Среди Йоркширских холмов - Хэрриот Джеймс (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Он негодующе выставил подбородок.
— Да я сюда на четвереньках буду приползать хоть до второго пришествия, лишь бы моя собака жива осталась.
Примерно тогда же я почувствовал, что с Забиякой что-то происходит. Он был все таким же тощим и вялым, но в глазах появился блеск, они уже не казались мертвыми. Надежда во мне воскресла и укреплялась по мере того, как большой пес мало-помалу начал обретать былую жизнерадостность, и через три недели лечения утренний анализ показал отрицательную реакцию, а на меня, виляя хвостом, смотрел бодрый пес, казалось готовый броситься за мячом.
— Арни, — сказал я, — наконец-то состояние стабилизировалось. Дальше его судьба зависит от вас. Вам придется каждое утро колоть ему инсулин до конца его дней.
— Э? Чтоб я ему уколы делал? — Лицо старика стало несчастным.
— Да. Вы ведь сможете? После утренней кормежки. Это скоро превратится у вас в привычку.
Он с сомнением посмотрел на меня, но промолчал, и я снабдил его всем необходимым.
С этого дня выздоровление Забияки пошло стремительно, и несколько дней спустя я уверился в способности Арни делать уколы. Затем вообще выяснилось, что на Балканах он некоторое время состоял при полковом враче и шприцы были ему не в новинку.
Я поставил последнюю счастливую точку на этом эпизоде с диабетом, когда как-то, заглянув через ограду в сад Арни, увидел, что старик повалил Забияку на траву.
— Арни, чем вы занимаетесь? — окликнул я его.
— Показываю Забияке приемчик: обучаю его регби.
Осень незаметно сменилась зимой, и однажды Дарроуби охватило волнение — на местном стадионе должен был состояться важный хоккейный матч между командами соперничающих графств — Йоркшира и Ланкашира. Команды были ведущие, в их составе числилось несколько международных звезд. Всем хотелось посмотреть этих знаменитостей в игре, и днем в субботу я пришел на стадион заблаговременно — как мне казалось. Однако он был уже полон зрителей. Люди стояли у боковых линий в несколько рядов. Никогда еще я не видел тут такой толпы и уже решил, что ничего толком посмотреть не сумею, как вдруг меня окликнули:
— Эй, Джим, тут для вас есть местечко!
Я оглянулся и увидел Арни, удобно устроившегося на скамье у прохода в раздевалку.
— Да как же, Арни…
— Я ведь его для вас и занял. Садитесь-ка.
Чудесно. Игра должна была вот-вот начаться, мне хорошо было видно все поле. Внезапно я почувствовал, что мою ногу толкают, посмотрел вниз и узрел нос Забияки, уткнувшийся в мое колено. Как всегда, он примостился под сиденьем хозяина и словно хотел сообщить мне, что находится в наилучшей форме.
Следя за игрой, я почесывал его уши. Как и следовало ожидать, игра шла на высшем уровне, и особенно блистали игроки сборной.
Арни не скупился на объяснения.
— Это Пип Чапман, капитан йоркширцев и центр сборной, старый мой приятель. И Грег Холройд, капитан ланкаширцев и левый нападающий сборной. Тим Моубрей и Джонни Харт. Я их всех хорошо знаю. Уже много лет.
В перерыве, когда игроки собрались в середине поля, Арни окончательно развернулся.
— Приятно, конечно, что зимний сезон начался, только я все вспоминаю заключительный крикетный матч в Скарборо. Сижу себе, греюсь на солнышке, а тут Фред Труман и угляди меня. «Арни, — говорит, — я же тебя всюду искал!»
Последняя фраза, приписанная еще одному из сонма бессмертных крикетистов, развеселила компанию парней, сидевших позади нас. Давясь смехом, один из них спросил:
— Фред Труман, Арни? Тот самый Фред Труман? И всюду тебя искал? Арни помрачнел, слегка кивнул с достоинством, отработанным долгой практикой, что вызвало новые смешки и шепот: «Всюду тебя искал!». Видимо, эта фраза особенно их позабавила.
Мой друг пропускал насмешки мимо ушей и сидел неподвижно, устремив взгляд прямо перед собой, пока в атаку не ринулся еще один:
— Я слышал, и здесь на поле твои старые приятели, Арни? Четверо из сборной — ты с ними много лет знаком, э?
