Я всей душою с вами, львы! - Паттерсон Гарет (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Однажды ночью Андреасу удалось поймать молодую самку. Он решил посторожить ее, пока команда попытается отловить остальных животных, а потом уже выпустить всю группу сразу в центр ее владений. Он чувствовал, что так будет легче побудить зверей остаться на родной земле, а не шататься по чужой. Именно тогда произошел случай, который лишний раз доказал, что от смешного до трагического – один шаг.
Погрузив львицу в машину, Андреас понял, что не знает, где ее держать, пока появится возможность выпустить вместе с другими членами прайда, – он надеялся, что это удастся уже на следующий день. Загона для львов в заповеднике не было, и с отчаяния Андреас решил запереть львицу в складском помещении с прочными стенами. Так он и сделал, оставив пленницу преспокойно сидящей под замком.
Этой ночью мы с Андреасом вновь намерзлись, и вновь напрасно: львы стали осторожнее и больше не удалось отловить ни одного. Как только на горизонте забрезжили первые лучи солнца, мы, усталые и продрогшие до мозга костей, отправились в обратный путь. Добравшись до лагеря, мы решили (совершенно справедливо), что держать пленницу взаперти больше не имеет смысла.
К несчастью, дверь складского помещения открывалась только изнутри, так что освободить львицу оказалось не так-то просто. Андреас забрался на плоскую крышу, чтобы открыть дверь с помощью кола, ибо не видел другого выхода. Я стоял с другой стороны двери с группой егерей, держа наготове ружье на случай, если придется пугнуть львицу выстрелом, – вдруг она бросится на Андреаса, возящегося на крыше? Операция удалась блестяще, и дверь отворилась. Мы ждали, что животное тут же вырвется на волю. Не тут-то было: изнутри не донеслось ни звука. Андреас пожал плечами и принялся топать по крыше в надежде выгнать львицу из помещения. Как бы не так! Тревога нарастала. Андреас, по-прежнему находившийся на крыше, решил пальнуть по ней вхолостую из ружья, которое стреляет наркотическими зарядами, необходимыми при отлове зверей. Просунув ствол сквозь крохотное оконце, он выстрелил, но и это ничего не дало.
Тут я предложил Андреасу хитрый план. В полусотне метров от склада находился водопроводный кран. А что, если я подам ему шланг и он сквозь это же оконце окатит львицу водой? Андреас был в восторге, сказал только, что возьмет шланг сам. Он спустился с крыши, а я с беспокойством следил за отворенной дверью.
Добежав до крана, Андреас пустил струю на полную катушку. Но не успел он схватиться за конец шланга, как из двери выскочила желто-коричневая фигура и кинулась прямо на него. Я прыгнул вперед, крича на хищницу не своим голосом. Все решило мгновение – видно, испугавшись моих криков, она повернулась и дала стрекача, споткнувшись перед тем, как исчезнуть в кустах. Никогда не забуду Андреаса, замершего на месте со шлангом в руках, – вода хлещет, земля под подошвами раскисает, а он застыл и смотрит в ту сторону, куда умчалась львица… его лицо было пепельно-бледным. Но я был рядом! Вздохнув с облегчением, мы принялись хохотать как сумасшедшие.
К несчастью, многочисленные последующие операции по отлову львов также не принесли успеха. Животные, которых нам удавалось возвращать в заповедник, неизменно удирали туда, куда их манила легкая добыча – и где подстерегала смерть. В 1986 году я пришел к такому заключению: «Ситуация остается горестной и безнадежной… В силу того, что пока не сооружены ограды с током, а также в силу многих других причин я не в состоянии сделать для спасения львов больше, чем делаю сейчас. Между тем месяц за месяцем мало-помалу их число трагически убывает».
…Теперь на дворе 1995 год, а оград с током по-прежнему нет. Львы продолжают резать скот, а люди продолжают убивать львов. Сейчас, правда, потери и скота и львов численно снизились, но, очевидно, это лишь потому, что уменьшилось число львов – убегать из заповедника и учинять разбой на чужих землях стало почти некому.
