Причудливые деревья - Меннинджер Эдвин (читать книги онлайн полностью без регистрации .TXT) 📗
Гинкго (Ginkgo biloba).
* В Советском Союзе в открытом грунте гинкго успешно культивируется в Киеве, Минске, Риге и более южных районах. В Москве и Ленинграде оно нуждается в укрытии. – Прим. ред.
В миоцене гинкго буйно росли в субтропическом климате той местности, которую теперь занимает далеко не субтропический* штат Вашингтон. Там их окаменелые останки можно видеть и сейчас в заповедном Лесу гинкго в Вантейдже близ Элленбурга.
Менее известно другое доисторическое дерево – метасеквойя (Metasequoia glyptostroboides), которая появилась в Европе и Соединенных Штатах Америки только в сороковых годах. Ранее это дерево было известно только как окаменелость, но в 1941 г. профессор Т. Кан нашел в китайской провинции Сычуань сразу четыре живых экземпляра. «Однако история метасеквойи начинается почти за сто лет до наших дней», — пишет Фрэнсис де Вое [48].
Листья гинкго (сняты крупным планом).
Он добавляет:
«В середине XIX в, в отложениях эоцена – геологического периода, отделенного от нас семьюдесятью миллионами лет, – было найдено окаменевшее растение, впоследствии названное Sequoia landsdorfii. В эоценовый период, это растение было чрезвычайно распространено в средних, широтах Америки и Азии. Затем были найдены и другие окаменелые растения, которые также были отнесены к секвойям, поскольку их считали предками или близкими родственниками существующей и теперь Sequoia sempervirens… Японский ботаник Мики в 1941 г. ввел новый род - Metasequoia. Это произошло за четыре года до того, как было точно установлено, что в Китае есть живые представители этого вида.
Возраст этой метасеквойи (Metasequoia glyptostroboides) – десять лет.
Ареал метасеквойи, как было установлено, охватывает китайские провинции Хубей и Сычуань и расположен примерно на 30° с. ш. Площадь его составляет всего 750 км^2. Метасеквойя растет на высоте от 650 до 1200 м на песчаных, слегка кислых почвах. По-видимому, она предпочитает берега рек и места просачивания подземных вод. Этим, возможно, объясняется ее местное название «шуй-ша», что значит «водяная ель». Самой большой из измеренных экземпляров имел в высоту около 32 м и в диаметре около 2 м.В 1947 г. дендрарий Арнольда предоставил средства на экспедицию в Китай для сбора семян метасеквойи».
Эти семена через Министерство сельского хозяйства США были распределены между экспериментальными питомниками от Флориды до Коннектикута и на запад до Колорадо. И теперь в этой обширной области уже растет много метасеквой*.
* В ботанических садах Советского Союза превосходно растет это недавно обнаруженное растение. Его зимостойкость примерно соответствует зимостойкости гинкго. – Прим. ред.
Наблюдения показали, что скорость роста побегов сильно колеблется, а их внешний вид бывает очень различным — от шарообразного до узкопирамидального. Наиболее удачным, по-видимому, оказался быстрорастущий узкопирамидальный экземпляр в Национальном дендрарии в Вашингтоне, который и получил название «Национальный». За первые пять лет он вырос на 3 м.Метасеквойя сбрасывает листья — ярко-зеленые летом, осенью они приобретают очень красивый багряно-медный цвет.
20. ДЕРЕВО-ЛЮДОЕД
Пятьдесят лет назад воскресные газеты напечатали сенсационную новость: открыто дерево-людоед, которое убивает и заглатывает свои жертвы. Эта фантастическая история время от времени уже всплывала в печати в течение предыдущих 150 лет. Трудно было найти более благодарный газетный материал, пока Мадагаскар, Филиппины и другие далекие земли оставались неисследованными – никто не мог уличить рассказчика во лжи. Кроме того, выдумка подкреплялась вполне реальными фактами. Ведь некоторые растения действительно питаются насекомыми и другими мелкими живыми существами. Крупнейшими из этих мухоловок являются кувшинолисты Борнео (Nepenthes), чьи листья-кувшинчики содержат жидкость, привлекающую жертвы, которые тонут в ней, а затем перевариваются. Но самые большие кувшинчики имеют в длину не более 60 см и растут не на деревьях, а на лианах.
«Вырван из цепкой хватки дерева-людоеда» («American Weekly» от 4 января 1925 г.).
Наиболее знаменит среди «людоедов» анчар. Это название (так, как его употребляют в печати) уже само по себе было фикцией, поскольку в научной литературе оно обозначает большое дерево из семейства крапивных (Antiaris toxicaria), которое растет в Индии, на Цейлоне и далее на восток по всей Бирме и Малайзии вплоть до Филиппинских островов. Если же рассказчика загоняли в угол, анчаром объявлялось дерево из обширного рода стрихниновых*, принадлежащее к совсем другому семейству (Loganiaceae).
