Календарь песчаного графства - Олдо Леопольд (читаем книги онлайн без регистрации txt) 📗
Ни один человек никогда более не увидит высокотравную прерию, где море цветов било волнами по стременам первопоселенца. А нам лишь бы найти местечко там, местечко здесь, где удалось бы сохранить растения прерии как виды. Таких растений сотни, и многие удивительно красивы. Но те, кто унаследовал их владения, по большей части ничего о них не знают.
Однако низкотравная прерия, где Кабеса де Вака видел горизонт под брюхом бизона, еще сохранилась кое-где на площади около 10 тысяч акров, хотя ее и сильно пощипали овцы, рогатый скот и фермеры. Если первопоселенцы середины прошлого века заслужили увековечения на стенах законодательных собраний штатов, неужели места их подвигов не достойны того, чтобы их увековечили в нескольких заповедных участках прерии?
Ни один человек больше никогда не увидит девственные сосновые боры озерных штатов, или хвойные леса береговых равнин, или гигантские лиственные леса. Тут придется довольствоваться несколькими акрами, напоминающими о былой красе и славе. Но есть еще отдельные леса кленов и тсуги площадью в тысячи акров, есть лиственные леса в Аппалачах, есть лиственные леса на болотах юга страны, есть кипарисовые болота и адирондакские еловые боры. Редко какому из этих остатков не грозит пила, а будущие шоссе для туристов угрожают всем.
Особенно быстро дикая природа гибнет на побережьях. Летние дачи и шоссе практически уничтожили ее на берегах обоих океанов. А в настоящее время озеро Верхнее теряет последний большой участок диких берегов, еще сохранявшийся на Великих озерах. Нигде дикая природа не сплеталась так тесно с нашей историей, и нигде она так не близка к полному исчезновению.
Во всей Северной Америке к востоку от Скалистых гор есть только один большой участок, официально сохраняемый как заповедник дикой природы, — Международный парк Куэтико-Сьюпириор в Миннесоте и Онтарио. Значительная часть этого великолепного дикого края озер и рек лежит в Канаде, и общая величина его зависит от Канады, но пока его целостности угрожают два фактора: рост рыболовных курортов, обслуживаемых гидропланами, и юридический спор о том, должна ли миннесотская его часть быть национальным лесом: или лесом штата. Всему району грозят энергетические сооружения, и злополучный раскол среди сторонников сохранения дикой природы может кончиться тем, что верх возьмут энергетики.
В Скалистых горах во многих национальных лесах штаты закрыли десятки участков площадью от сотни тысяч до полумиллиона акров для отелей, шоссе и других сооружений, враждебных дикой природе. Тот же принцип проводится и в национальных парках, но конкретные границы там не обозначены. Взятые вместе, эти федеральные участки представляют собой основу программы сохранения дикой природы, но положение их вовсе не так надежно, как выглядит на бумаге. Местные власти, заинтересованные в постройке шоссе для туристов, отщипывают кусочек там, отрезают лоскутик здесь. Не прекращаются требования постройки дорог для борьбы с лесными пожарами, но эти дороги постепенно открываются и для общего пользования. А опустевшие лагеря Гражданского корпуса так и соблазняют проводить новые и часто ненужные дороги. Нехватка лесоматериалов послужила поводом протянуть дороги дальше — и законно, и незаконно. В настоящее время во многих горных районах, прежде отведенных под охраняемые территории, строятся отели и канатные дороги для лыжников.
Одно из самых коварных вторжений в дикую природу осуществляется через контроль над хищниками. Происходит это следующим образом: ради сохранения крупной дичи определенные участки дикой местности очищаются от волков и пум. В результате численность оленей и лосей возрастает настолько, что им грозит бескормица. Для отстрела излишков приходится привлекать охотников. Однако нынешние охотники не желают расставаться со своими автомобилями, и приходится строить шоссе, открывающее доступ к крупной дичи. В результате этого процесса районы дикой природы все больше дробятся, и никто не кладет ему конец.
