Записки охотника Восточной Сибири - Черкасов Александр Александрович (книги бесплатно .TXT) 📗
След его сходен с хорьковым или куньим, только гораздо круглее. Соболь никогда не бегает, он всегда прыгает, как хорек, и на следу видны только отпечатки задних его лапок, ибо он так аккуратно ставит задние ноги в следы передних, что попадает коготь в коготь, и как бы глубок снег ни был, соболь скачет так легко, что нигде не заденет ногами — не черкнет, как здесь говорят. Недаром промышленники восхищаются его побежкой и говорят, что соболь ходит чисто.
Г. Сабанеев в специальной своей статье «Соболь и соболиный промысел» (Москва, 1875 г.) между прочим говорит: соболи постоянного места пребывания не имеют, а меняют его чрез большие или меньшие промежутки времени, смотря по степени его преследования и количеству пищи. Более оседла самка по известной причине, но самец редко подолгу живет на одном месте. Летом соболи поднимаются выше по хребтам, но осенью спускаются в долины речек и лога, где в это время для них больше пищи, как растительной, так и животной. Соболь преимущественно зверь ночной; днем он больше лежит в норе, но ныне стали замечать и таких, которые бодрствуют и жируют днем, эти последние и носят название «дневников». У первых — «ночников» в одной и той же местности шерсть всегда темнее, и потому они больше ценятся и преследуются промышленниками. Зато добывание «дневника» сопряжено с большими затруднениями, потому что «ночник» скорее выслеживается, тогда как «дневник», бегая днем, нередко уходит от собаки и не залезает в норы, из которых различными способами добываются «ночники». Соболь больше бегает на земле и тут ест свою добычу, чем и отличается от сородной ему куницы, держащейся больше на деревьях.
Соболь весьма чувствителен к переменам погоды: так, заслыша пургу, он уже накануне забивается в свое гайно, в котором и лежит, выжидая ведра. Вообще в дождь, снег, сильный ветер и большие морозы он никуда не выходит; даже ручной соболь перед ненастьем делается скучным и сонливым.
В самые жестокие морозы, как это бывает в рождество и крещение, соболь сидит в своем гайне иногда по нескольку дней сряду, питается запасенными белками, бурундуками, ронжами, кедровками и выходит только для испражнения; как зверь крайне чистоплотный, он и гадит в одном избранном месте.
Соболь настолько могуч, боек и ловок, что ловит на лежке зайцев и справляется с ними, перегрызая несчастным затылок, но пожирает всегда с грудных мышц. Он ужасно любит рябину, бруснику, землянику, и где эти ягоды растут в изобилии, то соболь так заедается ими, что сильно жиреет; отчего шерсть на нем редеет и мех теряет свою ценность.
Перед началом гоньбы соболь оставляет свою зимнюю квартиру и отправляется в поход, нередко за несколько десятков верст, отыскивать себе подружку, но по окончании течки, изнуренный и нередко пощипанный товарищами, холодно расстается с супругой и старается вознаградить потерянные силы хорошим аппетитом, жадно преследуя слабейших животных. Помятая самка нежностями супруга, в свою очередь, охотно удаляется от него и приискивает себе самые глухие места тайги, делает спокойное гайно и приготовляется к помету молодых, что и бывает в апреле или начале мая, так что беременность ее продолжается, надо полагать, не менее 9 недель {20} Соболята живут при матери до осени и редко до начала новой течки.
Молодые соболята скоро ручнеют, привыкают к хозяину и даже переносят сообщество других животных, особенно если их хорошо кормят. Есть факты, доказывающие, что соболи могут при разумном уходе плодиться и в неволе.
В Забайкалье были примеры, что изредка добывали соболей там, где их прежде никогда не находили. Это обстоятельство здешние промышленники объясняют так.
Соболь чрезвычайно смел и отваживается нападать на больших птиц, как-то: на косачей и даже глухарей, когда они спят, зарывшись в снегу. При малейшей оплошности соболя глухой тетерев быстро поднимается с ним кверху; соболь, крепко вцепившись в глухаря, поднятый на значительную высоту, боится упасть на землю, стараясь уже только как-нибудь держаться на птице, которая, в свою очередь, с испугу летит с неприятелем куда глаза глядят и на сколько хватит сил. Наконец глухарь, перенесшись через несколько хребтов, а быть может, и десятков верст, от изнеможения где-нибудь падает и таким образом переносит на себе соболя из одного места в другое. Это объяснение весьма правдоподобно; зная отважность соболя и силу глухаря, сомневаться не должно. Да и, вероятно, были этому очевидцы или другие обстоятельства, фактически доказывающие это явление, ибо нельзя думать, чтобы простолюдины без основания могли придумать такую остроумную гипотезу. Ведь были же очевидцы, как ласка, зверек несравненно меньше соболя, отваживался нападать на косачей и поднимался с ними в воздух, а потом, умертвив их, падал в ними вместе на землю (см. «Записки ружейного охотника Оренбургской губ.». Москва, 1852 г., стр. 347).
