Я всей душою с вами, львы! - Паттерсон Гарет (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗
Я не мог сомкнуть глаз по ночам, только виною этому была не шизофрения – я близко к сердцу принял слова прорицательницы. Каждый раз, когда я слышал ночью шум машины, мне представлялось, будто она едет прямо на меня. Тогда я тушил свечу, хватал ружье, перелезал через забор и прятался в кустах. В лагере я не чувствовал себя в безопасности. К тому же наши машины дышали на ладан, да и радио барахлило. Хорошо, что Джулия была в безопасности в Йоханнесбурге.
Каждый день перед закатом я разводил костерок, ставил на него сковородку с едой (обычно это были мопановые черви с рисом под соевым соусом) и, пока обед поспевал, стирал одежду, наливая воду из старой сорокачетырехгаллонной бочки. После этого я жадно набрасывался на еду, а когда сгущались сумерки, обязательно прислушивался – не слышно ли Рафики? Когда становилось совсем темно, я зажигал свечу и отправлялся в палатку Джулии почитать. Я больше не решался ночевать в своей палатке, стоявшей у самой ограды, потому что там я был более уязвим.
В конце концов я засыпал, но в два или три часа ночи – час чертей и привидений, как обычно говорят, – просыпался, терзаемый страхом, и лежал в палатке, ловя каждый подозрительный звук.
В это время, к моему облегчению, призывы удалить Рафики со здешних земель поутихли. Я думал, все забудется само собой, но этого не произошло: на третьей неделе апреля пришло сообщение, что на территории неогражденного туристического лагеря в заповеднике Финда в Южной Африке львица убила пожилую женщину. Этот случай вызвал волну возмущения, и вспомнили о Рафики. Руководителей того частного заповедника, где произошло несчастье, осудили за убийство: было признано, что посетители лагеря недостаточно защищены и что трагедии можно было избежать. Спросите, при чем тут Рафики? А вот при чем: еще загрызет, чего доброго, обитателя какого-нибудь такого же неогражденного лагеря или охотничьего домика, отвечай потом за нее! Кому охота сидеть по обвинению в убийстве!
Трагедия в Финде произошла вот как. Женщина шла ночью по тропинке, возвращаясь к себе в коттедж. Львица, как предполагалось, сидела на высокой стене возле плавательного бассейна и прыгнула оттуда на свою жертву. Та получила серьезные ранения в икры, поясницу и шею. Санитарный самолет подоспел мигом, но в госпитале женщина скончалась – слишком чудовищны были шок и кровопотеря. На следующий день львицу с двумя детенышами выследили, отловили, поместили в загон, а затем пристрелили.
Эта новость, особенно то, что руководство лагеря было осуждено за убийство, мгновенно облетела всех, кто занимается турбизнесом и держит лагеря и охотничьи домики в Южной Африке. Одна из газет особо подчеркнула, что виноваты в происшедшем не львы, а владельцы лагеря. Я когда-то писал о том, что лагеря и охотничьи домики оставляют неогражденными, потому что это-де портит впечатление туристов от жизни среди дикой природы. Но теперь туристы куда более экологически подкованы и вряд ли захотят жить в неогражденном лагере. В статье «Лев, рожденный свободным, и безопасность сафари» обсуждались позитивные и негативные стороны ограждения: «В любых уголках Африки, особенно там, где водятся звери Большой пятерки (слоны, бизоны, носороги, львы и леопарды), ограждение лагерей необходимо для предупреждения столкновений между людьми и животными, которые могут повлечь за собой фатальные для тех и других последствия… Конечно, ограды создают новый барьер между нами и дикими просторами и их обитателями… По этому поводу можно дискутировать, но мы считаем это лучшим средством, чтобы избежать будущих трагедий – как людей, так и зверей».
Я думал, случай в Финде побудит к ограждению лагерей и домиков. Трудно поверить, но ситуация осталась прежней – поставили ограды вокруг жилищ двух лагерных работников, на том дело и кончилось. Положение не изменилось и по сей день, и я чувствую неизбежность новой трагедии. Трагедии, которой так легко избежать.
Возможно, вследствие инцидента в Финде не состоялось и переселение Рафики в Пилансберг. Мне объяснили, что руководство национальных парков решило перевезти к себе целый большой прайд из какого-нибудь другого места. Услышав это, я снова обратился к Найджелу Хантеру. Тот ответил, что, по его мнению, есть только три варианта, как с ней поступить, и ни один из них не показался мне хорошим.
