Поговори со мной… Записки ветеринара - Бакатов Сергей (книги регистрация онлайн бесплатно .TXT) 📗
Сев на корточки напротив Чангола, Артур посмотрел ему прямо в глаза и протянул руку.
– Ну что, собака, будем прощаться?
Чангол искоса, вопросительно стрельнул на Артура своими, на этот раз не по-волчьи печальными глазами – то ли спрашивая, то ли просто понимая – в который раз? – и протянул лапу. Артур взял его лапу, потрепал за ухом и, показывая в мою сторону, сказал:
– Пока меня не будет – его и слушайся!
Потом встал и быстро ушел не оглядываясь. А Чангол так и остался сидеть на своем месте, и казалось, вполне понимал, что его любимого хозяина какое-то время с ним не будет.
Теперь по ночному зоопарку Чангол разрешал прогуливаться только сторожам, и больше никто, ни из своих, ни из посторонних, в это время не смел носа сунуть к нам. Чанголу приходилось охранять территорию в основном от своих четвероногих собратьев. А им было зачем туда приходить – там, на помойке, можно досыта полакомиться остатками трапезы хищников. С приходом Чангола эта халява сразу прекратилась. Тут он оказался настоящей собакой на сене. Никогда не питался с помойки (хотя совсем нельзя сказать, что был до этого избалован едой, в его жизни всякое выпадало). Другие собаки даже не пытались выяснять с ним отношения. Завидев Чангола, они поджимали хвосты и – медленно – уходили.
Иногда Чангол исчезал на всю ночь. И никто не знал, где он пропадает. Но даже в его отсутствие зоопарк охранялся его Духом. Утром, как на службу, возвращался.
А тут как-то, уже осенью, в кустах, на озере, наша главная птичница обнаружила огромную чужую собаку и попросила срочно принять меры. Собаку пытались прогнать, но она достойно огрызалась. Я не верил, что Чангол мог такое допустить на своей территории, и бросился к нему.
– А ну бегом работать, собака! Рядом!
Беспрекословно Чангол выполнял только команды Артура. В его отсутствие слушался меня, и то, я думаю, только потому, что я его частенько брал со своим Лотом на охоту. Ночных сторожей Чангол терпел, но нехотя, по-моему, он их просто сразу зачислил в члены своей стаи на равных правах, хотя они его регулярно баловали лепешками. Но больше никого! Он четко знал, с кем не следует портить отношений, а кого можно игнорировать.
Чангол послушно пошел рядом. Когда мы приблизились к озеру, он вдруг резко рванул и, опередив меня, перемахнул через невысокий забор, скрывшись в кустах как раз в том месте, где птичница обнаружила постороннюю собаку. Ой, думаю, что теперь буде-е-ет! Прыгаю за ним. Лезу в кусты. А там спокойно сидит Чангол. А рядом с ним растянулась громадная белая сучка – алабай. Я подошел поближе и, очень озадаченный, присел. Сучка, несколько раз вопросительно покосив глазом то на меня, то на Чангола, почти дружелюбно вильнула хвостом и, повернувшись на бок, выставила напоказ округлившееся пузо с уже набухающими сосками.
– И ты хочешь сказать, что это твоя сука и никуда вы отсюда не уйдете? – озадаченно спросил я Чангола.
Чангол в ответ даже не повел ухом.
– Ах, вот даже как! Тогда сиди и охраняй ее. Папаша! А я пойду попробую что-нибудь решить.
По дороге к директору план созрел сам собой.
– Рахим Курбанович! А вам случайно не нужны отличные щенки алабая?
Думал директор обычно очень долго. И за это время можно было загрузить дополнительную информацию, потому как если он скажет – нет, то менять что-то будет поздно.
– Представляете! Чангол привел на озеро отличную сучку, и она скоро ощенится. Выгонять как-то жалко, уж очень щенки будут хорошие, чабаны за таких любые деньги дадут. А приплод галочкой на секции хищников запишем, тоже польза, лишний процент по приплоду в отчете никогда не помешает. Если щенки кому из знакомых нужны, так недорого уступим.
Конечно, разговор с директором всегда подразумевал только законные сделки. На другие он бы не согласился, потому что считал себя настоящим коммунистом. А может, таковым и был.
– А гиде он, этот сука, будет жит? – начал проявлять интерес директор.
