Зачарованные острова Галапагосы - фон Эйбл-Эйбесфельдт Ирениус (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
Детеныши долго возились, а потом принялись играть в догонялки. В азарте погони двое малышей заплыли дальше остальных. Прошли какие-то считанные секунды, и старый самец, едва заметив непорядок, поспешил к малышам, преградил им путь к открытой воде и решительно оттеснил их к берегу. Он мне напомнил овчарку, сгоняющую стадо в кучу. Что вызвало у него такое беспокойство? Я вгляделся в море. Недалеко от берега воду бороздили острые плавники двух акул. Мне стало ясно, отчего вожаки держат свое стадо на строго ограниченной небольшой территории: только так они могут следить за своей паствой. Распылись стадо на большую площадь - и даже самый бдительный вожак не сможет заметить, как ускользнет из-под его опеки и станет жертвой акулы тот или другой детеныш. Одновременно я понял и смысл соперничества между самцами: вожаком становится тот, кто сильнее и кто способен защитить стадо.
Такого рода забота самца о своем потомстве, какую мне только что довелось наблюдать, до настоящего времени не была известна. Напротив, выказываемое ими на суше полное равнодушие к своему выводку давало основание считать, что они совершенно о нем не пекутся. Во всяком случае, к галапагосским морским львам это, безусловно, не относится.
Едва самец пригнал малышей к берегу, как ему пришлось спешно наводить порядок в гареме, где повздорили две самки. С хриплым ревом они яростно вцепились друг в друга. Вожак подоспел вовремя. Вытянув шею и приветливо кивая в обе стороны, он протиснулся между дерущимися. Голова его взволнованно покачивалась то влево, то вправо, а басистое "бе-е-е-е!" звучало примирительно. Обе самки ответили столь же глубоким мычанием, и спор был забыт. Но всего лишь на одно мгновение. Как только вожак с явным удовольствием заскользил по волнам, ссора возобновилась. Самец опять принялся успокаивать драчуний, на этот раз с большим успехом. Зато возник конфликт еще в одном месте. Самцу то и дело приходилось восстанавливать мир. Я с огромным интересом наблюдал за его действиями. И как разумны они были: не умей он успокоить своих самок, они, не поладив между собой, разбрелись бы далеко в стороны, и тогда он, во вред продолжению рода, не смог бы следить за детенышами. Но почему самки все время ссорились? Почему в результате долгого естественного отбора не создался более покладистый тип морской львицы? Вопросы совершенно правомерные, но, очевидно, в пределах одного вида не могут существовать миролюбивые самки и очень агрессивные самцы. А последние необходимы для защиты потомства. Мне порой становилось жаль бедного вожака, когда ему, с его огромной массой, приходилось поспешно переваливаться через скалы. По воде он скользил легко и изящно, а на суше казался на первый взгляд неуклюжим. Тем не менее он двигался поразительно быстро. Он даже иногда пускался как бы в галоп. В этом явное преимущество морских львов перед их родичами, тюленями. Последние не могут выносить свои задние плавники вперед, под туловище, а потому не в состоянии передвигаться на четвереньках.
