Четырехкрылые корсары - Халифман Иосиф Аронович (книги онлайн полные txt) 📗
Дендрограмма… Это слово состоит из двух греческих корней: дендро — дерево, грамма — рисунок, изображение. Ни дендрограмме работы художника В. С. Гребенникова показаны родственные отношения между главными группами жалоносных перепончатокрылых. Надо только иметь в виду, что не все ученые одинаково представляют себе разные участки «древа жизни».
На плечах у вас куртка, подкладка ее измеряет силу и засекает направление вибраций в субстрате, а верх — на солнце обогревает, точнее, прогревает вас насквозь, зато в тени не то что не греет, наоборот, излучает внутреннее тепло тела, остужая его. Перчатки позволяют вашему осязанию различать, скажем, шероховатую сладость, гладкую горечь, душистые плоскости, лишенные запаха углы. И вы воспринимаете также воздействия силовых линий в магнитных полях.
Диковинно и странно подобное восприятие мира, а у каждого вида насекомого оно чем-нибудь отличается от других, так что есть не один мир, как мы часто говорим, насекомых, но разные миры в восприятии разных видов. Они сосуществуют одновременно — бесчисленные, несчетные, разнозначные, как и сами виды, чьи различия наглядны и неоспоримы даже для совершенно несведущих в энтомологии.
Всегда надо помнить: насекомое, пусть оно рядом с нами, может видеть другие краски, слышать другие звуки, ощущать иную температуру, все воспринимать по-своему. Даже время в их жизни течет не так, как у людей, в поведении своем они подчиняются иногда каким-то нам еще неведомым влияниям.
Но тогда, если вдуматься, шестиногие козявки способны открывать людям глаза на какие-то грани явлений и процессов, протекающих вне нашего физического поля зрения. Значит, мы вправе увидеть в шестиногих многообразные исследовательские приборы и орудия тончайшей чуткости, ключи к расшифровке тайн живой природы, ее истории, прошлого, настоящего, будущего. Вот, оказывается, как далеко способна заглядывать наука о существах, чья хрупкая жизнь столь недолговечна.
Но и насекомые оказывают многообразное воздействие на внешний мир. Мы имеем в виду не только выпитое вредителем в колосе зерно, не только источенные гусеницами плоды, скелетированные листья, поеденный молью мех, просверленное во всех направлениях личинками жука-типографа бревно, опыленную шмелем головку красного клевера… Эти и подобные им воздействия давно известны, наглядны, лежат на поверхности. Здесь мы говорим о других, еще очень мало известных, вообще говоря, просто незаметных, однако все же точно установленных наукой фактах.
Оказывается, к примеру, движение крыльев в воздухе, омывающем опушенное полосками тело летящего двукрылого, четырехкрылого, веерокрылого (есть и такие!), образует электромагнитные поля. Эти поля относятся к числу так называемых ауральных. Часть их порождается внутренними органами живых существ, другие возникают на поверхности тел частично под воздействием электрического поля атмосферы. Все относящиеся сюда вопросы исследуются новой наукой ауратроникой. Современные приборы, регистрирующие потенциалы насекомых, воспринимают колебания, исходящие с расстояния в метр!
Во многих планах сами насекомые становятся для человека миниатюрным прообразом конструкций разного назначения. Таким образом, наука о существах, снисходительно, а то и пренебрежительно именуемых козявками, способна давать непредвидимый урожай идей и для техники и для естествознания. Помогая глубже познавать природу, они помогают в то же время человеку овладевать ее силами.
Всего один только класс животного мира из примерно 60 известных на земле представляют насекомые. Зато класс этот не имеет себе подобных по численности, разнообразию и богатству форм.
Богатство и разнообразие форм. Численность… По подсчетам одних, на земле существует около 600 тысяч видов насекомых. Другие находят возможным говорить о 10 миллионах! Ладно, допустим, их в самом деле только (500 тысяч. Но сколько же на планете не видов, а созданий, относящихся к классу насекомых?