Шкурка с соболя снимается чулком. Здесь лапки от соболиных (лисьих и рысьих) шкурок отрезаются и продаются отдельно; из них собираются превосходные теплые шапки; кроме того, они идут на опушки к разной теплой одежде. Мездра у соболя очень крепка к носке, а равно и шерсть не скоро вытирается. Соболиные шкурки выделываются очень трудно, нужна опытность в этом деле и особое искусство. Главное дело — чтобы не скатать шерсти и не сбить оси, потому что шерсть соболя или, лучше сказать, пух с мягким волосом чрезвычайно нежны, и неумеющий скорняк тотчас испортит шкурки, которые после ничем не поправишь.
Мясо соболя в пищу не употребляется. Соболя с длинною пушистою шерстью здесь обыкновенно называют пышным соболем, а с маленькою и менее пушистою — невыходным. Скупщики пушнины обыкновенно связывают по 40 соболиных шкурок в один пучок, что и называется сорочком (сорочек) или сороковиком. Эти сороковики собираются по партиям, то есть соболи сортируются — лучшие к лучшим, средние к средним, а низкий сорт (партия) к низким. Самая же сортировка соболей заключается в их доброкачественности шерсти, то есть в черноте и пышности соболей. Сорочками их отправляют уже на ярмарки и различают цену по партиям, согласно подбору. Соболи поштучно, на выбор из партии, продаются дороже, чем бы они пришлись при покупке с валу всей партии, ибо как ни хорош подбор по партиям, но все же соболь соболю разница в одной и той же партии. Чтобы купить соболей, например, на воротник и подобрать их друг к другу хорошо, нужны своего рода практика, опытность и знания этого дела. Я посоветую только людям, не знающим в этом толку, обращаться к знатокам, а если и выбирать соболей самим, то отнюдь не при искусственном освещении вечером, а днем. В противном случае можно жестоко ошибиться. Я говорю это потому, что испытал на себе последствия того, что не послушал людей более опытных в этом деле, чем я. Хорошие хозяева держат собольи меха обыкновенно в темном месте и отнюдь не на солнце, для того чтобы они не отцветали, то есть не теряли черноту шерсти. Действительно, солнечные лучи имеют влияние на собольи меха. Поэтому и говорят что те соболи, которые водятся в хребтах, в тени, лучше тех, которые живут на более открытых местах, например на Амуре. Даже собольи воротники здесь многие нарочно держат в сундуках, завертывая их во что-нибудь черное.
При покупке соболей из первых рук нужно быть осторожным и знающим дело, ибо искусные промышленники ловко дымят собольи шкурки и делают худых черными.
В южной половине Забайкалья в настоящее время особой охоты за соболями почти нет, а их бьют случайно, на охоте за другими зверями. Промышленник, найдя свежий соболиный след, начинает охоту с того, что делает округу или окидывает след, чтобы хорошенько узнать, где именно находится соболь, и когда убедится, что он в известных пределах, тотчас спускает собаку на след и поспешно идет за ней, глядя во все стороны и прислушиваясь, не лает ли где-нибудь собака, не прыскает ли соболь на собаку или не уркает ли на нее, сидя на дереве. Заслыша то или другое, он тихонько подкрадывается к чарующим его душу звукам, отыскивает зорким глазом притаившегося где-нибудь соболя, скрадывает его в меру выстрела, ставит винтовку на сошки, припадает к ней, словно примерзнет, и, затаив дыхание, как истукан, выцеливает добычу… Еще мгновение, вспыхнуло на полке, раздался роковой выстрел, и эхо еще не успело раскатиться по высоким горам глухой тайги, как уже соболь, как подкошенная былинка, сраженный пулей, медленно, считая сучки, полетит с дерева… Но легко сказка сказывается, да не скоро дело делается. Я здесь привел счастливый случай соболиной охоты, но менее счастливых бывает больше: то соболя потеряет собака, то охотник не подоспеет вовремя и соболь скроется верхним следом, по деревьям, то он залезет в дупло, а у охотника не случится с собой топора срубить дерево; наконец, чаще всего бывает, что соболь залезет в щели между большими камнями и плитами, так что его нельзя выгнать. Словом, много случается таких обстоятельств, которых нельзя предвидеть охотнику, и охота, счастливо начатая, кончается безуспешно. Часто охотник, найдя соболя, живет по нескольку суток в лесу около того места, каждый день гоняется за хитрым зверьком и все-таки не может убить его. Иногда же не пройдет и четверти часа, как промышленник выследит соболя, загонит его на дерево и убьет. Недаром говорят здешние промышленники, что «как к фарту, так соболя даст бог ни с чего, а уж как запоперечит кривая, так хоть ты убейся, а соболя не добудешь!..»
