Встречи с животными - Спангенберг Евгений Павлович (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗

Вдруг кругом стало светло. Сплошная пелена тумана разорвалась на небе, и яркие лучи солнца залили лесную чащу.

«Биб-биб-биб-биб-биб», — в тот же момент услышал я над головой уже знакомый мне крик персидской белки и увидел зверька в кроне старого бука. Он суетливо бегал по горизонтальным ветвям, стараясь перебраться на соседнее дерево. Это ему не удавалось. Зверек, видимо, не решался на большой прыжок и, посуетившись немного, выбрал другой путь. Он спустился на землю, пробежал шагов двадцать в сторону и вскарабкался по стволу рядом стоящего бука. Странным, непривычным показалось мне поведение этой белки, и я невольно вспомнил белку нашего севера. Широко расставив в таких случаях свои цепкие лапки и вытянув длинный и пушистый хвост, она уверенно бросается с вершины ели, чтобы с помощью большого прыжка достигнуть соседнего дерева.

Пока я наблюдал за поведением зверька, лес оживился. Своеобразные голоса персидских белок доносились со всех сторон. Видимо, зверьков было очень много. Когда же солнце высоко поднялось над горами и в ущелье стало совсем тепло, я решил отдохнуть, а главное, понаблюдать за поведением мало известного для меня животного.

Я примостился на крутом склоне как раз против большого дуба, на котором перед тем заметил пару персидских белок. Мне хорошо было известно, что наши белки около полудня предпочитают не оставаться под лучами солнца и обычно скрываются в своих гнездах. У меня появилась маленькая надежда, что и эти белки для дневного отдыха заберутся в дупло дуба, отверстие которого помещалось сравнительно низко. В таком случае я смог бы закрыть выход и поймать зверька. А в то время, да, откровенно говоря, и сейчас, живая персидская белка в моих глазах представляла и представляет ценность. Ведь о повадках зверька и его жизни в неволе мы почти ничего не знаем.

Расчеты мои оправдались. Вскоре белки спустились с кроны в нижнюю часть дерева и одна за другой скрылись в темном отверстии. Хотя я и был подготовлен к этому, но от радости у меня захватило дыхание. Медленно отполз я на четвереньках в сторону, потом бегом бросился к группе молодых деревьев и, выбрав тонкий и прямой стволик, стал срезать его перочинным ножом. Когда он оказался в моих руках, я срезал боковые ветки и на верхний его конец намотал носовой платок. Держа в руках это орудие, я так же осторожно приблизился к дереву и всунул в дупло конец жерди. Выход из дупла, таким образом, оказался закрытым. Затем я быстро поднялся по склону и стал звать своего приятеля.

«Миха-иии-ииил!» — кричал я что было силы. — «Михаил!» — далеко в горах откликалось эхо.

Долго мне пришлось ожидать прихода товарища. Но походный топорик был в его сумке, а без него я не мог расширить отверстие, чтобы всунуть туда руку и поймать белку.

Наконец, Михаил явился. В двух словах объяснил я ему, что белки закрыты в дупле дуба, и мы оба приступили к делу. Михаил вколотил в дерево два крепких клина, а я встал на них и топором стал расширять отверстие. Когда оно оказалось достаточно большим, я до самого плеча засунул в дупло руку. Но в эту секунду почувствовал, как по спине, а потом по шее и голове быстро карабкается белка.

— Хорик! — закричал Михаил.

Я выдернул из дупла руку и попытался схватить животное. Но куда там... Белка перескочила на дерево и, крутясь по стволу, исчезла среди ветвей. Пока я провожал убегающую белку глазами, из прорубленного отверстия выскочила и вторая. Оба перепуганных зверька ушли невредимыми.

Как потом оказалось, один из них выскочил через узкую трещину, а другой просто воспользовался моим замешательством. В тот выезд, да и позднее так и не удалось поймать мне живую персидскую белку.

Однако мне хочется пояснить читателям, что такое персидская белка, где она живет и чем отличается от других белок нашей страны. В СССР белки представлены двумя видами. Один из них — обыкновенная белка — населяет огромные лесные пространства Европы и Азии. В зависимости от мест обитания окраска их бывает то темно-, то светло-серой, но брюшко всегда остается белым, а на ушах в зимнее время отрастает высокий волос, образуя своеобразные кисточки. Мех этих зверьков густой, мягкий и ценится высоко.

