он снова поймал его и осмотрел поврежденное крыло. Поломано оно не было, и он увидел, что владелец его в свое время в состоянии будет прекрасно летать, быть может, даже скорее своего более счастливого брата, оставшегося в гнезде наверху. Довольный результатами своего осмотра, он развязал все путы и отскочил назад, чтобы избежать клюва и когтей птенца.

Злобный молодой орел нисколько не изумился своему внезапному освобождению. Вприпрыжку он направился к дальнему концу выступа, а Хорнер, взяв обратно куртку, оказавшуюся столь полезной для него, приготовился к спуску с горы, на которую он так неосторожно рискнул подняться около недели тому назад. На краю обрыва он взглянул вверх, чтобы посмотреть на самца-орла, низко кружившего над ним. В неподвижных желтых глазах птицы, устремленных на него, он прочел все тот же знакомый ему вызов.

— Ты одержал победу! — сказал Хорнер, отвешивая невозмутимой птице почтительный поклон. — Должен отдать тебе справедливость, в тебе много благородства, и я благодарю тебя за твое радушие.

Было еще раннее утро, когда Хорнер приготовился спуститься с горы. И уже смеркалось, когда он достиг озера. Усталый и измученный, он бросился на землю и растянулся рядом со своим челноком. Мчались мгновения. Порою одолевавшая его усталость сменялась приступами полного изнеможения, и снова необъятная безмолвная бездна охватывала его. Казалось, будто силы этой одинокой горной вершины так долго щадили его лишь для того, чтобы под конец неумолимо его раздавить. И все-таки силою неукротимого человеческого духа он вышел победителем из этой борьбы. Но никогда впоследствии он без содрогания не мог вспомнить об этом ужасном спуске. Более трех дней провел он на берегу озера, восстанавливая свои силы и укрепляя нервы, прежде чем решился продолжать свой путь вниз по порогам буйной реки к поселку. И часто, среди дня, он посылал свой привет огромной гордой птице с белоснежной головой, кружившей в далекой синеве или устремлявшей с высокой сосны, которая служила ей сторожевой башней, пристальный взор на солнце.

III

Два или три года спустя Хорнеру пришлось побывать в большом городе, за много сотен миль от седой вершины Плешивой горы. Ему было поручено доставить на выставку челноки, лыжи и другие изделия его земляков, жителей лесов. Руководимый отчасти инстинктом, он в первое же свободное утро отправился в парк, где содержались дикие пленники, неукротимые изгнанники природы. Туда стекались толпы народа, чтобы посмотреть на них сквозь железную решетку.

Бесцельно бродя по парку, он прошел мимо странного оленя, похожего на козла, который не показался ему интересным. Потом он очутился у загородки, заключавшей самца-лося, двух самок и годовалого теленка. Непривлекательный на вид теленок, казалось, был вполне доволен окружающей обстановкой. Самки имели унылый вид. Шерсть их так вылезла, что можно было подумать, будто она изъедена молью. Но откормлены они были хорошо. Зато на него произвел сильное впечатление величественный самец-лось, покрытый густой шерстью, с темными плечами и внушительным лбом, на котором уже виднелись бугры — будущие рога. Великолепное угрюмое животное стояло среди членов своей семьи, но, казалось, совершенно не замечало их и смотрело куда-то через них вдаль. Высоко подняв свою длинную чуткую морду, чтобы уловить дыхание холодного ветра, дувшего с севера, и полузакрыв глаза, он, как казалось Хорнеру, не видел проволок своей решетки. Он созерцал холодные темно-зеленые сосновые чащи севера, выцветшие сухие деревья пустыни, где гуляет лишь ветер, широкие листья водяных лилий, плавающих по тихой воде заводей, и плоские озера, вода которых алеет в лучах заходящего солнца.

— Позор, — ворчал Хорнер, — держать такого красавца в клетке, годной для цыплят.

И, охваченный тоской по запаху родных еловых лесов, он чувствовал себя таким же пленником.

В этом состоянии духа он подошел к большой клетке с куполообразной крышей, содержавшей ястребов и орлов. Это было грязное, запущенное место с несколькими высохшими деревьями, производившими жуткое впечатление. Деревья были воткнуты в землю для того, чтобы убедить пленников, будто они на свободе. Хорнер бросил на них быстрый взгляд и поспешил пройти мимо, взбешенный видом этих могучих крылатых странников небес, осужденных в унылом однообразии влачить свои дни. Но, поравнявшись с клеткой, он внезапно остановился, и, странно, дрогнули все струны его сердца. Он заметил большого белоголового орла, неподвижно и мрачно сидевшего на засохшем сучке у самой решетки и, не спуская глаз, смотревшего не на нее, а прямо на солнце.

— Чепуха! Это невозможно! В мире есть миллионы белоголовых орлов! — с досадой пробормотал Хорнер.

Орел сидел, повернув к нему правую сторону головы, которая была бела, как снег. Хорнер повторял самому себе, что было бы величайшей глупостью думать, будто бы этот гордый пленник, сквозь решетку неподвижно созерцавший солнце, был его старый друг с Плешивой горы. Но что-то в глубине его сердца настойчиво говорило ему, что это он. Если бы только птица повернула голову! Наконец Хорнер вложил в рот два пальца и так пронзительно свистнул, что прохожие с неодобрением на него посмотрели. А случайно проходивший мимо полисмен подошел поближе, чтобы удостовериться, не подал ли кто сигнал о помощи.

Но Хорнер не заметил того внимания, которое он возбудил в окружающих. В ответ на его призыв орел медленно, точно в раздумье, повернул голову и спокойно посмотрел ему прямо в глаза. О да, вот эта странная черная полоса над левым глазом и все тот же непоколебимый вызов во взгляде, который не сломили ни поражение, ни плен!

Хорнер едва не вскрикнул от жалости к птице, ставшей родной его душе. Долгие дни, в лютых муках проведенные на горной вершине, одинокой и обвеянной ветром, ослепительный блеск солнца, огромная мрачная птица, сохранившая ему жизнь, — все эти воспоминания толпой нахлынули на него.

— Подожди, старый товарищ! — пробормотал он, как можно ближе придвигаясь к решетке. — Я не допущу такого позора! Я хочу знать, кто сыграл с тобой эту шутку. Не волнуйся! Я выведу тебя отсюда, если бы даже для этого потребовался мой годовой заработок. Подожди!

И, крепко стиснув зубы, он отвернулся и вышел из сада. Орел не должен провести здесь ни минуты больше.

Решение Корнера было непоколебимо, но он не представлял себе всех трудностей, с которыми ему предстояло столкнуться. Прежде всего ему объявили, что птица не продажная — ни за какую цену. В эту ночь он лег спать в безумной скорби, разочарованный и обманутый в своих надеждах. Однако усилия, которые он прилагал к этому делу, и злобная страстность, с которой он протестовал против всего, вывели наружу кое-что из пережитого им. А так как его история была интересна, ее довели до сведения председателя общества, которое содержало зоологический парк.