Альфа + Ромео (Повести и рассказы) - Раннап Яан Яанович (полные книги TXT) 📗
— Резгус! — тихо позвал Михкель. — Резгус!
Каурый повернул голову и посмотрел на зовущего желто-зеленым глазом. Похоже, его не удивило появление ночного гостя.
— Резгус, попяться! — потребовал Михкель.
Каурый послушно отступил шага на два. Дальше пятиться ему было некуда, да и не нужно было. Михкель опустил ногу. Она мягко коснулась крупа лошади. Спуститься с лошади на землю было уже плевым делом.
Альфа обрадовалась ему, негромко зафыркала. На ночь Альфу перевели в манеж. В большом пустом помещении она чувствовала себя очень одинокой и несчастной. Теперь, облегченно вздохнув, она положила голову на плечо Михкеля. Обрадованная избавлением от одиночества, она на сей раз великодушно не заметила, что ее не почистили, перед тем как седлать.
Когда они шли через конюшню, вороной жеребец, любопытствуя, поднял голову.
— Тсс! — сказал ему Михкель. — Смотри не выдай нас.
Наружная дверь открылась без малейшего скрипа. Прежде чем взобраться в седло, Михкель закрыл ее.
На улицах было пусто, как обычно в ночные часы. Навстречу попадались лишь отдельные прохожие, но они не обращали внимания на одинокого всадника. Чем больше город, тем меньше интересуются друг другом его жители. Глухо цокали копыта по мокрому после поливки асфальту. Михкель позволил Альфе самой выбрать аллюр.
Михкель жил в Марьякюле — Ягодной деревне. Так прозвали этот район жители города, потому что для названий всех улиц здесь были использованы названия ягод.
Родной дом Михкеля стоял на можжевелиновой улице. Двухэтажный деревянный дом с кокетливой башенкой на углу. За домом находился просторный двор с прачечной и мощным чугунным насосом на колодце. Двор был окружен забором, от соседей слева дом отделял утопающий в зелени садик, а от соседей справа — высокий забор из широких досок. Михкель остановил лошадь у колодца, слез с седла на землю и огляделся в поисках места, куда поставить спасенную Альфу.
Ему было ясно, куда спрятать Альфу на несколько часов: беседка, окруженная густыми кустами сирени, могла, безусловно, служить хорошим укрытием. Но куда поселить ее надолго, этого он, увы, еще не знал. Впрочем, время, чтобы придумать, у него было.
Довольная Альфа покачала головой, когда Михкель поместил ее под защиту зеленых стен. Это место понравилось ей гораздо больше, чем манеж, пахнущий затхлыми опилками. Альфа примирилась даже с отсутствием здесь кормушки. Одиноко скучая в манеже, она прилежно жевала сено. Голод ее теперь не мучил. Повернув голову, Альфа смотрела, как Михкель привязывал повод уздечки к ветке. Глаза Альфы грустно поблескивали. Михкель в утешение потрепал ее но холке и сказал:
— Не беспокойся. Теперь все хорошо. Уж я найду для тебя кров.
Но летние ночи в Эстонии короткие. Небо на востоке уже розовело. Однако было еще рано отправляться на поиски приюта дли лошади.
— Вздремнем часок, Альфа, — сказал Михкель. — Тогда видно будет, что делать дальше.
АЛЬФА ОБРЕТАЕТ НОВОГО ДРУГА
Старый чугунный насос колодца скрипнул в последний раз. С маленьким ведерком в руке Донна Анна пошла через двор.
Она не была испанкой, как можно было бы предположить по ее имени. Впрочем, это и не было ее настоящим именем. Такое прозвище она получила у шутников на своем первом уроке иностранного языка. Со временем прозвище совсем вытеснило ее настоящее имя. Дело дошло даже до того, что теперь ей приходилось заглядывать в паспорт, чтобы вспомнить свое настоящее имя.
За всю последнюю неделю с неба не упало ни одной дождевой капли. Донна Анна тревожилась за цветы. Обычно уход за небольшим палисадником занимал у Донны Анны почти половину дня. Другая половина уходила на то, чтобы учить людей иностранным языкам. Донна Анна никому не отказывала в помощи. Ни родителям, чьи дети не успевали в школе, ни туристам, которые перед путешествием за границу хотели пополнить свое знание языка. В последнее время число людей, отправляющихся за границу, сильно возросло. И в школе число неуспевающих по иностранному языку не уменьшилось. Если бы Донна Анна не ушла на пенсию, она просто не справлялась бы с нынешними нагрузками.
