Дикое животное и человек - Гржимек Бернхард (читать книги TXT) 📗

Весит козленочек при рождении ровно 4 килограмма и спустя полчаса уже умеет бегать и прыгать. Детеныши у самок появляются раз в два года.

Живут ли снежные козы моногамно, парами, как некоторые утверждают, или стадно — пока еще доподлинно неизвестно. Во всяком случае позади рогов у них расположены особые железы, выделяющие маслянистое вещество, особенно обильное во время гона. Им козлы метят ветки кустарника или выступы скал, возможно, для того, чтобы «маркировать» свой участок обитания.

В национальном парке Банф, где я наблюдал в тот раз за снежными козами в бинокль, некто Ж. Бревстер несколько десятков лет назад стал свидетелем того, что необычайные скалолазные способности снежных коз могут им иногда и отказать. Тогда охота на них еще не была запрещена, и группа охотников преследовала стадо коз в испещренных расселинами Скалистых горах. В конце концов козы, спасаясь от преследования, стали спускаться по крутой отвесной стене, верхний край которой выдавался далеко вперед, так что охотники, стоя наверху, совершенно потеряли их из виду. Несолоно хлебавши всей компании пришлось спуститься к своему лагерю, разбитому в долине. Каково же было их удивление, когда, взглянув наверх, они обнаружили. всех пятерых пропавших коз: они стояли, тесно прижавшись друг к другу, на крохотной площадке, выступавшей из отвесной стены, над страшной, бездонной пропастью. С наступлением ночи они все еще продолжали неподвижно стоять на том же месте. На другое утро охотники, к немалому своему изумлению, застали животных все там же — они никуда не ушли. Не ушли они и в течение всего следующего дня. Бревстер и его товарищи поняли, что снежные козы как бы сами себя поймали в ловушку, а теперь были не в состоянии ни спуститься вниз, ни вернуться назад.

Стадо состояло из двух взрослых особей и трех молодых. Ясно было, что старые животные шли впереди во время спуска, а теперь не могли развернуться, потому что неловкие молодые загораживали им дорогу. Таково было во всяком случае мнение наблюдателей.

Судьба «узников» так заинтересовала охотников, что они решили не уходить с места своего лагеря, пока не узнают исхода этой трагической истории. И вот бедные козы одна за другой стали слабеть и сваливаться вниз с карниза, разбиваясь на дне пропасти. Но момент падения охотникам удалось наблюдать только один раз. Потому что падали козы незаметно, ночью. Последняя продержалась на роковом карнизе десять дней, но затем и она свалилась в страшную пропасть…

Глава XXII. Испанская коррида — бесчестное состязание

Хотите я вам скажу, где на сегодняшний день можно во время своего отпуска увидеть настоящий, благородный бой быков, после которого не уходишь с нечистой совестью и камнем на сердце?

Я уже неоднократно публично обосновывал, почему образованный и интеллигентный человек не должен в Испании посещать корриду. Вовсе не потому, что там убивают быков, — их ведь предостаточно убивают и на бойне. Однако в большинстве стран принято, чтобы, как в спорте, так и в жизни, всякое соревнование проводилось честно, порядочно, чтобы обе стороны имели одинаковые шансы. Врожденный способ, которым принято меряться силами у быков, — это лоб в лоб — и старайся столкнуть противника с места. И тогда это действительно прекрасное спортивное зрелище. Его еще сегодня можно увидеть в-Таиланде, население которого, с его древней высокой культурой, устраивает во время своих празднеств не бой быка против человека, а бой быка против быка. Происходит такое состязание почти на рыцарский манер: когда один из быков побежден, другой не преследует его, никоим образом не старается его убить. А вот в Испании заставляют искусственно разъяренное животное бодать пустой платок, а в него тем временем сзади втыкают острые бандерильи. Тореро до тех пор дразнит сильное и ловкое животное, заставляя его совершать «холостые» выпады, при которых он ни разу не встречает ожидаемого честного сопротивления, пока оно окончательно не вымотается и не потеряет всякого интереса к такой бесплодной игре. И тогда быка, уже почти беззащитного и не оказывающего сопротивления, просто закалывают на радость зрителям, жаждущим крови и убийства. Бык всегда погибает, а тореро уходит целехонек, а если с ним порой что и случается, то это равносильно обычным «производственным травмам».