Арни снова коротко кивнул, а меня укололо дурное предчувствие. На этот раз положение оказалось критическим — вон он», живые доказательства в его пользу или против. Арни сидел с краю прямо у прохода. Направляясь в раздевалку, игроки пройдут на расстоянии вытянутой руки от него. Они не могут его не увидеть.
Когда раздался финальный свисток, у меня перехватило дыхание. Игроки приближались, и должно было произойти что-то ужасное. От всей души я хотел провалиться сквозь землю.
Первым шел Холройд, могучий черноусый ланкаширец, лицо его лоснилось от пота, колени были вымазаны в земле. Он скользнул по Арни равнодушным взглядом и пошел дальше. Внутри у меня все сжалось, как вдруг он остановился и сделал шаг назад. Несколько секунд он молча смотрел на скамью с высоты своего роста, а потом загремел:
— Да это же Арни Брейтуэйт! Здорово! Как делишки, старина? — Он тряс руку моего друга и кричал через плечо: — Эй, Пип, Джонни, Тим, вы только поглядите, кто здесь! Это же наш старый приятель!
В проходе возникла толчея: четверо сгрудились возле Арни, хлопали его по спине, смеялись, перебивали друг друга. Забияка выбрался из-под скамьи и на обычный собачий манер поддержал веселым лаем общее веселье.
Пип Чапман поглядел на Арни с нежностью.
— А знаешь, Арни, мы ведь думали, что ты можешь быть тут, и все время, пока играли, высматривали тебя. Можно сказать, повсюду искали!
27
Мои клиенты в своем мнении обо мне сильно расходились: двое-трое как будто считали меня блестящим специалистом, подавляющее большинство видело во мне добросовестного надежного ветеринара, а кое-кто был убежден, что мои способности весьма ограниченны. Но, кажется, одна семья лелеяла тайное убеждение, что у меня в голове не все дома.
Так думали Хардуики — и к большому моему сожалению, потому что мне они очень нравились.
На этот вывод их натолкнула серия мелких, но неприятных происшествий, хотя в то морозное и солнечное январское утро я понятия не имел, что незамедлительно посею в их души сомнения, губительные для доброго мнения обо мне. Ночью выпал снег — ровно столько, сколько требовалось, чтобы выбелить мир, — и передо мной дорога на ферму Хардуиков вилась среди хрустального блеска под безоблачно синим небом.
Дорога эта была к тому же очень длинной — проселок, уводящий вверх почти на милю, порой исчезал в лощине или за нагромождениями камней, пока не достигал фермы, старые красные крыши которой я увидел, когда подъехал к первым воротам.
Если вызовов было много, я страшно боялся таких ферм с полдюжиной ворот, отнимавших без толку драгоценные минуты. Но в это утро, когда я вылез из машины, лицо мне гладили теплые солнечные лучи, ноздри щекотал бодрящий воздух, и, открывая первые ворота, я оглядел широкий белый простор, безмолвный и мирный. Мной овладела безмятежная радость, и я с удовольствием останавливался перед следующими пятью воротами, а снег приятно похрустывал под ногами, пока я шел открывать их.
Во дворе фермы Себ и Джош Хардуики атаковали гору турнепса, накладывая его вилами на тележку. Несмотря на холод, их лица блестели от пота, когда они с улыбкой обернулись ко мне.
— А, мистер Хэрриот! Утро-то какое!
Типичные фермеры йоркширских холмов — тихие, вежливые, уравновешенные; я всегда отлично с ними ладил.
— Ну как сегодня телята? — спросил я.
— Им получше, — ответил Себ. — И слава Богу, а то мы уж беспокоиться начали.
Я тоже ощутил облегчение. Сальмонеллез — скверная штука, часто смертельная для молодняка и опасная для людей, а когда я два дня назад осматривал телят, картина была достаточно зловещей.
Вместе с братьями я вошел в телятник и направился к его отгороженному концу, где стояли мои пациенты, числом двадцать, и радостно вздохнул. Все выглядело иначе. Два дня назад этот загон окутывала безнадежность — телята стояли неподвижно, уныло поникнув, и по их хвостам стекали струйки жидкого кала, а теперь они ожили, повеселели и с интересом посматривали на меня.