Движимый любопытством и желанием сделать снимок получше, я вскоре ушел со своего места. Сонные самки почти не обратили на меня внимания, но вожак был крайне недоволен. С ревом плавал он взад и вперед вдоль берега, не спуская с меня злых глаз. "Выманить бы его на берег, получился бы отличный снимок!" - подумал я и начал имитировать его зов. Как он разволновался! Его движения стали вдвое быстрее, и вдруг он исчез. Неужели он испугался? Я спустился к самому прибою. Бег волн у берега был различен. Одни набегали на пляж, лишь мягко касаясь камней, в другие океан, казалось, вкладывал всю свою силу, и они грохоча ударялись о берег, отчего сотрясались скалы. Я не знал еще всех капризов здешнего прибоя и подошел вплотную к воде. Передо мной немедленно выросла зеленая стена. На миг я оглох от грохота и ослеп от дождя соленых брызг. Инстинктивно я поднял вверх фотоаппарат. Стоя по пояс в воде, я боролся с сильным потоком, стараясь сохранить равновесие. Затем вновь стало тихо, вода с урчанием отступила, и из откатывавшейся волны во весь свой рост передо мной поднялся вожак так близко, что я ощутил на лице исходящий от его дыхания запах рыбы. Я смертельно испугался, но все же каким-то чудом отскочил назад и даже успел щелкнуть аппаратом. Только выкарабкавшись к зеленым кустам, я немного собрался с духом. Морской лев лишь теперь немного отстал от меня и, выжидая, сел на землю. Я чуть осмелел. Для начала я помахал руками, и это возымело желаемое действие - он, видимо, заколебался: стоит ли нападать или лучше убраться подобру-поздорову? Несколько раз он вроде бы даже готовился перейти в наступление. Эта психологическая атака длилась не меньше трех минут, но когда я с поднятыми вверх руками медленно - признаюсь, очень медленно - пошел на него, он не спеша, почти в темпе замедленной киносъемки, отвернулся в сторону. Он все больше съеживался, становился все меньше, пригибался все ниже. Еще несколько секунд - и он обратился в бегство. Задние ласты и смешной обрубок хвоста последними мелькнули передо мной в пене прибоя. Победой я скорее всего был обязан своему росту. Я был выше вожака, а тем более с поднятыми руками. Когда морские львы принимают угрожающую позу, они выпрямляются во весь рост, стараясь вытянуться друг перед другом. Впоследствии я наблюдал, что самцы именно таким образом разрешают возникшие споры. Тот, кто чувствует себя слабее, спустя какое-то время без боя покидает поле брани.
Но то, что последовало затем, явилось для меня полной неожиданностью. Я оказался обладателем "благоухающего" гарема морского льва. Проиграв поединок, он всплыл далеко от берега и оттуда боязливо поглядывал в мою сторону. Рева его не было слышно. Теперь вожаком стал я. Но поскольку я явился на Галапагосы вовсе не для того, чтобы удовлетворить врожденное властолюбие, я постарался как можно быстрее стушеваться и больше не смущать вожака. Ему, однако, потребовался целый час, чтобы обрести былое мужество. Он заревел, сначала тихо, а когда его вызов остался без ответа, приблизился. В конце концов он принялся вновь патрулировать берег. Благодарение богу! Меня совсем не пленяла перспектива взять на себя заботу о всем его потомстве!
После случившегося я передвигался по колонии не иначе, как на четвереньках, хотя и обливался потом от напряжения: в такой позе я мог значительно ближе наблюдать самок и детенышей. Они явно принимали меня за своего, а к их запаху я постепенно привык. Прямо перед моим носом из воды вылез детеныш. Его мокрая шкура отливала всеми цветами радуги, в усах на каждом волоске висела огромная капля воды. Он взглянул на меня блестящими круглыми глазами, встряхнулся, так что брызги полетели мне в лицо, и удовлетворенно улегся. Но заснуть бедняжке не удалось: товарищ дважды ущипнул его за задний ласт, и, несмотря на усталость, ему пришлось должным образом отреагировать. Рассердившись, он резко повернулся к обидчику, но тот уже плескался на мелководье, предлагая следовать за ним. Малыши резвились в воде, догоняя друг друга, потом затеяли драку, а под конец стали нырять за камушками. Достав со дна гальку удобной формы, они подкидывали ее вверх и ловили ртом. Казалось, это занятие им никогда не наскучит. Я бросил малышам кусочек прибитого волной дерева, они подхватили и его. Наверное, им очень хотелось покататься по примеру взрослых самок на волнах, но вожак этого не разрешал. Глядя на детенышей, я понял, почему морских львов так часто можно видеть на аренах цирка. Они по природе своей очень любят играть.
Спустя короткое время к играющим присоединился еще один малыш. Он держал во рту мягкий предмет светло-голубого цвета. Я было решил, что это большая рыба-попугай, только никак не мог понять, почему у нее треугольный вырез, как вдруг меня осенило: это один из моих ластов! Малыши разграбили мой лагерь! Одним прыжком я очутился около воришки, но он вовсе не собирался расставаться с забавной игрушкой, и мы несколько минут старались перетянуть друг друга. Малыш не хуже щенка таксы вцепился в конец ласта. Только когда я шлепнул его по морде, он нехотя уступил мне добычу. Со вновь обретенным ластом в руках я поспешил к своей стоянке, как раз вовремя, чтобы спасти второй ласт.