* Strychnos tieute, один из 200 видов, входящих в этот род. Используемый в медицине стрихнин получается из индийской чилибухи (S. nux-vomica). Кураре, которым пользуются южноамериканские индейцы, представляет собой смесь ядов, полученных из S. toxifera и других растений.
Главной причиной такой путаницы было стремление туземцев во что бы то ни стало сохранить в тайне состав яда, которым они смазывали свои стрелы, — а сок этих и других растений и шел на изготовление ядов. Бэркилл писал:«Как только европейцы достигли Малайзии, они, конечно, сразу же познакомились с отравленными стрелами и дротиками, однако прошло очень много времени прежде чем нашли растения, из которых туземцы добывали яд. Первым дал описание растений монах Одорик, живший примерно с 1286 по 1331 г. В середине XVII в. в Макассаре утвердились голландцы, и ботаник Румфий (Г. Румпф) долго изводил тамошнего губернатора, добиваясь от него сведении о происхождении ядов. Ему пришлось ждать этих сведении пятнадцать лет, но и полученная им информация была сознательно фальсифицирована и искажена. Для того чтобы положить конец дальнейшим запросам, ботаник был специально поставлен в известность, что приближаться к дереву очень опасно. Румфий добросовестно изложил в книге все, что ему удалось узнать, и тем положил начало легендам об анчаре. Он писал:«Под самим деревом не растут ни другие деревья, ни кусты, ни травы – ни только под его кроной, но даже на расстоянии брошенного камня; почва там бесплодна, темна и словно обуглена. Ядовитость дерева такова, что садящиеся на его ветви птицы, наглотавшись отравленного воздуха, одурманенные, падают на землю и умирают, и их перья устилают почву».
Насекомоядное растение (Nepenthes) на Борнео.
«Смертоносный» анчар (Antiaris toxicaria) в Сингапуре.
Далее доверчивый Румфий продолжает:«Такими едкими были ветви, присланные мне в крепком вместилище из бамбука, что, положив руку на сосуд, я ощутил покалывание, какое мы чувствуем, попадая с холода в тепло».Затем Румфий вновь возвращается к сообщенным ему сведениям:«Все, чего коснутся его испарения, гибнет, так что все животные его избегают и птицы стараются не летать над ним. Ни один человек не осмелится приблизиться к нему, разве что руки, ноги и голова будут защищены толстой тканью».
Ствол анчара с помостом для добывания сока.
Точно такие же ложные сведения собирали и публиковали другие ученые, посещавшие Малайю в XVIII в. В результате рождались фантастические истории о человеческих жертвоприношениях для того, чтобы умилостивить дерево, о юных девушках, которых бросали чудовищу, о людях, внезапно схваченных извивающимися ветвями, и прочая чепуха. Первая статья, основанная на этих фантастических слухах, была написана в 1783 г. для английского журнала голландским врачом по фамилии Ферш. Главным грехом Ферша было то, что он представил себя очевидцем фантастических происшествий, которые он описывал. Известно, что в голландской армии в то время действительно служил посредственный хирург Ферш. Только в 1805 г. Лешено де ла Тур, французский ботаник, работавший в Пондшпери, отправился на Яву, чтобы посмотреть это дерево и самому понаблюдать за изготовлением яда. Именно Лешено разобрался в путанице с анчаром и стрихнинным деревом.Бесспорно, млечный сок первого и семена второго очень ядовиты, и местные жители в течение тысячелетий пользовались ими для изготовления отравленных стрел.Время от времени в газетах мелькают сообщения о дереве-людоеде во внутренних областях Бразилии. Во время войны в Чако между Парагваем и Боливией под неким деревом часто находили трупы — человеческие скелеты, завернутые в его огромные листья. Блоссфелд, некоторое время живший в Мату-Гросу, специально занялся расследованием этих историй. Он обнаружил, что речь шла о Philodendron bipinnatifidum, листья которого действительно достигают в длину метра и больше. По слухам, людей привлекал к дереву сильный аромат его цветков; этот запах оглушал их, как наркотик, после чего листья обвертывались вокруг потерявшей сознание жертвы и высасывали ее кровь. Цветки действительно пахнут очень сильно, но людей к этому дереву в опаляемой солнцем пустыне Чако, где растут только колючки, привлекала его тень и сладкая мякоть плодов, съедобных, как и плоды родственной ему монстеры (Monstera deliciosa). Однако ни в цветках, ни в плодах нет ни яда, ни наркотических веществ. Трупы же под ним принадлежали раненым или умиравшим от жажды людям, которые укрывались в тени дерева. Листья, всегда ниспадающие до земли, действительно смыкались над ними, но вовсе не для того, чтобы сосать их кровь. По словам Блоссфелда, эта легенда все еще имеет хождение в Бразилии — слишком уж она увлекательна, чтобы газеты так просто от нее отказались.