Конечно, практически невозможно пересчитать их поштучно. Однако косвенный метод определении придумать удалось. Было бы слишком долго рассказывать, как вывели нужную математическую формулу. Применили ее, посчитали, получилась величина порядка миллиарда миллиардов, то есть в среднем 250 миллионов насекомых на человека. Даже если только один вид из ста относится, как полагают, к вредителям, и то хлопот окажется достаточно.
Основоположник современной энтомологии французский натуралист Жан-Анри Фабр писал в конце прошлого века: «В большинстве случаев, насекомые мало подвластны человеку. Мы не всегда в состоянии уничтожить вредных или увеличить количество полезных. Странное дело! Человек прорезает материки, чтобы соединить два моря, просверливает Альпы, определяет вес Солнца и в то же время не может помешать крошечной тле-филоксере губить его виноградники или маленькому червячку попробовать вишни раньше владельца… Гигант побежден пигмеем?»
А вот что по тому же поводу писал в середине нашего века профессор Карл Фриш, о котором мы тоже не раз еще вспомним дальше: «Если гусениц бабочки становится слишком много, человек посылает против них самолеты и распыляет над пораженными лесами ядовитые химические вещества. Целые армии людей стремятся подавить размножение колорадского картофельного жука. Иногда, чтобы надежнее искоренить вредителя, человек вынужден уничтожать растения, им же самим взращенные на полях. Люди не жалеют никаких затрат, применяют самые губительные средства и все же не в силах стереть с лица земли вредящих им насекомых. Иногда человек довольствуется тем, что сдерживает размножение некоторых видов в определенных границах, на каком-то определенном уровне. Но часто не удается и это».
Говоря уже о наших днях, профессор Реми Шовен характеризует положение короче, но в еще более тревожном тоне.
«Нарастающая подобно морскому приливу масса насекомых, — сигнализирует он. — угрожает человеческим цивилизациям».
Какое странное противоречие! Человек вышел в космос, ступил на Луну, летательные аппараты с Земли достигают далеких планет, научно-техническая революция открыла для человечества возможность использования морских и океанских приливов, атомной энергии, расцветают электроника и кибернетика, а пигмей-насекомое, хоть его ничего не стоит мизинцем раздавить, по-прежнему доставляет людям всех пяти континентов бесконечно много забот.
«В большинстве случаев, — повторим снова Фабра, — насекомые мало подвластны человеку…» ведь это написано об одним-единственном проценте видов, признанных вредными для людей.
Кто не слышал, скажем, о перелетной саранче! За последнее столетие не раз были зарегистрированы стаи из десятков миллиардов этих созданий.
Наглядный пример массы, какой могут достигать некоторые виды насекомых, представлен еще на одной иллюстрации из уже знакомой нам книги Фигье: туча саранчи.
В истории саранчовых нашествий отмечена среди прочих туча саранчи площадью в шесть тысяч квадратных километров и весом, превышающим вес всего количества меди, свинца и цинка, добытых людьми с начала XIX и до начала XX века. «И то была, — писал как раз по данному поводу академик В. И. Вернадский, — даже не одна из самых больших туч… Выраженная в химических элементах и метрических тоннах, она может считаться аналогичной горной породе, или, вернее, движущейся горной породе, одаренной свободной энергией».
Когда-нибудь этой энергией еще заинтересуются инженеры…
…Обратимся, однако, снова к статистике и попробуем определить, сколько видов насчитывают отряды, составляющие всю энтомофауну, так сказать — «насекомое» население земли. Всех отрядов класса — 25. Три первых места по числу видов занимают: колеоптера — жесткокрылые, проще говоря, жуки; ленидоптера — чешуекрылые, или бабочки; наконец, перепончатокрылые — гименоптера: муравьи, пчелы, осы: они лишь немногим обогнали по разнообразию диптера двукрылых, мух; крупным отрядом считаются гемиптера — полужесткокрылые, хоботные — клопы…
