Золотые крыланы и розовые голуби - Даррелл Джеральд (читать онлайн полную книгу TXT) 📗
Затруднительное положение… Может быть, пустельга — плод его воспаленного марихуаной воображения? Но стоит ли в таком случае привлекать к ней внимание? А если она настоящая, почему эти люди, у которых, похоже, есть родители в Лондоне и Бирмингеме, ее не видят? Не в силах решить столь сложную проблему, он в отчаянии озирался по сторонам. Мы старались не глядеть друг на друга, чтобы не прыснуть со смеху. В конце концов «шеф» нашел выход из положения.
— До свидания, — сказал он, снял шляпу, поклонился, переступил через паши простертые тела и нетвердыми шагами удалился вниз по тропе.
Часом позже, спускаясь к просеке, мы вновь увидели «шефа». Он сидел с книгой в руках на земле, прислонясь спиной к дереву и уплетая большущий бутерброд.
— Уже нагулялись? — добродушно осведомился он, вставая и стряхивая крошки с брюк.
— Да, теперь направляемся домой, — ответил Дэйв.
— В Лондон? — удивплся «шеф».
— Нет, в Блэк-Ривер.
— Тогда всего доброго, — сказал «шеф». — А мне надо дождаться друзей.
Мы сели в машину, и «шеф» весело помахал нам на прощание.
— Ты разобрал, что он читает? — спросила Энн.
— Нет, — ответил я, — никак не мог рассмотреть.
— «Отелло», английское издание, — сообщила она. И я понял, что мне суждено полюбить Маврикий.
2. ГОЛОС РОЗОВЫХ ГОЛУБЕЙ
Наступил день, намеченный нами для охоты на розовых голубей, и, когда занялась заря (если сей оборот годится для столь хмурого утра), оказалось, что небо над Индийским океаном от края до края застилают плотные слои противных клубящихся облаков. Как и следовало ожидать, облака эти обрушили на землю потоки дождя, наиболее примечательного тем, что температурой он приближался к горячему душу. Мы смотрели на небо и чертыхались. Такая погода нас никак не устраивала по двум причинам. Во-первых, это был единственный день недели, когда мы могли рассчитывать на крайне необходимое содействие специальных мобильных отрядов Маврикия — доблестных ратников, которые под водительством английского майора Глэйзбрука должны были помочь нам в выслеживании птиц, лазании по деревьям, переноске прожекторов и (хоть бы сбылось!) поимке розовых голубей. Во-вторых, если потоп не прекратится, всякий поход в мокрый и скользкий лес будет совершенно пустой затеей.
К нашему облегчению, во второй половине дня облачный полог раздвинулся и наметились голубые просветы, словно куски мозаики на грязном шерстяном платке. К четырем часам небо совсем расчистилось, и в жарком воздухе над землей курились струйки пара. Яркое солнце высветило пойманные листвой и цветками дождевые капли, и они мерцали среди зелени ветвей, точно упавшие с неба созвездия. Ливень безжалостно исхлестал пышные деревья по бокам дороги, ведущей в лес розовых голубей, и каждое дерево, пылающее алым и желтым цветением, стояло в широком круге из мятых лепестков, будто в луже собственной крови.
В приподнятом настроении мы покатили в горы. Дорога извивалась и петляла на склонах, открывая чудесный вид сверху то на лес в обрамлении плантаций, которые с высоты казались ровными и яркими, как бильярдный стол, то на переливающееся темно-голубыми оттенками море с небрежно разложенной на его поверхности гирляндой белопенного рифа. Мелодично перекликаясь, в сверкающем влагой придорожном кустарнике кормились стаи черно-белых бульбулей с острым хохолком и красными щеками. Время от времени две птицы поворачивались друг к другу, поднимали крылья, словно ангел на могильном камне, и часто-часто помахивали ими в знак нежной любви. Несколько раз дорогу впереди стремительно перебегали стройные пятнистые мангусты — маленькие глаза хищно поблескивают, нос обнюхивает землю, предвкушая кровопускание. За очередным поворотом мы вдруг увидели сидящую на обочине стаю из восьми макак. Свиные глазки и отдающее фальшью надменное выражение придавали им поразительное сходство с членами правления какого-нибудь сомнительного консорциума в лондонском Сити. Старый бдительный самец испустил отрывистое «я-а-а-х», самки подхватили своих большеголовых и тощеньких, словно Оливер Твист, отпрысков, стая нырнула в стену китайских гуайяв у дороги и исчезла, как по мановению волшебного жезла.
