Затески к дому своему - Кокоулин Леонид Леонтьевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗
– Не-е, сын, это не напиток – остыл.
Он слил из кружки в котелок, подержал над огнем, вода забурхатила. Анисим шумно потянул носом.
– Другой скус. Ты, Григорий, нажимай на рыбу, опрастывай мешок…
– Я и так жую…
– А лепешку? Чего лепешку не ешь?
– Дорогой схрумкаю, – засунул за пазуху Гриша кусочек лепешки.
Пока Анисим готовился к выходу, Гриша принес клетку. Стали навьючивать горбовики.
– Может, выпустить, а, Григорий? – взял в руки клетку Анисим.
– Понесу, – подставил Гриша спину.
Анисим приторочил Грише на горбовик клетку, закатил самую комлистую чурку на костер:
– Пусть шает. Ориентиром дымок будет, – Анисим посмотрел на дрова с сожалением и влез в свой горбовик.
– Ну дак, на какой маяк держим путь?
– На скалу надо выходить. Должна быть скала. Оттуда затески…
– Так-то оно так, ни скалы, ни знакомой дороги что-то не вижу. Вот в чем дело.
– А ты бы как хотел? – в свою очередь спросил Гриша.
– По мне так еще пробежать надо вдоль хребта… Тут ведь как куда захотел, не сразу поспел… Вон какой чапытник – огибать придется…
Высыпка сосновой поросли с частоколом осинника стояла на пути. Анисим взял в обход, а у Гриши опять защемило в груди: «Отдаляемся». Пока огибали чащобу, петляли между деревьев, день набрал силу, и быстро стало теплеть. Начался ветер, запуржило и все смешалось – и лес, и земля, и небо – в мутный поток.
– Знать бы, дак отсиделись бы у костра, – стараясь перекричать шум леса, обернулся Анисим к Грише.
Гриша боялся потерять отца из вида и старался не отстать, но скоро выбился из сил.
– Давай посидим где-нибудь, – попросил Гриша.
Анисим втянулся поглубже в густой ельник и встал под деревом, высматривая, на что бы сесть. Но и тут в тревожном сумраке кружили неспокойные снежинки. Анисим намеревался снять горбовик, но сразу понял, что без движения долго не простоять. Он просто оперся горбовиком о ствол дерева. Мороз начал грызть колени.
– Ну и долго так выстоим? – спросил он.
Гришу тоже пробирал озноб, он шел от ног, ныли пальцы и у рук.
– Лучше уж топать, – переминаясь с ноги на ногу, сказал Гриша.
– Н-да, сколько не подпирай дерево, оно и без нас не упадет, – согласился Анисим.
Анисим мял снег, то и дело меняя направления, но не был уверен, правильно ли он держит путь. Он уходил от крутых спусков и крутых подъемов, боясь угодить в ненужный распадок. Интуитивно он чувствовал, что они забирают в сторону.
– Папань, – окликнул его Гриша, – не туды идем. Гора должна бы кончиться…
– Я тоже, сын, в сумлении, а что делать, ни зги не видно. В пору хоть поворачивай своим следом, пока окончательно не замело, да возвращайся к костру, а то ночь застанет…
Грише возвращаться не хотелось, месили целый день снег.
– По мне так и тут можно застолбить место, – с усталой просительностью сказал Гриша.
– Видно, так и придется, – согласился Анисим, присматривая подходящее место.
Время клонило к ночи, и Анисим торопился и никак не мог определиться. То подходящей сушины не было, то рядом с ней валежины. И тревога не покидала его. Ведь осталась одна-единственная спичка. Поневоле задумаешься. Анисим приостановился.
– Не слышишь? То ли дятел кует, то ли топор…
– Нет. Не слышу, – повертел головой Гриша, – а чо, папань?
– Да, так, – пошел быстрее Анисим. Он понял – в голове у него стучит.
Гриша увидел, как отец вдруг припал к земле, чуть ли не носом в снег, то ли искал, то ли вынюхивал.
– След, Григорий. Кажется, след. Чувствую под ногой. Да вот он, под деревом отчетливо видно.
Гриша подошел и тоже увидел опухшие свежим снегом две строчки под ветками.
– В какую сторону идти, тоже надо понять.
– Постой, Гриша, маленько тут. – Анисим скорым шагом прошел в одну сторону по следу, вернулся, метнулся в другую и уже из-за леса позвал Гришу.
Гриша подбежал к отцу.
