Хруп. Воспоминания крысы-натуралиста - Ященко Александр Леонидович (книги полные версии бесплатно без регистрации TXT) 📗

Стоя у калитки, я недоумевала. Неужели эти изображения издавали слышанные мною звуки? Но недоумение быстро прошло, когда из длинного здания до меня донесся сдержанный шепот, в котором я ясно услышала речь, похожую на курлыканье моего сожителя, попугая Ворчуна.

— Разгадка внутри здания! — сообразила я и двинулась вперед.

Попасть в большое здание не представило для меня никакого затруднения, так как снаружи во многих местах видны были большие щели. Пройдя в одну из них, я очутилась среди вороха всевозможных досок, каких-то обломков, сенных куч и опилок. На меня пахнуло каким-то странным воздухом, в котором мое острое чутье разобрало запах от присутствия разных животных. Это было что-то, немного похожее на запах жилой лисьей норы, но только здесь он был гораздо гуще.

Прокравшись между каких-то ящиков, я вышла на чистую утоптанную дорогу, оказавшуюся полом странного здания. Мрак ночи дал мне решимость выйти на середину этого земляного пола. Присев на задние лапки, я оглянулась кругом, и мне представилось удивительное зрелище.

Вдоль обеих стен тянулись большие деревянные клетки с крепкими железными прутьями, между которыми, потеснившись, могли пройти рядом две крысы. В этих клетках лежали и спали разные звери.

Но, что это были за звери! Таких я еще ни разу не встречала в своих скитаниях по лесу и степи. Здесь были разные огромные кошки: желтые, черные, полосатые, пятнистые, разные собаки: остроносые, серые, горбатые и тоже пятнистые.

Далее виднелись по клеткам разные длинные животные, напоминавшие хорьков, наконец, диковинные звери, имевшие близкое сходство с людьми, только бывшие гораздо меньше ростом и снабженные хвостами.

Но более всего меня поразили три огромных зверя: один — величиной чуть не с трех лошадей, похожий на свинью, имевший на носу большой тупой рог, другой такой же — без рога, но с огромной головой и третий — самый большой и высокий — величина его меня прямо поразила, притом же он имел длинный висячий нос и два блестящих длинных зуба, торчавших изо рта наружу на длину, по крайней мере, детской руки. Зубы эти были словно обрезаны.

Из этих трех зверей только длинноносый был наружи, привязанный толстой цепью за ногу к кольцу в деревянном стойле, оба другие помещались в клетках, очень тесных, настолько, что, мне казалось, они не могли бы в них повернуться.

Более мелкие звери имели клетки с более узкими решетками.

Перед рядом клеток вбиты были колья с перилами, за которыми пол не был так утоптан, как посередине здания. В самом конце здания, а когда я обежала его, то увидала, что и в самом начале, в небольших клетках помещались разные пестрые птицы невиданных мною пород, а на высоких качающихся насестах сидели, покачиваясь, привязанные за ногу, несомненные родственники Ворчуна, только одетые в более яркие и пестрые наряды, чем он.

Какая-то огромная черная кошка, почему-то не спавшая, вытянула шею и взглянула в мою сторону. Я отскочила от помещения этого страшного зверя. Вообще не могу передать полностью впечатления, произведенного на меня зрелищем таких диковинок. Я была ошеломлена, подавлена и даже, сказала бы, перепугана, так что не нашла ничего лучшего, как стремительно умчаться тем же путем в сад и оттуда в свою конюшню.

Только уже дома, сидя под полом, по которому топали стоявшие надо мной лошади, я принялась спокойнее обдумывать встречу с новым миром животных, собранных в одном большом деревянном здании.

Значение клеток я, конечно, очень хорошо понимала, но — откуда взялись все эти странные звери — был вопрос, решение которого было не по моим силам. Одно только я вывела сгоряча: все эти звери водятся по-соседству с городом, окрестности которого, таким образом, являются для моих экскурсии весьма опасными.