Донна Анна никогда не считалась с требованиями моды — одежду одного и того же фасона она носила всю жизнь. Зато мода считалась с Донной Анной. Через каждые десять, пятнадцать или двадцать лет мода обычно возвращалась туда, где Донна Анна когда-то остановилась. Теперь это случилось в очередной раз. Донна Анна была одета в кружевную зеленую блузу и юбку с оборкой, скрывающую икры. Иссиня-черная копна волос была зачесана на одну сторону, и старая дама двигалась по двору, словно только что сошла с картинки нового модного журнала.
Население дома с башенкой гордилось своим палисадником. Он хотя и был невелик, но в нем нашлось место и для длинного газона с многолетними цветами, и для альпинария, и для сиреневой беседки, и, конечно же, для травы.
Донна Анна поставила свое ведерко на камень, похожий на черепаху, и достала из кармана футляр с очками. Если хочешь расходовать воду экономно, поливка требует большой точности. Донна Анна поэтому сочла необходимым сменить очки для дали на очки, которыми она пользовалась, чтобы смотреть вблизи.
Она как раз справилась с этим, когда за спиной у нее послышался шорох. Донна Анна повернулась и увидела верблюдообразное существо в обрамлении веток сирени. И хотя у существа на спине вроде бы был горб, а нижняя губа отвисла, Донна Анна все-таки не захотела признать его верблюдом. Она быстро сменила очки и убедилась, что имела полное право на сомнения. Это не был верблюд. В беседке стояла серая в яблоках лошадь.
— О-о! — воскликнула Донна Анна. Она одинаково бегло говорила на двух местных языках и нескольких иностранных. Стоило ей заволноваться, она никогда не знала, каким из них следовало бы воспользоваться в данном случае, и ограничивалась словами и восклицаниями, которые на всех языках, какие она знала, имели примерно одно и то же значение.
— О-о! — сильно изумилась Донна Анна.
Лошадь приняла это как обещание. Она кивнула, шагнула поближе и сунула голову в маленькое ведерко. Несколькими глотками осушив ведерко до дна, лошадь снова кивнула, громко фыркнула и затем принялась мягкими губами срывать траву с края газона.
— О-о! — изумилась Донна Анна теперь особенно сильно.
Донне Анне не понравилось, что лошадь выпила всю воду, которая предназначалась для поливки петушков и примул. Но последующие действия лошади Донне Анне очень понравились. Так аккуратно и коротко не смогла бы подстричь траву ни одна косилка. Лишь единственный маленький недостаток был в этом способе кошения — местами лошадь оставляла нескошенные кустики. Но против этого можно было найти средство.
—- Послушай. — Донна Анна, успокоившись, потрепала лошадь по шее. — Я немножечко поруковожу тобой. — И она взяла лошадь под уздцы.
Когда Михкель со своим лучшим другом Пеэтером прибежал в сад, газон, окаймляющий альпинарий, был п одстрижен. Наполовину был подстрижен и край грядки с многолетними цветами. Донна Анна держала Альфу под уздцы, поглаживала ее гриву и приговаривала:
— Теперь еще здесь. Теперь еще вот там.
Она была очень довольна лошадью. Лучшей косилки она в жизни не видела.
Альфа же помахивала хвостом и тянулась своими мягкими губами туда, куда ей велели.
Увидеть такую картину мальчики никак не предполагали. Забыв даже поздороваться, они глядели, раскрыв рот.
— Хеллоу, Майк! Бонжур, Пьер! — сказала Донна Анна.
Каждую неделю по вторникам Михкель ходил к ней на урок английского, поэтому она всегда называла Михкеля на английский манер. Пеэтер каждую среду приходил к ней заниматься французским, поэтому к Пеэтеру она всегда обращалась по-французски.
— Это ваша лошадь?
Михкель кивнул, Пеэтер тоже.
— Надеюсь, она еще останется здесь на какое-то время?
