В тени человека - ван Лавик-Гудолл Джейн (книги онлайн полностью бесплатно txt) 📗
К, шести годам поведение Мерлина стало еще более странным. Он то и дело висел вниз головой, уцепившись ногами за ветку и не шевелясь, наподобие летучей мыши. Или, усевшись на земле и обхватив колени руками, начинал монотонно раскачиваться из стороны в сторону, а его огромные, широко раскрытые глаза неподвижно смотрели в одну точку. Он все чаще занимался самообыскиванием, при этом он беспощадно выдергивал волос за волосом и, пожевав волосяную луковицу, выплевывал их.
Но наиболее странно вел себя Мерлин во время термитного сезона. Будучи еще двухлетним малышом, Мерлин подолгу стоял возле Марины, внимательно наблюдая за ее действиями. Потом он и сам начинал брать тоненькие прутики и, неумело держа их в руке — примерно так же, как держит ложку впервые взявший ее ребенок, — втыкал в поверхность термитника. Через год он достиг значительных успехов и ловко орудовал возле гнезда насекомых, хотя его ужение еще не было достаточно результативным, как, впрочем, у любого трехлетнего малыша. Он почти всегда выбирал слишком коротенькие травинки или прутики — в длину его «орудия» не превышали пяти сантиметров, тогда как у взрослых шимпанзе они достигали двадцати-тридцати сантиметров. К тому же, аккуратно засунув свою коротенькую травинку в один из ходов гнезда, он почти тотчас же резко выдергивал ее обратно, так что если бы даже какой-нибудь термит и успел ухватиться за травинку, он бы тут же свалился с нее от такого рывка. Однажды Мерлин затолкал в отверстие слишком толстую соломину, а потом долго пыхтел, но так и не вытащил ее обратно.
К сожалению, во время следующего термитного сезона я уезжала из заповедника и поэтому не могла проследить за поведением Мерлина. Оценить его способности мне удалось лишь через два года, и я была поражена, увидев, что его техника ужения существенно не изменилась. К тому времени Мерлину исполнилось пять лет, и, как всякий пятилетний детеныш, он должен был бы уметь выбирать подходящее орудие. Однако он по-прежнему подбирал только коротенькие травинки. Несколько раз я замечала у него в руках более длинные прутики и соломинки, но они были, как правило, согнуты или сломлены посредине. Он все так же резко выдергивал удочку из отверстия в термитнике, тогда как остальные детеныши этого возраста уже научились аккуратно вынимать ее и управлялись с нею не хуже взрослых. Это было очень странно, тем более что сестрица Мерлина, Мифф, была опытным удильщиком и детеныш мог бы многому научиться от нее.
Лишь в одном отношении Мерлин сильно повзрослел: раньше он, как и другие малыши, проводил за работой не больше двух минут, а потом бежал играть со сверстниками и через некоторое время снова возвращался к прерванному занятию. Теперь же он работал с упорством взрослого шимпанзе — однажды он просидел возле термитника целых сорок пять минут, причем за все это время ему удалось поймать только одного термита, да и тот уцепился за его палец, когда он попытался расширить отверстие.
К этому времени Мерлин настолько исхудал, что напоминал скелет, обтянутый кожей. Рос он медленно, и Флинт, который был моложе на целый год, давно уже обогнал его. Шерсть Мерлина стала еще более тусклой, а на ногах и руках так поредела, что появились настоящие плешины, должно быть от слишком усердного обыскивания. Он подолгу лежал на земле в состоянии сонной апатии, в то время как другие детеныши весело возились рядом с ним.
Перед наступлением сезона дождей мы стали замечать, что состояние Мерлина как будто немного улучшилось. Он снова стал принимать участие в играх. Во время игр с Флинтом, Гоблином и Пом он бывал очень оживлен. Правда, если кто-нибудь из его товарищей начинал грубо вести себя, Мерлин визжал и припадал к земле в знак покорности или угрожающе наскакивал на обидчика. Когда полили дожди, мы поняли, что Мерлин не сможет пережить шесть холодных и дождливых месяцев. Он синел от холода и дрожал, как в лихорадке, едва начинал накрапывать дождь. Вот почему мы были рады, когда полиомиелит положил конец его страданиям.
Мерлин был не единственным сиротой в нашей группе. Еще три детеныша рано лишились матерей, причем двух из них, так же как и Мерлина, опекали старшие члены семьи. Малышка Битл осталась без матери тоже в трехлетнем возрасте, но ее сестра была на два или три года старше Мифф. Сильная и крепко сложенная, эта молодая самка спала вместе с Битл, чистила ей шерстку и даже позволяла ездить верхом на своей широкой спине.
