Трое против дебрей - Кольер Эрик (книги онлайн без регистрации TXT) 📗
Когда у лося, быка или коровы, есть желание подраться, а это бывает довольно часто, у них появляется не совсем приятное выражение морды. Уши прижимаются к шее, шерсть на загривке встает дыбом, и показываются белки глаз. Обычно перед броском вперед лоси издают короткое мычание. Двигаются они чрезвычайно быстро.
Те, кто из года в год имеет дело с лосями, рано или поздно сталкиваются со строптивым хулиганом их породы. Я в свое время также встречался с подобными вояками, но мне никогда не приходилось пользоваться винтовкой для самозащиты. Дома, двигаясь среди них у кормушки с сеном, я частенько стукал заупрямившегося быка или корову вилами по носу, чтобы научить их хорошим манерам, но более суровых мер мне применять не приходилось и большего вреда я им не делал, как, впрочем, и они не делали мне.
Однако в поведении быка, стоявшего передо мной, было нечто необычайное, и это заставляло думать, что удар вилами по носу его не успокоит, если он вздумает атаковать.
Вспоминая все, что произошло тогда, я прихожу к выводу, что я испугался, едва только он появился, испугался, как никогда раньше. Видимо, поэтому я медленно поднял винтовку к плечу и нацелился в его широкую массивную голову. Может быть, мне следовало бы спустить курок и покончить с ним сразу. Если бы я сделал это тогда, Лилиан не пришлось бы пережить все то, что случилось потом.
Оглядываясь назад, я понимаю, что был бы вынужден стрелять, если бы в это дело не впутался годовалый ло сенок. Бык всем своим видом говорил: либо я тебя, либо ты меня! Но лосенок временно оттянул развязку, хотя ему пришлось здорово поплатиться за свое непроизвольное вме шательство.
Я узнал о том, что на сцене появился третий участник, потому что бык вдруг перестал смотреть на меня и удивленно и сердито уставился в лес. Я опустил винтовку и стал смотреть туда же. Вначале, кроме деревьев, я ничего не замечал, но затем увидел годовалого бычка, медленно пробиравшегося к оврагу. Он шел вполне мирно, то нагибаясь, чтобы сорвать побег вербы, то обтирая свои крохотные рожки о молодую елку. Занятый едой, он не спеша шел в нашу сторону и, видимо, не замечал быка, пока не приблизился к нему на тридцать ярдов. Почему-то мне хотелось крикнуть ему: «Убирайся отсюда скорее, дурачок, пока цел!» Однако такое предупреждение было бы бесполезным, и я промолчал, стоя в напряженном ожидании с винтовкой наготове.
Лосенок олицетворял добродушие. Было ясно, что ему хотелось подойти к быку и пожелать ему доброго дня. Он сделал еще несколько шагов. Лось замычал. В этом звуке для понимающего лосиный язык были ноты предупреждения. Опять интуиция мне подсказала, что надо стрелять, но я медлил. Прежде чем я решился, старый самец ринулся вперед, но не на меня, а на несчастного лосенка. Вопреки распространенному мнению лоси-быки больше всего дерутся не рогами, а передними копытами. Правда, в разгар гона они широко пользуются и рогами, иногда даже наносят ими смертельные раны, но в другое время чаще всего убийственные удары наносятся передними ногами. Несчастный лосенок был в значительно худшем положении, чем затерявшийся в лесу ребенок. Когда он понял угрожающую ему опасность, бык почти настиг его… и тут этот лосенок сделал то, чего я никогда раньше не видел, — он круто повернулся и стал удирать галопом. Обычно лоси, когда им нужно убегать, передвигаются быстрой рысью, при этом их движения грациозны и легки. Но лось, бегущий галопом, так же грациозен, как человек со связанными ногами, бегущий в мешке. Первый удар быка был настолько молниеносным, что я даже не заметил его — только услышал. Удар был такой сильный, что его можно было услышать на противоположном конце оврага. Затем еще раз! Теперь я и увидел, и услышал удар. Я закричал от накипевшей во мне злости. Правая нога лося была занесена для третьего удара, но, услышав мой громкий крик, он неуклюже опустил ее. Лосенок воспользовался предоставленной ему возможностью, поднялся со снега и поковылял прочь: я полагаю, что у него было вывихнуто бедро. Прочь в овраг, где он был в безопасности. Старый самец несколько мгновений продолжал сердито меня разглядывать, потом продул ноздри, почесал правое ухо копытом задней ноги, встряхнулся и медленно ушел.