В Скалистых горах нетронутые участки дикой природы включают широкий спектр лесов — от можжевельников по ущельям юго-запада страны до «бескрайних лесов, где катит воды Орегон». Однако пустынные участки там нигде не охраняются — вероятно, потому, что подростковая эстетика ограничивает понятие «красивого пейзажа» озерами и сосновыми борами.
В Канаде и на Аляске пока еще сохраняются широкие пространства девственной природы,
Можно и нужно сохранить эту систему заповедных территорий, тем более что экономическая ценность большинства их очень мала или равна пулю. Существует, конечно, возражение, что для этого не нужно принимать никаких мер: значительные территории, мол, сохраняются сами собой. Но история последнего времени опровергает столь утешительное самовнушение. Если даже дикое приволье кое-где и сохранится, можно ли сказать то же о его обитателях? Лесные карибу, несколько рас снежного барана, лесные бизоны, гризли, пресноводная кольчатая нерпа, киты — всем им грозит близкое и полное исчезновение. А что толку от участков дикой природы без их своеобразной фауны? Уже сейчас различные организации и группы освоения ведут активную индустриализацию арктических пустынь и намечаются еще более широкие планы. Дикая природа Дальнего Севера пока еще лишена официальной защиты и несет все больший ущерб.
В какой мере Канада и Аляска сумеют распознать и сберечь свои возможности, покажет будущее. Первопоселенцы обычно жаждут только цивилизации.
ДИКАЯ ПРИРОДА ДЛЯ ОТДЫХА И РАЗВЛЕЧЕНИЙ
На протяжении бесчисленных веков физическая борьба за средства существования обусловливалась экономическим фактором. Когда она отошла в прошлое, здоровый инстинкт помог нам сохранить ее идею в форме различных спортивных состязаний и игр.
Физическая борьба между людьми и зверями также обусловливалась экономическим фактором, а теперь она сохраняется как спортивная охота и рыболовство.
Заповедные участки дикой природы в первую очередь позволяют нам хотя бы в виде спорта поддерживать в действии тот комплекс мужественных приемов, благодаря которым человек мог странствовать и существовать в не тронутой цивилизацией глуши.
Хотя в частностях эти приемы были приспособлены к американским условиям, они остаются общечеловеческими — будь то охота, рыбная ловля или пешие походы с рюкзаком. Однако путешествия на каноэ или с вьючной лошадью по горам были исконно американскими, как гикори; им подражали и в других странах, но полного развития они достигли лишь на нашем континенте. Однако они быстро сходят на нет. У индейца Гудзонова залива есть теперь «тука-тука-тука», а у горца — «форд». Если бы мне приходилось добывать хлеб насущный с помощью каноэ или вьючной лошади, я последовал бы их примеру, так как это очень тяжелый труд. Но мы, отправляющиеся путешествовать по дикой глуши ради удовольствия, оказываемся в глупом положении, когда нас вынуждают конкурировать с механизированными суррогатами. Как-то нелепо тащить каноэ волоком под аккомпанемент проносящихся мимо моторок или пустить кобылу пастись на привале под окнами отеля. Лучше уж остаться дома.
Участки дикой природы — это и возможность сохранить искусство путешествий в его первозданном виде, особенно с помощью каноэ или вьючных лошадей.
Вероятно, кто-нибудь возразит, что вряд ли так уж важно сохранять это первобытное искусство. Не стану спорить. Либо оно у вас в крови, либо вы очень-очень стары.
Европейские спортивные охотники и рыболовы уже лишены того, что у нас можно было бы спасти, сохраняя участки дикой природы. Европейцы не разбивают лагеря, не стряпают и не обслуживают себя в лесу, если могут этого избежать. Черная работа остается на долю загонщиков и прислуги, так что охота больше напоминает пикник, чем разведку первозданной глуши. Состязание в сноровке ограничивается главным образом непосредственной добычей дичи или рыбы.
