Рози – моя родня (с иллюстрациями) - Даррелл Джеральд (читать книги онлайн бесплатно полностью без .TXT) 📗
Сэр Огастес на секунду закрыл глаза.
– Да, милорд, – отозвался он затем, – но лосось был мертвый.
– Иначе и быть не могло в бальном зале, – сказал судья. – Разве что там есть фонтан или что-нибудь в этом роде.
– В нашем бальном зале нет никаких фонтанов, – сообщила леди Феннелтри.
– Что я сказал, – торжествующе подхватил судья. – Лосось не мог быть живым.
– Это был холодный лосось, – добавила леди Феннелтри.
– Потому что он был мертвый? – спросил судья. Сэр Огастес снова поднялся на ноги со страдальческим
видом.
– Для угощения гостей, милорд, леди Феннелтри распорядилась подать большого вареного лосося. Слон своими движениями сбросил его со стола, и когда закончил носить хоботом леди Феннелтри, поместил ее бессознательное тело на эту рыбу.
– Потрясающе, – сказал судья. – Не помню другого дела, которое доставило бы мне столько удовольствия. Расскажите еще, леди Феннелтри.
– Придя в себя, я обнаружила, что лежу на лососе. И тут же увидела, как слон хватает сэра Губерта Дарси и с размаха бросает на пол с явным намерением убить его.
Адриан никогда не питал нежных чувств к леди Феннелтри, и откровенная ложь вывела его из себя. Поскольку сэр Магнус явно не собирался что-либо предпринять, он решил сам проявить инициативу.
– Это ложь! – крикнул Адриан, вскакивая на ноги. – Рози в жизни никому не причиняла вреда. Вы – старая мстительная корова!
По залу прокатилась волна одобрения и возбуждения. Леди Феннелтри наградила Адриана презрительным взглядом и обратилась к судье.
– Милорд, – вопросила она медоточивым голосом, – вы обычно позволяете оскорблять свидетелей в вашем суде?
– Обычно – нет, – рассеянно ответил судья. – Но объясните мне, при чем тут эта корова? Право же, в этом деле чересчур много животных.
Сэр Огастес, похожий на Горация, проигрывающего битву на реке Тибр, неуверенно поднялся на ноги.
– По-моему, милорд, свидетельница ясно показала, что слон, о котором здесь говорится, большой, злобный, неуправляемый зверь с присущим диким зверям влечением к убийству.
– Вздор! – закричал Адриан.
– Прошу вас, помолчите, – сказал сэр Магнус, ненадолго пробуждаясь. – Вы только все портите своими буйными воплями. Предоставьте мне управляться с этой старой коровой.
– Полагаю, – продолжал сэр Огастес, учтиво делая вид, что не заметил вспышки Адриана, – мне удалось показать вашей светлости и достойнейшим членам суда присяжных, что человек, на чьем попечении находился упомянутый дикий зверь, то есть Адриан Руквисл, дважды позволил ему бесчинствовать. Поразительно только, и мы должны быть благодарны милосердному провидению, что при этом никто не был убит.
Сэр Огастес сел с довольным видом, на смену ему встал сэр Магнус.
– Леди Феннелтри, – начал он, игриво улыбаясь ей и искательно двигая бровями, – мы услышали от вас правдивое и искреннее описание событий, которые произошли вечером двадцать восьмого апреля.
– Естественно, – негодующе отозвалась леди Феннелтри.
– Из того, что вы нам сказали, – осторожно продолжал сэр Магнус, – следует, что на вашу долю выпали ужасные переживания, способные, я сказал бы, помутить рассудок человека, вы же проявили в полной мере ту храбрость и решимость, кои побуждают весь мир восхищаться женщинами Англии.
Легкий взрыв аплодисментов в дальнем конце зала был немедленно укрощен судьей.
– Вы на чьей стороне выступаете? – прошипел Адриан.
Сэр Магнус спокойно улыбнулся, достал из жилетного кармана свою табакерку и сразу, заметив взгляд судьи, вернул ее в карман.
– Есть целый ряд вещей, про которые вы нам не сказали, – изрек он, – что говорит о присущей вам скромности, сочетающейся, если мне будет позволено так выразиться, с выдающимся обаянием и женственностью.
Леди Феннелтри величественно наклонила голову.