– Мечется след, – определил Анисим, – похоже, или промышляет, или заблудился, из двух одно. Если промысловик, то опять собачьего следа не значится и, кажется, две пары лыж… Что ты на это скажешь, Григорий?
Гриша смотрел в мутное стесненное пространство леса, видел, как неумолимо заметает снегом след. И сам он стал похож на снежный колобок.
– Пошли, папань, чего так-то…
– Побежим. Если судить по направлению, нам туды, на заход солнца, – поправил лыжи Анисим.
Надежда всегда вселяет радость и прибавляет силы немалые. Если бы не мешала, не цеплялась клетка, не выматывала так, Гриша бы не срезался с ноги, не отставал бы от отца.
– Папань, ты слышишь, дымком наносит…
Анисим, словно лайка, вскинув нос, старательно нюхал воздух и торопливо мял снег, не теряя лыжню, и, казалось, не слышал Гришу.
Потом и Анисим радостно откликнулся.
– Слышу, Григорий, наносит.
Теперь уже Анисим не смотрел по сторонам, не искал сушняк, а прицельно держал едва заметный след лыжни.
След привел к колодине, огонь выедал изнутри остатки комлистой чурки. Анисим опустился на валежину, утыканную волчьими лапами. Он следы не хотел замечать.
– Папань, это наш костер, – растерянно сказал Гриша. Он стащил с себя горбовик, отставил в сторонку клетку и склонился над едва тлеющими головешками раздувать огонь.
– Все, что ни делается, сын, к лучшему, – доставая пилу и чему-то удивляясь, сказал Анисим. – Живы будем – не помрем…
Костер уже вовсю плескался на ветру, метался из стороны в сторону, то кидался лизнуть в нос, то стелился к земле, не доставая теплом. Холодило со спины.
– Давай-ка, Григорий, соорудим завесу, – взялся за топор Анисим.
Нарубили вдвоем веток, елок, обставили костер, сделали навес над колодиной и пошли готовить на ночевку дрова.
Валить лес в такую погоду дело непростое да рискованное, оттого Анисим так долго, как показалось Грише, топтался вокруг сушины, выбирая направление, куда валить. Он ее подрубил основательно, никак не решаясь пилить.
– Слушай, Гриша, иди-ка посиди у костра, а то, не ровен час, соскочит с пня.
– Давай запилим и пойду.
Только сделали запил, как тут же пилу зажало. Анисим свой топор поставил в рез, а Гриша своим топором – обушком по обушку, и тогда словно из малопульки, рикошетом отражаясь, застреляло звонкое эхо. И дерево живое застонало, защелкало, будто ломая суставы, пугая своей неожиданностью.
– Беги-ка, Гриша, – попросил Анисим.
Гриша отбежал к костру, еще сколько-то раздавался топор Анисима, заскрежетав, хряснуло о землю дерево… Гриша подбежал к отцу.
– Живой, папань?!
– Живы будем – не помрем…
Обрубили сучья, пурхаясь в снегу, собрали. Раскряжевывали хлыст на чурки, сносили к костру. Подживили огонь. Анисим распахнул истрепанную фуфайку навстречу огню.
– Возвернемся, продадим эту, – подергал он за полы, – и купим себе подержанную.
– Магазинную, да, папань?
– А еще какую, стеганую на вате? А тебе, Григорий, пошьем волчью доху. И на вечерку, а? Перед Натальей?..
– Когда еще это будет? – с потаенной радостью заотнекивался Гриша. – Может, ухи сотворим? – достал Гриша из мешка ленка, котелок.
Анисим порубил на куски рыбину. Вынул последнюю лепешку, нанизал на прутик и воткнул с краю костра греть. И стал следить, когда закипит котелок.
– Ты не помнишь, сын, куда я иголку дел?
– Вот она, – Гриша отвернул козырек ушанки, вынул с короткой ниткой иголку, подал отцу.
– Вначале похлебаем, потом за шитье, – отложил Анисим рукавицу.
Гриша прижал к краю котелка кус рыбы, ложкой отломил кусочек, попробовал, посмотрел, куда поставить котелок.
– Ставь тут, – Анисим откатил чурку, на которой сидел, дал место котелку.
– Мне в кружку ухи, папань.
Анисим прихватил рукавицей котелок, разлил по кружкам уху. Рыбу выложил на корину.
– Хорошо, что вернулись, а то куда бы стали рыбу ложить. Чего только с человеком не бывает, – удивился Анисим. – Возьми, к примеру, сегодня, никак не думал – вокруг да около петляли. Кружит нас хозяин тайги… Чем мы ему досадили?..
