Сюрпризы моря - Кусто Жак-Ив (читать полностью книгу без регистрации .TXT) 📗
Едва ступив на землю, мы увидели среди колючего кустарника фрегата-самца, охваченного любовной страстью.
Птица с темным оперением и длинным клювом, конец которого изогнулся крючком, имела на шее ярко-красный нарост; в состоянии полового возбуждения он раздувался до поразительных размеров и совершенно походил на надувной резиновый шарик, радующий детей на увеселениях.
На Изабелле, в водах которой Филипп Кусто приводнил гидросамолет, мы встретили плохой прием, сопровождавшийся враждебным писком. Крачки противились вторжению!
Не кадр ли это из «Птиц», Альфреда Хичкока? «Конечно, — говорит Филипп, — фрегаты не любят, когда слишком близко приближаются к их гнездам. Но страх испытывают они…»
Фрегаты, властвующие на Изабелле, как во многих других местах тропического побережья, — законченные грабители. Они относятся к отряду веслоногих. Известно пять видов, обитающих в теплых морях и входящих в семейство фрегатовых. На Изабелле мы имели дело с видом, называемым великолепным (Fregata magnificens), имеющим наибольшие размеры: размах крыльев у птиц этого вида достигает 2,5 м. Ареал великолепных фрегатов весьма ограничен и не выходит за пределы тропической зоны Америки; исключение составляет небольшая коса восточнее островов Зеленого Мыса.
Помимо сумеречного оперения, изогнутого клюва и красного мешка у самцов, к особенностям фрегатов относятся очень короткие лапы со сравнительно небольшими плавательными перепонками между пальцами, что позволяет им передвигаться и по земле, впрочем, весьма неуклюже.
Они не плавают, что для всех других морских птиц обычно. В отличие от водоплавающих птиц, их перья не имеют водоотталкивающей смазки. Упав в воду, фрегат промокает до самой кожи и быстро погибает от холода.
Плохо передвигаясь по земле и не умея плавать, фрегаты большую часть времени находятся в полете. Для этого они приспособлены удивительно удачно. Их огромные крылья имеют прочную и в то же время легкую конструкцию, допускающую высокие скорости и воздушную акробатику.
У этого вида две главные мышцы, обеспечивающие полет, называются большими грудными (каждая прикреплена одним концом к грудной кости и килю, а другим — к костям крыла); они составляют 25 % массы тела; у других птиц эта величина в среднем лишь 15,5 %. «Летательный механизм» фрегата, т. е. мышцы и перья, составляет не менее 47 % его общей массы. Полинезийцы научились использовать замечательные летные качества этой птицы для сообщения между островами, подобно тому, как в Европе веками использовали почтовых голубей. Прикармливая птиц, их приучают к насестам около домов; послания засовывают в полые тростниковые палочки, которые прикрепляют у основания крыла.
Благодаря размерам (до 1 м в длину), легкости (2 кг), поразительной скорости полета (достигающей, по некоторым утверждениям, 400 км/ч) и способностям к маневрированию, реализовать которые помогает глубоко выемчатый хвост, фрегаты в совершенстве справляются с ролью пиратов теплых морей. Они величественно, без всяких усилий парят в вышине и вдруг мгновенно превращаются в стремительный болид или, точнее, в истребитель-перехватчик, обладающий замечательной маневренностью. — Используя авиационную терминологию, о них можно сказать, что это птицы с крыльями переменной геометрии, со всеми преимуществами такой формулы.
Фрегаты живут за счет олушей, пеликанов, бакланов и даже чаек, похищая у них рыбу, которую сами ловят очень плохо. Они пожирают и выводки этих птиц, если родители зазеваются и представится возможность. Им удается иногда схватить рыбу с поверхности, не замочив крыльев — просто загарпунив ее концом клюва; такими фокусами, однако, они занимаются редко. Обычно они охотятся только на летучих рыб, которых хватают в воздухе. В этом случае они следуют за косяком бонито (небольших тунцов), которые преследуют летучих рыб под водой.
Созерцание виртуозности полетов фрегатов над скалами Изабеллы настолько увлекло нас, что мы забыли о выгрузке материалов и продовольствия.