– В частности, – продолжал сэр Магнус, взмахнув рукой и глядя на присяжных, – вы ничего не сказали о своей родословной. Если не ошибаюсь, вы принадлежите к роду Пламбдрэгонов?
– Принадлежала, – ответила леди Феннелтри. – Моим отцом был лорд Пламбдрэгон.
– Насколько мне известно, Пламбдрэгоны и Феннелтри около четырехсот лет служили аристократическим оплотом нашей страны. Это верно?
– Да, – подтвердила леди Феннелтри.
– Все это время, – говорил сэр Магнус, не сводя глаз с присяжных, – Пламбдрэгоны и Феннелтри владели обширными землями, лелея и кормя обитающих там простых смертных. Они служили блистательным образцом для местных общин, образцом скромности, олицетворением каковой здесь является леди Феннелтри, образцом честности, справедливости и, главное, правдивости. Для людей вроде нас с вами (не столь высокого происхождения) Пламбдрэгоны и Феннелтри служили высоким примером. В старые времена, до учреждения достойных, справедливых судов, подобных этому – к кому мы, простые люди, обращались за сочувствием, уповая на качества, сделавшие нашу страну такой, каковой она является сегодня, на честность и справедливость? Мы обращались к нашим Пламбдрэгонам и Феннелтри.
Сэр Огастес, чуя некий подвох, поспешил встать.
– Милорд, – прервал он сэра Магнуса, – я, право, не вижу, как ни увлекательна речь моего ученого друга, какой от нее прок для рассматриваемого дела?
– Милорд, – заявил сэр Магнус, – я знаю, что выступаю в качестве защитника обвиняемого. Но мне не хотелось бы, чтобы возникло впечатление, будто я терроризирую и запугиваю свидетельницу, женщину, которая к тому же наделена всеми теми качествами, кои я называл.
– Однако, сэр Магнус, – отметил судья, – вы практически только-только начали допрос. У нас нет совершенно никаких оснований заявлять, что вы терроризируете свидетельницу.
– Милорд, – отозвался сэр Магнус, – я стремлюсь к тому, чтобы присяжные были настроены снисходительно.
Он обвел присяжных взглядом, подобным пламени паяльной лампы.
– Мы все пытаемся дознаться истины. Для этого мы собрались здесь, и я желаю всего лишь уяснить вам, милорд, и присяжным, что из уст столь благородной, скромной и аристократической женщины может исходить только правда.
– На то и присяга, – нетерпеливо сказал судья. – Мне казалось, что этого достаточно. И вам, сэр Магнус, вместо того чтобы читать здесь лекции, стоило бы для пользы дела задавать вопросы свидетельнице, стараясь, по возможности, обходиться без упоминания новых животных.
– Как вам будет угодно, милорд, – ответил сэр Магнус и повернулся к леди Феннелтри, ласково улыбаясь: – Похоже, вы весьма отчетливо помните события вечера двадцать восьмого апреля.
– Вот именно, – сказала леди Феннелтри. – Весьма отчетливо.
– Простите, что я на этом остановился. Для получившей отменное воспитание впечатлительной женщины то, что тогда произошло, должно было представляться просто ужасным, а потому было бы только естественно, если бы какие-то частности не совсем отчетливо сохранились в вашей памяти.
– Сэр Магнус, – твердо произнесла леди Феннелтри, – может быть, я и не наделена всеми теми качествами, кои вы называли, но одно качество никогда не изменяет мне. Я чрезвычайно наблюдательна.
– Настолько, – как бы говоря с собой, отметил сэр Магнус, – что мимо вашего внимания прошел тот факт, что в ваших конюшнях поселился слон.
Леди Феннелтри злобно посмотрела на него.
– У меня не заведено, – отрезала она, – проводить время на конюшне, а мой супруг скрыл тот факт, что там втайне содержится слон.
– Конечно, конечно, – сказал сэр Магнус успокоительным тоном, – не заметить такое мог бы любой из нас, верно?
Он посмотрел на присяжных, как бы ожидая, что они проявят сочувствие к незадачливой леди Феннелтри.
– Однако, – продолжал он, – вернемся к вечеру двадцать восьмого апреля. Вы сообщили, что слон заскользил через бальный зал, опрокинул столы с вином и яствами, после чего стал метаться взад-вперед, высматривая, как вы сказали, кого бы сожрать. Ваши воспоминания в этой части совершенно ясны?
– Совершенно, – подозрительно ответила леди Феннелтри.