– Да у Чангола будка достаточно большая. Раз он уж ее привел, то из-за будки, наверно, не подерутся.
– Хоп, майляш! Толко прививка ему делай от бешенства! – Как бывший колхозный фельдшер, о прививках директор знал и любил показать, что он руководитель, который все может предусмотреть.
А нам того и надо!
Я вернулся к собакам. Они спокойно сидели там, где я их оставил.
Тут я опять призадумался.
Чангола-то мы в будку отправим легко, а вот как туда затащить эту суку? Я озадаченно смотрел на собак и не знал, что предпринять. Потом резко встал и просто на них заорал:
– А ну оба, бегом на место!
Обе собаки враз сорвались с места и, перемахнув через забор, рванули к будке и тут же скрылись в ней как мышки. Они это проделали так уверенно, что мне показалось: маршрут они знали хорошо.
Через полчаса я успокаивал главную птичницу.
– Галина Ивановна! На вашем озере собака больше не появится и по зоопарку бегать не будет, я вам это гарантирую – будут сидеть весь день в конуре как мышки.
– Ты нам тут бешенство с бродячими собаками в зоопарк принесешь! А если кого укусят? Кто отвечать будет, ты, что ль? – Она не переставала волноваться. И, наверное, была права.
– Галина Ивановна! Я собаку полностью осмотрел. С директором договорился. Прививку от бешенства уже ей сделал, так что нет никакого повода беспокоиться! – нагло наврал я. Прививку на самом деле я не делал, так как бешеную собаку прививать уже поздно, а щенную не следует.
– Ой, смотри!
На том и разошлись.
А в зоопарке появился еще один, на этот раз нелегальный сторож.
В обеденный перерыв я любил побродить с собаками по речке. Им это очень нравилось. Прогулки с Чанголом на речку стали нашим обеденным ритуалом.
Обе собаки жили не на привязи и в принципе могли бы это делать и сами, но стоило мне Чангола всего один раз взять с собой, как он посчитал, что гулять следует регулярно и непременно за компанию. Всякий раз после обеда он меня уже ждал на пороге лечебницы. Теперь к нам присоединилась и Дора – так я окрестил его подругу за неторопливую походку вразвалочку. (Как-то в детстве я крепко приболел воспалением легких, и меня приходила колоть антибиотиками дородная медсестричка по имени Дора Марковна, с такой же походкой.)
Чангол обожал купаться. Он заходил в воду по самое пузо, ложился и «ел» воду, черпая ее не языком, а всей нижней челюстью. Потом бесился, выбегая из воды и нарезая небольшие круги, заманивал в воду меня и Дору. Мы плескались, брызгались и гонялись, отнимая друг у друга палку, которая иногда «тянула» на увесистую дубину. Когда ему удавалось завладеть игрушкой, он недалеко отбегал и клал ее перед собой. Если я сразу бросался за ним – он хватал палку и относил немного в сторону. Тогда я к нему подбирался по-пластунски. Чем ближе, тем медленнее. Чангол нетерпеливо и нервно скулил, готовый впиться в нее зубами в любую секунду. Когда мне оставалось только протянуть руку я замирал на месте. Чангол отрывисто лаял и рычал. Я так же медленно садился, показывая, что меня его игрушка совершенно не интересует. Он сердился еще больше. И тут, уловив правильный момент, схватив дубину, я пускался наутек и с разбегу прыгал в воду. В воде я оказывался проворнее, вода доходила мне чуть выше колена, а Чангол мог там только прыгать. Он азартно вылетал за палкой из воды, и, если я описывал ею в воздухе какую-то фигуру, Чангол повторял этот рисунок своим телом, совершенно не задумываясь о том, каким местом ему придется «приводняться». Чем тяжелее была дубина, тем больше азарта. Это единственное место, где он позволял себя помутузить. Дора эти игры не очень любила и недовольно рычала, когда мы с Чанголом пытались ее затащить в воду. Самое большее, что она себе позволяла, – плюхнуться сосками в какую-нибудь хорошо прогретую солнцем лужу.
Стояла осень, и, несмотря на дневную жару, по вечерам и ночью становилось прохладно.
Однажды мне пришлось снова заночевать в зоопарке – наступила как раз очередь ночного дежурства.
