Собачья площадка - Голубев Игорь (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Качок вспомнил вчерашний вечер. Кавказца, который бродил в одиночестве по пустырю и будто что-то искал в кустах. Точно он. Сволочи. Что же делать? Потом вспомнил про намечавшееся собрание. Про Иванова. Какая собаченция! Вот кто возглавит. Вот кто поможет наказать. И помчался к нему.
Иванов встретил его в прихожей и сразу же предупредил, чтобы тот не делал в его сторону резких движений. Они с собакой собирались гулять. Потом проводил гостя в комнату и заставил рассказать все с самого начала. Начало было неинтересным, и Николай делал героические усилия, чтобы держать в порядке мышцы лица, иначе они грозили растянуться в непреодолимой зевоте. Когда качок перешел к упражнениям на дыхание и как заметил кавказца, Иванов насторожился. Вот оно! С этого и надо было начинать.
Глава 30
Семен Семенович Бубнов в отчаянии присел на край диванной подушки и вытер вспотевший лоб, шею и затылок.
— Куда подевалась, пень в глотку, — вслух самому себе пожаловался Бубнов, потому что больше жаловаться некому, был бы жив Альберт, сразу понял, что хозяину нужно, а Бубнову позарез нужна была офицерская планшетка, так как в остальном отставник представлял собой законченный тип воина: камуфляжный бушлат, перетянутый офицерским ремнем с портупеей, такие же штаны с клапанами многочисленных карманов, тяжелые ботинки армейского образца, а вот планшетку, куда намеревался сложить толстую тетрадь в клеенчатом переплете и складной железный стаканчик, как смело.
— Пень тебе в глотку…
Кому? За что? Может, самому себе? Но выпадением памяти Семен Семенович пока не страдал. Точно помнил, что последний раз клал под диван в специальный отсек, где хранились наборы погон по мере продвижения по службе от курсантских училища связи до подполковничьих МВД.
Пришлось взять обычный продуктовый пакет с яркой этикеткой магазина «Рамстор» и сложить туда офицерскую линейку, набор цветных фломастеров и заранее разграфленную общую тетрадь в клеенчатом переплете. Потом взгляд упал на армейскую флягу в зеленом чехле. Он встряхнул емкость и пошел на кухню заполнять. Все не вошло. После секундного замешательства допил остатки прямо из горла.
Нехорошо, подумал Бубнов, зарок дал сегодня — ни капли, потом — да, после дела — гуляй смело. Гулять, собственно, уже не хотелось. И так помянул. Сколько можно… Этот запой, первый за много лет перерыва, когда обнаружил наличие в нашем обществе прослойки Бокоруков, сильно подорвал не только здоровье, но и самоуважение.
Сложив все в пакет, а флягу пристегнув к ремню, подполковник с хрустом разжевал лавровый лист, и горечь образовавшейся слюны вернула его к реальности. Поставив ручной хронометр по телевизионной заставке, вышел из дома за тридцать минут до назначенного времени. Сегодня ему предстояло председательствовать на собрании.
Среда.
Соломон Погер нервничал. Это он надоумил актив сделать председателем собрания Бубнова. Бывший военный. Собаку убили. Но главное — командир, значит, есть организаторские способности. Гражданские почему-то считают, если на погонах знаки различия и умеет ходить в строю, то и организаторский талант должен наличествовать. На самом же деле адвокат, по зрелом размышлении и основываясь на жизненном опыте, вдруг испугался. Одно дело — теория и совсем другое — практика. Кто знает, как по — ведет себя объединенный народ? Он ведь может не только противотанковые рвы рыть и войны выигрывать, он и шинки громит, автобусы переворачивает. Одними саперными лопатками сейчас не остановишь. Зимний же взяли… Короче, адвокат в последний момент струсил. Так всегда у нашей интеллигенции бывает — одно дело кухонный заговор или разработка требований восставших, в крайнем случае подпись под открытым письмом — на это тоже надо мужество иметь. Пробовали ведь договориться. И все равно Погер решил держаться в тени. В крайнем случае почетный председатель. Так и так выходило быть Бубнову Фунтом.
Теперь он ежеминутно подходил к окну кухни, выходящему на пустырь, и, рискуя вывалиться наружу, выглядывал. Десять минут назад туда направился подполковник. Пока в одиночестве. Внутри адвоката теплилась надежда на вечную неорганизованность и инертность масс. Последние выборы многие из дома игнорировали. Тогда можно были бы снова затаиться и переждать.