Первый вариант – перевезти ее в отдаленный глухой угол Северной Ботсваны. Но там процветали браконьерство и незаконная охота, а главное, там уже была устоявшаяся львиная популяция, отношения с которой могли оказаться травмирующими для Рафики. Члены тамошних прайдов могли третировать ее как чужачку, неизвестно зачем вторгшуюся в их владения, а то и просто убить.
Второй – просто остаться на наших землях, но Хантер боялся, что здесь ее кто-нибудь наверняка пристрелит.
Третий вариант был худшим из всех – неволя. Я снова завел разговор об оградах. На это Хантер ответил, что не в его власти оказывать давление на землевладельцев. Я выступил еще с одним предложением – в самом сердце владений Рафики, в долине Питсани, имелась старая скважина. Раздобыть бы только мотор, а все остальное я сумею наладить сам. Тогда будет меньше шансов, что звери, в том числе хищники, станут тянуться к скважинам, пробуренным в лагерях. Хантер посоветовал мне поговорить на эту тему с управляющим.
Взяв в спутники Брюса Петти, я пошел к управляющему. Тот стоял на своем: оградами в обозримом будущем заниматься не будем, Рафики с наших земель вон, а если хотите оборудовать скважину – пожалуйста, но без нашей помощи.
В это время Рафики была уже на сносях, и я сказал, что в ее положении она может не выдержать перевозки. Пока детеныши не подрастут, ее трогать тоже нельзя. Иначе она из-за травмы может их бросить. Он скрепя сердце согласился подождать, пока детенышам исполнится полгода. Разве я мог тогда знать, что ситуация к тому времени изменится! А пока я покинул его контору подавленный, но вместе с тем полный решимости запустить скважину в долине Питсани – пусть пьет моя Рафики, а с нею и сотни других животных.
На следующий день, в полпятого пополудни, Рафики снова появилась в лагере. Ей было жарко и до смерти хотелось пить. Она выглядела измученной – и опять похудевшей. После того как она вволю напилась, мы обменялись продолжительными приветствиями. Позже она двинулась вниз, к холмам, время от времени останавливаясь и порыкивая – она явно хотела, чтобы я следовал за нею. Такое уже было дважды: в первый раз – когда она произвела на свет единственного неживого детеныша, во второй – когда родила троих, которых теперь тоже не было в живых. И вот моя золотая четвероногая дочка родила в третий раз и зовет меня посмотреть на свое потомство.
Мы пересекли лежавшую на западе равнину, прошли вдоль холмов, затем спустились туда, где сухое русло Таваны делает петлю, и двинулись вдоль русла. Я догадывался, что материнское гнездышко Рафики неподалеку, а потому пропустил львицу вперед. Теперь она ступала осторожно, временами останавливаясь и оглядываясь – нет ли вокруг опасных для беззащитного потомства врагов вроде леопарда или гиены? Она спустилась вниз по берегу песчаного русла, затем тихонько завыла – и вот я уже вижу их, спящих в небольшом углублении, прильнув друг к дружке. Этим крохам, с необыкновенно светлыми шкурками, было всего-то часов двенадцать от роду. Я наблюдал, как они проснулись от материнского зова – для них это был сигнал, что родительница рядом.
Рафики снова избрала местом рождения детенышей долину Таваны, на сей раз к югу от старого лагеря, ровно в километре от могилы своего брата. Я сидел на берегу высохшего русла, наблюдая за тем, как она вылизывает малышей. Время от времени она поднимала голову и смотрела на меня своими умными глазами.
Душу мою переполняли смешанные чувства. С одной стороны, я ощущал себя окрыленным при виде появившегося на свет нового прайда – ведь последние члены прежнего погибли от рук человека, и Рафики осталась одна. Но другая половина моей души пребывала в подавленном состоянии – из-за неопределенности будущего Рафики, а теперь и детенышей. Когда солнце уже коснулось горизонта, я покинул это благословенное место – мне надо было спешить в лагерь. Стали сгущаться сумерки, и я побрел назад по той самой дороге, по которой мы пришли вместе. В последующие дни мы с Рафики выучили на ней каждый камушек, каждую ямку, каждый кустик.