Гидросамолет PBY «Каталина», «Калипсо II», — наши крылья над океаном — приводнился рядом с пирамидальной скалой у восточной оконечности острова Изабеллы.
Летные качества фрегата восхищают; по-видимому, эта самая быстрая из всех птиц обладает к тому же несравненным искусством маневрирования: крутые виражи, вертикальное пике, свечи — ему доступна любая акробатика…
Не потребовалось много времени на выяснение того, что основными жертвами фрегатов были олуши. Едва птица, поймав под водой рыбу, направлялась к берегу, путь ей тут же пересекали фрегаты. Они изводили и преследовали олушу до тех пор, пока она не отрыгивала добычу, укрытую в горле. Если олуша упорствовала, они выворачивали ей лапу. Мы встречали олушей с лапами, сломанными в результате таких пререканий. Любопытно, что безжалостное преследование обычно прекращалось, как только олуше удавалось достичь береговой черты. Над сушей грабеж прекращался, и нельзя сказать, что там эти два вида были в плохих отношениях. В договоре о нейтралитете существовало лишь одно исключение: фрегаты забирали часть пищи, которую родители только что отрыгнули для своего птенца.
Я думал, что мы не сможем установить лагерь в ошеломляющем шуме. Птицы свистели, пищали, трещали, квохтали, ослабляя и усиливая удивительное звукоизвержение. Оркестр, исполняющий эту симфонию, заставил бы побледнеть любого музыканта.
На песке мы увидели птиц средних размеров и блеклой окраски, напоминавших ржанок, пищух и камнешарок Северной Атлантики, которых мы не могли бы с уверенностью определить.
Когда палатки были поставлены, кинематографическая техника подготовлена и карандаши для блокнотных записей отточены, мы предприняли первую рекогносцировку.
Нетрудно было разобраться, что на Изабелле каждый вид обладал своей преимущественной территорией, хотя интересы некоторых, связанные с добычей пищи, в отдельных местах пересекались. Но в том, что касается гнездования, сегрегация была определенной.
Колен Муньер и Ги Жуа, проведшие здесь уже несколько недель, построили весьма точную экологическую карту острова. Фрегаты квартировали на деревьях и кустах, покрывавших высоты над двумя южными бухтами Изабеллы. Мне хотелось добраться туда, чтобы как можно ближе увидеть их брачный парад.
С большим трудом мы преодолели крутой склон, пробиваясь среди буйной растительности — высокой травы, лиан и кустарниковой чащобы, затянутой густой паутиной. На верхушках деревьев расположились многочисленные фрегаты: они не рисковали пролетать между ветвями, чтобы не застрять там и не стать пленниками леса.
В двух шагах от нас самец приступил к ритуалу обольщения. Он занял стратегический пункт — толстый сук, с которого открывалась окрестная панорама, — раздул свой ярко-красный мешок и застыл в ожидании. Огромный, закрывший всю грудь алый зоб выражал сексуальный призыв. Объем горлового мешка и интенсивность его окраски определяли шансы фрегата на продолжение рода. В таком положении он мог часами ожидать, пока какая-нибудь красотка не выкажет энтузиазма… Он был здесь не единственным претендентом на внимание: множество самцов позировало, подобно ему, на высоких ветвях.
Дамы, размером превосходившие кавалеров, вертелись пониже, не проявляя заметного интереса к параду. Если какая-нибудь из них оказывалась неподалеку от самца, тот сразу пускался в галантную беседу, бессвязно лопоча, клохча и время от времени сильно щелкая клювом. Соблазняя красавиц своим видом, он давал понять, что на него можно положиться. Если предложение выглядело солидным (педантичный эколог сказал бы: «если предложение в достаточной мере стимулировало половую активность», — но я не вижу, что меняется от такой формулы), самка усаживалась на ветку рядом. Они знакомились. Парочка ласкалась, касаясь клювами, и по прошествии нескольких томительных часов могло произойти совокупление. Если же кавалер в алом жабо, раздувшемся от желания, впечатлял даму недостаточно, то она оставляла его и переходила к другому претенденту.