Правда, и в поведении Битл мы нередко замечали те же признаки угнетенного состояния, что и у Мерлина: она часто впадала в оцепенение и отказывалась играть со сверстниками. Но постепенно это прошло, и к шести годам Битл ничем не отличалась от других детенышей того же возраста, за исключением, пожалуй, того, что ни на шаг не отходила от своей старшей сестры. К сожалению, обе сестрички не баловали нас своими посещениями, а потом и вообще перестали появляться в лагере. Впоследствии мы несколько раз встречали старшую в лесу. Что сталось с Битл, выжила она или погибла, нам так и не удалось узнать.
Вторая из сироток — Сорема — потеряла мать, когда ей только-только исполнился год. В этом возрасте младенец еще совершенно беспомощен и полностью зависит от матери: он не может самостоятельно передвигаться, нуждается в постоянной опеке и защите и, конечно, в материнском молоке. Твердая пища начинает играть важную роль в рационе маленького шимпанзе не раньше, чем тому исполнится два года. Заботу о Сореме взял на себя ее шестилетний брат Снифф. Нужно было видеть, как бережно юный самец обращался со своей крошечной сестренкой. Он всюду носил ее с собой, прижимая одной рукой к груди, аккуратно перебирал ее нежную шерстку. Когда они приходили в лагерь, Сорема съедала немного бананов, но эта пища явно не годилась для нее — ей нужно было молоко. Малышка начала таять на глазах, и вот однажды утром Снифф принес, в лагерь трупик сестренки.
Казалось бы, взрослая самка могла бы с бОльшим успехом заботиться об осиротевшем детеныше, чем его старшие братья и сестры. Опытная мамаша всегда сумела бы защитить малыша, урегулировать ею взаимоотношения с другими членами сообщества. А если к тому же и у нее самой был маленький детеныш, она могла бы даже подкармливать приемыша молоком. Но за все десять лет мы ни разу не видели, чтобы какая-нибудь самка усыновила чужого детеныша.
У трехлетней Синди не было сестер и братьев. После смерти матери она осталась совсем одна. Мы надеялись, что ближайшая подруга матери, взрослая самка, которая прежде всегда ходила вместе с умершей, позаботится о сиротке, тем более что, по нашему мнению, самки были сестрами. Однако этого не произошло. Мы никогда не видели Синди рядом с подругой ее матери. Малышка, как правило, совсем одна бродила по лесу или ненадолго присоединялась к какой-нибудь группе. Немудрено, что первые признаки депрессивного состояния появились у нее гораздо раньше, чем у других осиротевших детенышей, и месяца через два мы навсегда потеряли ее из виду.
Мы долго пытались понять, почему поведение трехлетнего шимпанзенка так резко меняется после смерти матери. Ведь в этом возрасте детеныш становится довольно самостоятельным и может есть ту же пищу, что и взрослые члены группы. Правда, он все еще получает материнское молоко, но оно занимает довольно несущественную часть в рационе детеныша — он сосет мать в течение двух минут каждые два-три часа. Внимательно проанализировав различия в поведении Мерлина и Битл, мы смогли до некоторой степени объяснить причины гибели большинства осиротевших детенышей. И Мерлин и Битл, как уже говорилось, потеряли мать примерно в трехлетнем возрасте; у обоих рано появились первые признаки депрессии. Но состояние Мерлина продолжало катастрофически ухудшаться, тогда как Битл полностью выздоровела. Лишившись матери, детеныши лицом к лицу столкнулись с непривычным для них миром взрослых. Психологически они были не подготовлены к этому. Раньше при малейшем намеке на опасность детеныш всегда кидался в сторону матери, чтобы прикоснуться к ней, подержаться за ее шерсть или просто пососать грудь. Теперь же эмоциональная незащищенность приводила к всевозможным психологическим срывам в поведении осиротевших детенышей, а старшие члены семьи не всегда могли заменить им заботливую мать. В этом смысле Битл по-настоящему повезло. Ее старшая сестра, крепкая молодая самка, в значительной степени восполнила потерю, в частности благодаря тому, что позволяла трехлетней малышке взбираться к ней на спину. Физический контакт с почти взрослым животным тотчас успокаивал испуганного детеныша, внушал уверенность, что теперь все будет в порядке. В самом деле, в случае опасности сестра с маленькой Битл на спине всегда могла убежать или взобраться на дерево. Зная это, малышка ни на шаг не отпускала от себя сестру — стоило той отойти на несколько метров, как Битл с жалобными воплями бросалась за ней.