Между тем, отринув последние сомнения, подполковник направился прямиком к березкам, где стараниями местных пенсионеров был сооружен стол для игры в домино и уже томились в ожидании комплекта трое. Они приветствовали четвертого, как родного.
— Не, мужики, у нас здесь собрание будет. Так что попрошу покинуть место, — извинился Бубнов.
— Вот те на… Какое собрание? Ты этот стол ставил? Собрание.
— Давайте по-хорошему, я его арендую. И Семен Семенович выложил последний до пенсии полтинник. Это перевело конфликт в дипломатически-финансовую плоскость.
— Маловато будет.
— Сколько есть.
— А поприсутствовать можно?
— Думаю, можно. В конце концов, касается и вас, хотя собак не имеете. Разрешаю, — начал входить в роль председателя Бубнов.
— Брось, Леха, пошли в лавку. Это же собачники. Сколько раз в лифте на дерьмо наступал? Развели псарню, — сказал самый сердитый и поднялся. — Все равно дождь будет.
Доминошники ретировались, а Бубнов взглянул на небо. Действительно, за кольцевой автодорогой скапливалось нечто густо-фиолетовое. Это снимало всю ответственность, но проблемы не решало. И все-таки он ещё надеялся на дождь. Авось испугает.
Погер тоже посмотрел на небо и облегченно вздохнул. Он не привык работать с массами. Адвокаты — народ штучный, и интересы даже группы лиц защищать приходится не часто. Пускай думские кочевряжатся от лица народа, у нас кто только от его лица не кочевряжился.
Ольга Максимовна зашла к соседке, и они, взяв эрделя, покинули подъезд.
— Как думаете, выйдет у нас что-нибудь? — спросила хозяйка эрделя.
Ольга Максимовна пожала плечами:
— Если бы у руля встал Погер, возможно.
— Но это же полковник!
— Подполковник. Боюсь, слишком прямолинеен. Как бы чего не вышло. Впрочем, наш народ соскучился по твердой руке. Лишь бы не начал про своих Бокоруков теории воздвигать.
Из подъездов потянулись люди. Где сработал телефон, а кто предупрежден непосредственно — они стекались к доминошному столу. За ним восседал Бубнов и записывал в толстую тетрадь краткие сведения о породах, владельцах и прочее и прочее.
— Давайте, Ольга Максимовна, помогайте, ведите протокол, у меня уже пальцы свело. Народ прибывал.
— Никого не испугал, — радостно потирая руки, освободился от писарской работы Бубнов.
— Кто? — не поняла Ольга Максимовна.
— Дождь, кто…
А народ все прибывал и прибывал. Все, кого обошел Погер, пришли точно, но появились и новые лица. Сардор явился в сопровождении супруги. Все или почти все вывели сюда своих питомцев. И сейчас среди животных и людей шло обоюдное знакомство. Раньше держались до определенной степени обособленно. Некоторые вообще не знали друг друга даже в лицо, ибо работали в разное время. Проще домохозяйкам. Но таких в доме оказалось мало — не престижный, без консьержки, блочный.
И все-таки незримый барьер разделял владельцев крупных собак от прочей декоративно-комнатной мелюзги. Известно же, маленькая собачка и в старости щенок. Хозяева тяжеловесов типа московской сторожевой, кавказцев и восточноевропейцев, догов и ньюфаундлендов создали собственную коалицию. Несколько в сторонке стояли бойцовые. Короткошерстные хранили степенное молчание. Многие, особенно из породистых и клубных, восприняли столпотворение как должное. Удивлялись, правда, что нет разметки, а доминошный стол мало напоминал стол жюри. И не было музыки…
Зато мелочи — раздолье.
Что-то не поделили между собой две дворянки.
— Пришло почти столько, сколько мы и предполагали, — сообщил, радостно потирая руки, Бубнов Ольге Максимовне.
Он обвел взором полководца окружающих. Заметил сбоку Валерия и помахал ему призывно, но тот вяло отмахнулся. Переживает, понял Бубнов, а кто бы не переживал? Студент даже явился, ни хрена себе. Пришла из-за кольцевой Маша с Рутой — виновники и главный повод собрания. Где-то на заднем плане замаячило знакомое лицо подростка и скрылось за спинами взрослых.
