Они принадлежат всем. Для диких животных места нет - Гржимек Бернгард (читаем книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
Я никогда не мог понять, какое удовольствие доставляет некоторым людям застрелить животное? И почему бы таким жаждущим убийства субъектам не подвизаться где-нибудь на бойне — ведь человечество питается в основном говядиной и свиной колбасой, так что там это приносило бы хоть пользу!
При этом я не оспариваю того факта, что именно благодаря европейским охотникам удалось сохранить отдельные виды животных от полного истребления. Так, в ФРГ давно бы уже не существовало благородных оленей или косуль, если бы охотники не хотели сохранить для себя такое развлечение, как время от времени в них пострелять. Они содержат косуль в собственных поместьях, организуют для них зимнюю подкормку и взирают на них с гордостью и любовью, точно так же, как крестьянин на своих коров… Сама стрельба при этом отходит все дальше на задний план, она становится как бы неизбежным этапом охотничьего хозяйства — как для скотоводства забой скота. Кроме того, должен заметить, что, например, немецкие охотники все больше склоняются к разведению дичи и охране природы. Они уже прекратили отстрел каждого хищного животного только за то, что оно тоже охотится, а потому является как бы конкурентом. Теперь, наоборот, стараются охранять хищных птиц, даже завозить из других стран филинов и воронов. Все больше охотников выступает за то, чтобы в Европе тот или иной район объявить заповедным и полностью прекратить в нем всякую охоту.
Однако далеко не все охотники столь сговорчивы. Так, три года тому назад один африканский принц свел на нет всю нашу работу с бегемотами: внезапно, без всякой на то надобности, он застрелил самого крупного и красивого самца. А мой родственник из Вены, недавно вернувшийся после сафари в Восточной Африке, гордо демонстрировал мне цветное фото, на котором запечатлел застреленную им самку бегемота. Я спросил его, почему бы ему не заняться стрельбой по молочным коровам прямо здесь, на лугах Австрии, чтобы не ездить так далеко. Ведь по бегемотам стрелять ничуть не сложней и не опасней, чем по домашним коровам. С берега к ним можно подойти на достаточно близкое расстояние, и если они даже скроются под водой, то известно, что через какие-нибудь пять минут вынуждены будут снова вынырнуть, чтобы набрать в легкие воздуха. Кроме того, семейство бегемотов «владеет», как правило, очень небольшим отрезком реки и не может удрать вверх или вниз по течению, потому что там находятся владения других семейств бегемотов, через которые их просто не пропустят.
Во скольких областях Африки этих совершенно безобидных, мирных животных уже полностью истребили! Мясо их вялят на солнце, а затем, сушеное, складывают в мешки и везут продавать. Некоторые люди сделали сбыт бегемочьего мяса своей профессией и этим зарабатывают себе на жизнь. Один бегемот дает два центнера сухого мяса.
Другие, с позволения сказать, «охотники» пробавлялись тем, что устраивали массовые стрельбища по слонам, причем убивали столько, что целыми вагонами отгружали слоновую кость, выручая неплохие денежки. Какой же пошлятиной веет от «произведений» подобных типов, когда эти стервятники «воспевают» в них диких животных, а себя стараются показать в роли настоящих героев, редких храбрецов. При этом порой можно прочесть о чудовищных фактах, которые описывает, например, в своей книге некий Гордон Камминг:
«31 августа я встретил самого высокого и красивого слона, которого мне когда-либо приходилось видеть. Я остановился, выстрелил ему в плечо, и этот единственный выстрел дал мне полную власть над сильным и огромным животным. Пуля попала ему прямо под лопатку и парализовала на месте. Я решил некоторое время полюбоваться этим статным животным, прежде чем прикончить его. Я чувствовал себя в эти мгновения господином этих безграничных лесов, позволяющих человеку вести ни с чем не сравнимую по благородству и привлекательности охоту. Полюбовавшись некоторое время этим прекрасным экземпляром, я решил провести некоторые опыты, в частности выявить наиболее уязвимые места у таких животных. Итак, я приблизился к раненому слону и с близкого расстояния всадил ему несколько пуль в различные части его огромного черепа. При каждом новом выстреле он, словно кланяясь, низко опускал свою голову, а затем хоботом очень осторожно и нежно притрагивался к очередной ране. Я был страшно удивлен и искренне растроган тем, что это благородное животное с таким самообладанием переносит свои мучения и столь покорно идет навстречу неминуемой гибели. Поэтому я решил покончить с этим делом как можно скорей. Я открыл огонь по нему, целясь в наиболее уязвимое, на мой взгляд, место: я всадил ему из моей двустволки шесть зарядов под ключицу, которые неминуемо должны были оказаться смертельными, но они поначалу не произвели должного эффекта. Тогда я еще три раза выстрелил по тому же самому месту из своего тяжелого голландского ружья. Я заметил, что из глаз слона покатились крупные слезы; он их медленно открыл, посмотрел на меня и закрыл снова. По всему его огромному телу прокатилась волна судорог, гигант задрожал, повалился на бок и… скончался».
