Мои питомцы и другие звери - Сергеев Борис Федорович (список книг txt) 📗
Дележ добычи — дело сложное. Иногда хозяин мяса разрешает одному-двум товарищам откусить немного от своего трофея или отрывает по куску и раздает их в жадно протянутые лапы просителей. Шимпанзе мясо едят обязательно с гарниром, пережевывая его вместе с какими-нибудь листьями, даже с сухими, правда, сам гарнир они чаще всего не проглатывают. Обладатель мяса нередко ограничивается тем, что такие пережеванные вместе с гарниром куски выплевывает в лапы попрошаек или передает их изо рта в рот.
Среди шимпанзе часто встречаются гордецы, которые не унижают себя выпрашиванием подачек, а спокойно сидят рядом, но всем своим видом дают понять, что и они не прочь полакомиться вместе со всеми. Владелец мяса об этом догадывается и может одарить такого гордеца, особенно когда добычи много.
Не все охотники одинаково щедры. Одни делятся охотно, другие отталкивают протянутые к ним руки, покрикивают на попрошаек и огрызаются. Иногда обезьянам низшего ранга ничего не достается. Обделенный в отчаянии может закатить истерику. Иногда это дает положительный результат.
Самцы щедрее самок. Когда добыча в руках представительницы прекрасного пола, она старается ни с кем не делиться, особенно с другими самками. Это правило общеизвестно, и многие волосатые дамы даже не пытаются выпрашивать мясо у своих более удачливых подруг.
Не всегда дележ добычи проходит спокойно. Если мясом владеет шимпанзе низшего ранга, его попросту могут ограбить, правда, сделать это нелегко. Чтобы спасти трофей, его владелец старается удрать или ложится на него, закрывая своим телом, и старшие сильные самцы, уважая право частной собственности, порой отступают. Есть еще один простой способ пообедать спокойно и вволю наесться мяса. Для этого, поймав дичь, нужно немедленно спрятаться с нею в лесу. Так часто и поступают животные низших рангов, но иногда этим способом пользуются и обезьяны-лидеры. Мясо — излюбленная пища обезьян, и они им дорожат.
Правила застолья изредка позволяется нарушать детям. От своего ребенка мать-шимпанзе не требует строгого соблюдения приличий. Ее малыш уже с четырех-пятимесячного возраста начинает присматриваться к тому, что она ест. Когда он впервые пробует твердую пищу, то получает маленькие кусочки из рук или прямо из материнского рта. Постепенно твердая пища становится для ребенка основной, и мать охотно отдает ему часть своего обеда. Ребенок может откусывать от того, что она держит в руках, или брать разжеванную пищу у нее изо рта руками или губами.
По мере того как малыш взрослеет, мать делится с ним пищей все менее охотно, и ему частенько приходится долго хныкать, прежде чем он получит вожделенный кусочек. С четырех-пятилетними детьми матери еще продолжают делиться пищей, но только тем, что трудно добыть или требует специальной обработки. Например, скорлупа рвотного ореха чилибухи, внутри которого находится от двух до восьми зерен, не поддается даже внушительным зубам взрослых шимпанзе. Скорлупу приходится разбивать камнем, но малыши, не достигшие четырехлетнего возраста, еще не могут овладеть такими навыками, и матери вынуждены им помогать. Зато пищу, которую дети могут добыть сами, мамы им уже не отдают.
Матери и другие взрослые шимпанзе не учат детей тому, что следует есть. Те просто смотрят, чем утоляют голод их братья, сестры, сверстники и, конечно, взрослые обезьяны. Любой детеныш может подойти и понюхать руки или рот любого члена семьи, чтобы узнать, чем он завтракает, а потом постарается отыскать то, что унюхал у старших, и проверить, та ли это еда.
С гораздо большим вниманием матери следят за тем, чтобы дети не попробовали чего-нибудь, что шимпанзе вообще не едят. За этим присматривают и другие члены стаи. В джунглях, кроме съедобных, немало и ядовитых растений, и детей приходится учить не тащить в рот что попало. Ученые не раз наблюдали, как матери вытаскивали изо рта своего отпрыска косточки плодов гарцинии, родственницы нашего зверобоя, или дынного дерева и забрасывали их подальше, чтобы они снова не попались на глаза несмышленышам. Нередко случается, что матери открывают детям рот и извлекают оттуда, а затем выбрасывают листья растений, не входящих в состав обычного рациона обезьян.