Добравшись до питомника лесничества, мы свернули с шоссе на неровную, но вполне сносную просеку и почти сразу увидели рядом с дорогой машину Дэйва и армейский лендровер. Дэйв вприпрыжку кинулся приветствовать нас.
— Здорово! — крикнул он. — Нет, вы когда-нибудь видели такую погоду? Небо то черное, будто задний фасад крота, то синее, как обезьянья задница. Лило-то как — я уж думал, придется отменить всю затею. Теперь в долине внизу воды, как в колодце, ну да ничего, управимся. Пошли, познакомлю вас с ребятами.
Мы выбрались из машины, выгрузили снаряжение и проследовали за Дэйвом к лендроверу, у которого выстроились щеголеватые воины в зеленой форме и беретах, с отливающей шоколадом кожей и с геркулесовым телосложением. Руки и ноги — вдвое больше, чем у простых смертных, грудь — колесом, пятерней только деревья выкорчевывать, а обнаженные в широкой улыбке зубы сверкали, точно рояльные клавишы. Несмотря на исполинские пропорции этих выходцев изБробдиньяга, улыбавшихся нам с высоты своего могучего роста, движения их отличались спокойной плавностью, присущей лошадям-тяжеловозам. Когда их огромные длани мягко сжали наши ручонки, я сказал себе, что с такими людьми лучше дружить, чем враждовать. Командира никак нельзя было отнести к недомеркам, но рядом с ними и он выглядел несколько тщедушным.
Наше войско привезло с собой сети, фонари, переносной прожектор, а также огромный бидон с чаем, без чего, как свидетельствует история, ни один британский солдат или иной воин, прошедший британскую выучку, не в состоянии функционировать гладко и эффективно, когда надо перехитрить и одолеть противника. Распределив между собой диковинное снаряжение, мы зашагали гуськом по узкой тропе сквозь кустарник, который припас для нас столько влаги, что уже через сто шагов мы промокли насквозь до пояса. Затем тропа нырнула в долину, и дальше путь шел через заросли прямых китайских гуайяв, чередующихся где с искривленными черными стволами эбенового дерева, где с группой древа путешественников, напоминающего воткнутый в землю изящный веер восемнадцатого века. Крутую тропу узловатыми венами пересекали корявые корни. И столько воды кругом, что после каждого шага оставались лужицы, точно осколки разбитого зеркала в мягкой и скользкой грязи карамельного цвета, которая в сговоре с корнями норовила сломать вам ногу, как ломают хрусткий грифель. Солнце склонялось к западу, и косые тени еще подбросили нам хлопот. По мере того как мы, скользя и спотыкаясь, спускались в до-липу, воздух становился все гуще и горячее, и к окружающей влаге добавился наш собственный лот. После крутого откоса, по которому мы буквально скатились, смешанный лес сменился кущами темно-зеленых криптомерии с тяжелыми пучками хвои, напоминающих на первый взгляд какие-то особенно ершистые сосны.
— Долина Розовых Голубей, — гордо возвестил Дэйв. — Не сразу я ее отыскал, пришлось порыскать. Большая часть стан обретается здесь.
Не успел он договорить, как с деревьев слева от пас донесся громкий, хриплый, влекущий призыв: «Кару-у, кару-у, кару-у, ку-У, ку-у, ку-у».
— Ага! — воскликнул Дэйв. — Слышите? Что-то они сегодня рано явились.
В приливе восторга он запрокинул голову и воспроизвел перекличку целой стаи голубей, изображая широчайшую гамму чувств — от злобы до искательной любви. Голуби примолкли, явно пораженные этим внезапным звуковым каскадом; так человек, напевающий в ванне, наверное, был бы ошарашен, подпой ему вдруг ансамбль песнь и пляски Советской Армии.
— Чудно, — удивился Дэйв. — Обычно они отвечают. Ладно, давайте-ка лучше рассыплемся и приступим к поиску, они вот-вот начнут устраиваться на ночевку.
Выполняя его указания, мы рассыпались и начали пробираться сквозь криптомериевую чащу, высматривая деревья, обеспечивающие хороший обзор, или же прогалины, позволяющие без помех следить за прилетом голубей. Я приметил на склоне большую криптомерию с сучьями почти от самой земли, так что лезть на нее было все равно, что подниматься по трапу. В десяти-двенадцати метрах над землей я втиснулся в удобную развилку, снял с шеи бинокль и приготовился к встрече с розовыми голубями. С моего наблюдательного пункта открывалось широкое поле зрения, включающее ту часть лесистого откоса, где, заверил меня Дэйв, собирались на ночь голуби.