А, может быть, даже некоторые из виденных мной животных, например кошки, с которыми так дружат люди, живут и в самом городе, но пока еще не были мною встречены. Наконец, человекоподобные существа уже несомненно городского происхождения. Это изменяло, как я уже говорила, весь мой установившийся было взгляд на характерные области местопребываний животных, и, признаюсь, это обстоятельство было мне очень не по душе. Посещение зверинца — назову его теперь по имени — уничтожало всю суть моих выводов. Однако отступать от них я решила не иначе, как после очевидности их неверности, почему и задумала посетить диковинное собрание зверей еще раз и, если можно, провести в нем и день и ночь, спрятавшись где-либо в уголке.

Я имела в виду узнать что-нибудь из разговора людей и из немого языка животных.

XVIII

Как и раньше, в следующую ночь я пробралась в здание и, пересилив безотчетный страх перед близостью опасных зверей, выбрала местечко: забралась в один из ящиков с пуком соломы на дне, стоявший в проходе между большими клетками. В щелку от выпавшего из доски сучка я могла видеть почти все, что происходило внутри здания.

Расположившись поудобнее, я принялась грызть кусок моркови, который дорогой захватила у клеток с удивительными людьми. Еда всегда меня успокаивала, и я, поев, задремала.

Ожидания мои исполнились, и с появлением утреннего света я действительно могла начать свои наблюдения над зверями. Прямо против моей щелки помещалась клетка с огромным животным, которое напоминало кота, но имело коровий хвост и удивительно волосатую голову. Я мирно спала, но еще сквозь сон услышала чье-то ужасное сопение. Быстро открыв глаза и глянув в щелку, я увидела потягивающуюся огромную тварь. Ее выразительное лицо ясно говорило:

— Эх, жизнь! Каждый день одно и то же… Прошли времена, прошли! Где-то они?..

Громадный рот, точно нехотя, позевывал. В той же клетке лежала такая же кошка, но без пучка шерсти на голове. У нее была одна только маленькая бородка. Разбуженная соседом, она также потягивалась и сладко мяукнула, словно пропела:

— Неважная постель! Кажется, пора вставать.

Она лизнула раза два одну из лап, повернув ее подошвой вверх. Изо рта выполз огромный язык, покрытый жесткими бугорками, характерными для кошачей породы.

Соседние звери также начали просыпаться и, видя их морды, я уже была в силах понять хоть сколько-нибудь их думы. Кошки, которых здесь было, очевидно, несколько пород, все почти мяукали о тесноте, о былом каком-то приволье, но скоро, оправившись от сна, перестали жаловаться и принялись за туалет. Неподалеку в одной из таких же, как у кошек, клеток заворочался какой-то крупный мохнатый зверь, показавшийся мне свиньей. Однако я увидела, что ошиблась, когда животное повернуло ко мне морду, похожую больше на собачью, чем на свиную. Встав на все четыре огромные лапы, это большое животное начало медленно раскачивать свое тело, точно желая размять свои отекшие члены. Такой же зверь в соседней клетке, вывернув свою морду из мохнатых лап, принялся усердно сосать одну из них. Другие звери тоже просыпались. Откуда-то я услышала ворчливый, почти собачий голос:

— И это называется жизнь! Встань и ходи, ходи, ходи все по одному и тому же месту. Ха, ха, ха….

Я, действительно, услышала что-то похожее на хохот. Сквозь прутья клетки, из которой раздался голос, замелькали какие-то черные пятна по грязно-серому телу. Это проснулась горбатая собака. Ей сейчас же ответили таким же ворчаньем и подвываньем соседки-родственницы.

— Вставать, опять вставать, — лаяла одна из них.

— А есть скоро? — пробормотала она же немного спустя, и ляскнула зубами.

В других клетках слышался пока только шум, но он был непродолжителен. В помещениях с хвостатыми людьми пробуждение как-то произошло сразу. Неясный шорох разворачивающихся тел и шуршание скидываемой соломы и сена вдруг сменились пронзительными визжанием и криками. Но это была вовсе не человеческая речь, а совершенно незнакомые мне звуки. Я прильнула к щелке и впилась глазами в лица тех животных, которые были мне видны.