«Эх, ты, старый бандит!» — крикнул я ему вслед. Очень уж мне хотелось высказать ему свое мнение. А имя, которое я дал ему — Старый Бандит — подходило как нельзя лучше, и спра ведливость этой клички он впоследствии успешно доказал.
Прошло почти шесть недель, прежде чем я снова увидел лося. За это время выпало много снега, и все большее число лосей было вынуждено спускаться с вершин вниз, чтобы питаться зарослями ивняка у берегов горного потока.
Вскоре после Нового года я ставил капканы на норок у за мерзшего водостока запруды, построенной бобрами. Я замер на месте, стоя на одном колене и пристально глядя в кусты. Сначала показались смутные очертания лося, постепенно они становились все четче, и наконец животное вышло из кустов и остановилось у кромки льда, ярдах в сорока от меня. Я хотел было снова заняться ловушкой, но лось медленно повернул го лову и стал рассматривать бобровую запруду. Тут я узнал его, это был Старый Бандит, хотя его внешность изменилась с тех пор, как он покалечил молодого лосенка у оврага. Он сбросил рога, и это изменило его облик.
Я знал, что он не мог почуять меня, потому что ветер дул вверх по реке, а он стоял ниже. Зрение у лосей на ярком свете не очень хорошее, я не думаю, что он смог бы разглядеть меня, если я не двигался. Ходить по бобровой дамбе, покрытой мокрым снегом, очень рискованно, а мои снегоступы были на другом конце запруды, примерно в трехстах футах от меня.
Когда я узнал лося, то стал ругать себя за беспечность, так как винтовка лежала вместе с лыжами. Я искал способ про браться туда, не привлекая к себе внимания лося, но убедился, что это невозможно. Без винтовки я пропал, если Старый Бандит обнаружит меня и проявит такую же драчливость, как и при первом знакомстве. Кое-как я подавил в себе желание броситься за винтовкой и вместо этого спрятался за дамбой, стремясь стать поменьше ростом и незаметнее. Прошло почти пятнадцать минут, в течение которых я постепенно превращался в глыбу льда. Лось понюхал лед, отрыгнул, поплелся вдоль запруды и исчез в ивняке.
С этого момента бык стал постоянной угрозой для мира на озере Мелдрам. Попробовав разок сена, которое мы скармливали другим его сородичам, он все время держался поблизости от кормушек и прибегал быстрой рысью, как только его чуткое ухо улавливало шуршание сена, навиваемого на вилы. Когда Старый Бандит был возле кормушки, ни один другой лось не смел при близиться к ней. Он был наделен такой силой и пользовался ею столь жестоко, что мог дать любому лосю двадцать пять ярдов фору, догнать его через пятьдесят ярдов и начать избивать копытами. Поэтому в ту зиму в районе озера Мелдрам было немало раненых лосей.
Если я подходил к лосю слишком близко, он прижи мал уши к голове, и в тех случаях, когда он оказывался между мной и домом, мне приходилось спасаться от него верхом на лошади. Как ни странно, Старый Бандит, относившийся к людям и лосям с высокомерным пренебрежением, становился бесхребетным трусом, как только на него надвигалась лошадь.
— Лошадь, — сказал я как-то Лилиан, — слабое место этого лося.
— Я рада, что такое место у него нашлось! — ответила она сердито. Она не любила Старого Бандита за то, что он издевался над другими лосями.
Чем чаще я видел лося, тем сильнее становилось желание сфотографировать его вблизи, как других лосей. И чем дольше я откладывал это дело, тем сильнее росло желание. Однако удовлетворить его было довольно сложно и хитро. Для этого нужно было орудовать фотоаппаратом, одновременно держа наготове винтовку. Снимать Старого Бандита, не имея ружья для страховки, было бы непростительной глупостью. Как бы быстро я ни действовал, чтобы опустить фотоаппарат, вскинуть винтов ку, спустить предохранитель и прицелиться, мне потребовалось бы несколько секунд. А за несколько секунд этот бык, жаждущий крови, мог пробежать весьма солидное расстояние. Я не сомневался, что, если Старый Бандит бросится на меня, остановить его смогут только порох и свинец.