Другой вид — персидская белка — населяет дубовые и буковые леса горного Закавказья. Она отличается темным брюшком, отсутствием кисточек на ушах во всякое время года, сравнительно коротким и не столь пушистым хвостом, грубым мехом. Образ жизни персидской белки и в настоящее время плохо изучен. Она заселяет буковые и дубовые леса, устраивает гнезда в дуплах деревьев и в течение лета приносит два, а быть может, и три выводка. Сравнительно короткий хвост не позволяет зверьку делать большие прыжки по деревьям.

Незаметно прошло время. Настал день отъезда в Москву. В одно раннее утро я с вещами уселся на заполненную сеном телегу. К станции меня взялся подвезти знакомый колхозник. На полпути он быстро повернулся ко мне и указал кнутовищем вперед на дорогу.

— Смотри-ка, Евгений Павлович, стая каких-то черных птиц идет по шоссейке. Это, наверное, та самая дичь, тетерева, что ли, за которыми вы с Михаилом Чичовым в горы ходите.

Я привстал на колени и, взглянув вдаль, увидел около 30 крупных черных птиц; они, медленно поднимаясь в гору, шли нам навстречу. Нет, это не тетерева. Тетеревам здесь делать нечего, они ниже березняков даже зимой не спускаются. Но что же это такое? Я поспешно достал бинокль.

— Знаешь, Трофимыч, да ведь это лысухи — водяные птицы. Они в большом числе зимуют на озере Гокча. Сворачивай-ка с дороги, посмотрим, что они будут делать!

Мы свернули в сторону и остановились за густым кустарником. Стая лысух медленно приблизилась шагов на сорок и остановилась, заметив телегу. Но в этот момент внизу показалась автомашина и быстро понеслась к стае. Неуклюже разбежавшись по дороге, лысухи поднялись в воздух и, отлетев в сторону, расселись по стогам сена.

Прошло минут двадцать. Мы продолжали стоять под прикрытием кустарника. Кругом вновь воцарился безмятежный покой. И тогда одна из лысух, а за ней и другие перелетели со стогов на дорогу и пошли вверх к перевалу.

— Почему они идут, а не летят, как другие птицы? — обратился ко мне спутник.

— Горе-альпинисты — вот почему, — ответил я. — Летают плохо, а, чтоб на Гокчу попасть, вон какой перевал покрыть надо. Наверное, ночью у них сил не хватило перелететь через высокие горы, вот они и шагают пешком по удобной дороге.

— А может быть, при луне им шоссейка рекой показалась, ведь она, как вода, в лунную ночь блестит, — добавил мой спутник.

— А ведь верно, пожалуй, и так может быть, — согласился я, провожая глазами стаю.

Весной следующего года я вновь посетил Воскресеновку и в гостеприимной семье Михаила прожил полтора месяца. На этот раз большую часть времени я посвятил изучению образа жизни выпущенных в Караклисском ущелье енотовидных собак. С этой работой у меня связан маленький эпизод, о котором я сейчас и расскажу читателям.

Приехав в Армению, я ежедневно посещал и осматривал норы, где поселились еноты, по следам у входного отверстия определял присутствие в них детенышей, собирал остатки их пищи. Если мне случалось поймать енота, я делал надрез на его ухе и брал каплю крови. Она была мне нужна для специальных исследований.

Однажды я только хотел подняться по горному склону, как услышал веселый и задорный лай моей собаки. Я поднял голову и увидел небольшого взъерошенного енота. Он издавал громкие верещащие звуки, видимо, выражавшие сильное раздражение, и бросался на Гаудика, стараясь вцепиться в него зубами, но бесполезно. Подвижная, энергичная лайка без труда избегала зубов неповоротливого енота. Она отскакивала то в одну, то в другую сторону, продолжая облаивать зверя. При этом меня поразило одно обстоятельство: всегда смелый, Гаудик на этот раз не пытался смять своего противника. Увертываясь от нападения, он постепенно спускался по склону и приближался ко мне. Следом за ним приближался ко мне и раздраженный енот. Заметив это, я присел за густой кустарник и сквозь его листву стал наблюдать за животными. Оба противника спускались все ниже и ниже по склону. Наконец, когда они оказались в пяти шагах от меня, я выскочил из засады. Енот на мгновение остановился. В тот же момент Гаудик перешел в наступление и вцепился ему в загривок. Испуганный зверь не пытался сопротивляться. Тогда я осторожно взял его за шею, отстранил лайку и посадил в заплечный мешок, завязав его таким образом, что голова пленника оказалась снаружи.