У многих животных, как и у павианов, принято, что первыми едят и пьют взрослые. Подобные обычаи приводят к тому, что, когда животным случается долго голодать, а это может произойти и в тропиках, детеныши гибнут. Жестокое правило, но оно полезно для всего вида в целом. Случись от голода погибнуть родителям, дети тоже не выживут, и это может обернуться вымиранием данного вида животных. Этого не произойдет, когда погибают дети. Полоса бескормицы закончится, у взрослых животных снова появятся малыши, и на численности вида гибель детей практически не отразится.
У псовых другие обычаи. Волки, зарезав лосенка или косулю, до отказа набивают мясом свои желудки и поспешно бегут домой, где отрыгивают пищу и кормят ею детей. Если охота идет успешно, пищи хватает всем, но, когда дичи мало, вся добыча достается детям, а родителям приходится довольствоваться малосъедобной пищей: птичьими лапками, костями, кусочками засохшей лосиной шкуры, а если повезет, слопать кузнечика.
Немного подросшим детям гиеновые собаки не носят пищу, но о малышах никогда не забывают. Когда стая убивает в саванне антилопу, к ней никто не смеет прикоснуться. Стая делится на две группы: бездетные звери остаются охранять добычу, а родители бегут за детьми и ведут их «к столу». Пока малыши не насытятся, взрослые гиеновые собаки к мясу не притронутся.
У большинства птиц птенцы не способны сами разыскивать корм, но, чтобы их покормили, малыши должны хорошо вести себя. Пока мама и папа разыскивают в лесу корм, птенчики дроздов-рябинчиков сидят в гнезде тихо-тихо, не шевелятся и не пищат, а не то заметят их вороны, налетит ястреб, и родители, вернувшись домой, найдут гнездо пустым. Зато когда папа или мама вернется и, сев на гнездо, слегка встряхивает его, дети не мешкая должны как можно шире разинуть свои клювы и как можно длиннее вытянуть шеи. Иначе еды они не получат. Позже, когда глаза у птенцов откроются, сигналом к кормежке станет один вид подлетающих к гнезду родителей. Заметив мать с жирной гусеницей в клюве, дроздята открывают рты и вытягивают шеи.
Для птенцов серебристой чайки приглашением к обеду служит мяукающий крик взрослых птиц. Они бегут навстречу и принимаются хватать клюв родителя, принесшего в нем еду. Цыплята домашних кур, тетеревята, глухарята, юные рябчики с первых дней жизни разыскивают корм. Но когда мать найдет что-нибудь съедобное и особым криком, сопровождаемым характерными движениями и позами, сообщит об этом детям, они охотно откликаются на приглашение и опрометью сбегаются на ее призыв.
Бывает, что больной, потерявший аппетит дрозденок не проявляет желания перекусить и не открывает рта, тогда мать, чтобы его растормошить, дотрагивается до него клювом или издает негромкий призывный звук, а если и это не подействует, станет кормить других детей или сама проглотит пищу. Случается, что цыпленок не спешит на материнский зов. Его за это не наказывают, но малыш рискует остаться голодным. Весной у нас на севере стоит холодная дождливая погода. В такие дни насекомые прячутся, а родители выбиваются из сил, но не могут досыта накормить детей. Если в выводке оказался слабый птенец, он от голода еще больше ослабнет, будет не в состоянии широко раскрыть рот и энергично вытянуть шейку, поэтому пища ему не достанется, и он погибнет. Это не жестокость, а целесообразность. Усиленное внимание к слабенькому, больному птенцу, скорее всего, его не спасет, а пища, которая достанется ему, не попадет к здоровым и сильным. В результате погибнет не только больной, а еще два-три птенца или даже весь выводок, так что стратегия родителей вполне оправдана.
Семейство бобров, если найдет много лакомого корма, обедает сообща. А когда в семье есть совсем юные бобрята, в осмотрительность которых ни их родители, ни старшие братья и сестры не верят и оставлять их одних не рискуют, тогда совместные трапезы — явление обязательное. Однако, хотя они и едят вместе, но не из одной «тарелки», сохраняя между собой определенную дистанцию. Обедая, даже месячные бобрята, впервые покинувшие дом, начинают волноваться, если мать подойдет к ним слишком близко, явно опасаясь, как бы у них не отобрали что-то вкусненькое, и тотчас принимаются стонать и жаловаться: «Ах, ах, ах, аах, аах! Не заглядывай в мою тарелку! Не откусывай от моей веточки!»