Из книги «Зеленые холмы Африки» американского лауреата Нобелевской премии Эрнеста Хемингуэя я хочу привести такую цитату:
«М’Кола забавлялся, глядя, как гиену убивали почти в упор. Еще занятнее было, когда в нее стреляли издали, и она, словно обезумев, начинала кружиться на месте в знойном мареве, висевшем над равниной, кружиться с молниеносной быстротой, означавшей, что маленькая никелированная смерть проникла в нее… Истинный же разгар веселья начинался после настоящего мастерского выстрела, когда гиена, раненная на бегу в заднюю часть туловища, начинала бешено кружиться, кусая и терзая собственное тело до тех пор, пока у нее не вываливались внутренности…»
Большую известность и широкое распространение получила переведенная также и на немецкий язык книга другого «знаменитого охотника» — Ж. А. Хантера. В ней он похваляется тем, что еще мальчишкой браконьерствовал у себя на родине в Шотландии и сооружал самоловы или так называемые «удавки». Кстати, в наших охотничьих журналах можно увидеть страшные фотографии, показывающие, как в таких вот удавках несчастные животные погибают мученической смертью. Господин Хантер гордится тем, что за свою жизнь убил больше носорогов, чем все другие охотники; их было наверняка свыше тысячи, а слонов — больше 1400 штук!
Удивительные вещи можно узнать из этой книжки. Так, автор в свое время, живя в Кении, нанялся на работу в качестве кондуктора поезда. Вскоре он выяснил, что это дает ему превосходнейшую возможность с удобствами стрелять по животным. Свою старую винтовку системы «маузер» он постоянно возил с собой в ящике для провианта. Когда поезд проезжал мимо какой-нибудь «стоящей дичи», он высовывался из окна вагона и метким выстрелом убивал ее. После этого он дергал ручку экстренного торможения, поезд останавливался, и вместе со своим боем они в бешеном темпе выскакивали из вагона, сдирали с добычи шкуру и ехали дальше. Вот несколько цитат из, с позволения сказать, произведения Хантера:
«…Машинист был отличным парнем. Он ведь первым замечал животных, подошедших к железнодорожной насыпи на расстояние выстрела. Обзор у него спереди был гораздо шире. Поэтому он давал мне знать при помощи условной сигнализации, кто появился в поле зрения: три гудка — леопард, два — лев. Если же дело касалось пассажира, которого надо было подобрать, то он гудел один раз».
Вот так, «проездом», Хантеру даже удавалось уложить не подозревающих об опасности слонов.
«Мне платили по пяти рупий за каждый фунт слоновой кости и 37 фунтов стерлингов за оба бивня. Это значительно превосходило сумму, которую я зарабатывал за два месяца в качестве кондуктора». «За львиную шкуру тогда в Момбасе платили один фунт стерлингов и почти столько же за леопардовую…» «А когда наступил рассвет, моим глазам предстало зрелище, которое вряд ли кому приходилось видеть да и вряд ли когда-либо удастся увидеть: восемнадцать убитых львов лежало у моих ног…» «Когда прошли предусмотренные контрактом три месяца, я вернулся в Найроби с двумя возами, доверху наполненными львиными шкурами. За девяносто дней я уложил 88 львов и 10 леопардов!»