Поскольку коррида существует только для того, чтобы ублажать жаждущих крови непритязательных зрителей, то и проводить ее можно неспортивно, бесчестно. Известно, что во многих случаях быкам перед боем спиливали концы рогов, а затем снова приклеивали, с тем чтобы они не могли причинить серьезного вреда в случае, если бык против ожидания вдруг и на самом деле пырнет своего мучителя. Испанские газеты уже не раз печатали подобные скандальные разоблачения, когда быкам перед боем делали усыпляющие уколы, ставили их транспортные клетки вверх ногами или били мешками с песком по почкам, чтобы животные стали менее поворотливыми. Но никогда нигде нельзя прочесть, чтобы какого-нибудь тореро за подобные вещи дисквалифицировали, как это, безусловно, произошло бы при любом другом спортивном состязании.

Разумеется же, нельзя считать испанцев по этой причине более жестокими или менее симпатичными, чем другие народы. Ведь и в Италии прежде для увеселения масс бросали христиан на растерзание львам, в фашистской Германии совсем недавно еще устраивались такие зрелища, как публичные казни, а в Англии сто лет назад петушиные бои считались национальным видом спорта. Бойцовым петухам прикрепляли к шпорам маленькие острые ножи, чтобы противники действительно имели возможность искромсать друг друга и зарезать. Но у всех этих народов с подобными делами давно покончено.

Однако не подумайте, боже упаси, что я беру на себя смелость указывать испанцам, каким образом им следует забивать свой скот. Это их дело.

Но неиспанским писателям и другим деятелям культуры не пристало в своих произведениях облагораживать подобную бесчестную игру, украшать ее исполнителей незаслуженными лаврами, как это сделал еще в 1875 году композитор Бизе своим популярным маршем из оперы «Кармен» или лауреат Нобелевской премии Эрнест Хемингуэй в своих книгах об Испании. А уже им вторят и подражают разные эпигоны. Поддержка подобного бизнеса хоть и помогает тореадорам значительно быстрее превратиться из пастухов или погонщиков ослов во владельцев шикарных особняков и «кадиллаков», однако отнюдь еще не делает их героями!

Каждый турист, направляющийся в Испанию, с которым мне приходилось разговаривать, решительно отвергал корриду: нет, он в корне против таких зрелищ, но… один раз все же стоит посмотреть, что это такое. Что же касается наших «Бюро путешествий», то те устраивают все таким образом, что стоимость входного билета на корриду и проезд туда и обратно входят в оплату гостиницы. Кому же охота зазря деньги платить? И вот уже 80, а то и больше огромных автобусов с иностранными туристами теснятся на стоянке возле арен. А молодого современного испанца спортивного склада уже давно не интересует старомодная кровавая романтика боя быков, тот гораздо охотнее сходит на футбольный матч. Коррида же демонстрируется в основном для приезжих, она превратилась в «туристический аттракцион» и содержится на деньги туристов.

Недавно я был в Португалии. Отправляясь в Лиссабонский зоопарк, я, признаться, не испытывал особых надежд увидеть что-нибудь стоящее. Ведь если в Англии—10, в маленькой Голландии— два, в ФРГ — примерно двенадцать, а в США — несколько дюжин больших зоопарков, то во всей Франции существует всего один по-настоящему большой зоопарк, в Италии тоже только один, который можно считать современным, а в Испании Барселонский зоологический сад еще только набирает силу. Единственный зоопарк Бельгии находится не в его столице— Брюсселе, а в Антверпене — центре фламандской части страны. Три швейцарских зоопарка возникли не в говорящей по-французски части страны; в Женеве же, Лозанне и Лугано зоопарки отсутствуют начисто. По-видимому, интерес к животному миру присущ больше североамериканцам, североевропейцам, славянам, а романским народам уже в гораздо меньшей степени, в особенности почему-то жителям Средиземноморья.