Глава вторая
В КОТОРОЙ РЕЧЬ ПОЙДЕТ О КОНФЛИКТАХ
1991 год был для нас с Джулией годом эмоциональных потрясений. В первую очередь это было связано с гибелью Батиана, но, помимо того, мы столкнулись со множеством проблем и испытали на себе огонь критики. К примеру, в начале года Ассоциация землевладельцев навязала нам строгие правила цензуры – такова была реакция на мой отчет о проделанной работе, в котором я делился своими мыслями о неотложных мерах по охране природы. Я послал этот отчет как в Ассоциацию, так и в соответствующий Департамент. Я писал честно и объективно и представить себе не мог, что Ассоциация так на это отреагирует. Знал бы, ни за что не писал и уж тем более не посылал им.
Согласно новым правилам, все, что бы я ни написал или предложил для публикации, нужно было представлять на суд Ассоциации. То же касалось интервью, которые я собирался давать. Мне сообщили, что на любую информацию будет наложено вето, если ее сочтут «вредной для заповедника». Вдобавок от нас с Джулией потребовали, чтобы мы не поддерживали никаких отношений с правительством Ботсваны, кроме как при посредничестве или с разрешения Ассоциации. Мне было заявлено, что мои сочинения о львиной популяции Тули, ее уязвимости и ущербе, наносимом браконьерством, «рассматриваются как негативные и создающие впечатление, будто в Тули царят гибель и разорение». Досталось и Джулии – за статью, напечатанную в журнале и посвященную моей первой книге – «Плач по львам», которая повествует о низвержении с престола владыки зверей в Тули. По мнению Ассоциации, эта книга совершенно извращает положение вещей и может отпугнуть туристов. С этим последним заявлением нельзя не согласиться, только не надо подтасовывать факты: не книга, называющая вещи своими именами, а именно низвержение с престола зверей оказывает губительное влияние на туризм. Ведь чем меньше львов смогут увидеть туристы, тем меньше их будет сюда тянуть. Но землевладельцы сочли, что только они как собственники имеют право решать, какой материал о заповеднике может быть опубликован, а какой нет, и даже если наши данные окажутся ценными, они оставляют за собой право наложить на них вето.
Вышеназванные правила увязывались с соглашением об аренде, разрешавшим нам оставаться в лагере до апреля следующего года. По истечении срока аренды правила переставали действовать, но, лишаясь лагеря, мы лишались полевой базы. Конечно, цензура крепко связывала нам руки, поскольку отнимала возможность передавать правдивую информацию. Разумеется, мы продолжали делать все, что могли, понимая, что, пока не удастся убедить землевладельцев в необходимости комплексной охраны региона или пока правительство не предпримет более решительные шаги с целью заставить их этим заниматься, наши усилия будут уходить в песок.
По – моему, нужна большая фантазия, чтобы отыскать в моих сочинениях хоть намек на намерение принести вред земле. Вся наша жизнь поставлена на службу дикой природе. Она и населяющие ее звери – вот наше дело. Никто ни гроша не заплатил нам за природоохранную работу, которую мы проводили на территории, находящейся в частном владении, – мы финансировали себя сами, из собственных скудных ресурсов.
Когда нас спрашивают, за какие грехи нам навязали столь строгие правила и ограничения, я не могу дать ясный ответ. Впрочем, я чувствую, что причину следует искать в традиционных «страхах белых» – неуверенности землевладельцев относительно того, в чьих руках окажутся данные угодья в будущем. Большая часть этих заповедников находилась в собственности южноафриканских белых, которые не жили здесь постоянно, а лишь наезжали. Многие территории использовались не для извлечения прибыли, а исключительно для отдыха хозяев, благосостояние которых не зависело от этих земель. В 80-х годах парламент Ботсваны, ввиду отсутствия у землевладельцев единой природоохранной стратегии, предложил выкупить частные заповедники Тули с целью создания здесь национального заповедника. К сожалению, затея не была осуществлена, но призрак национализации по-прежнему бродит по этим землям.
