Длиннохвостые разбойники (сборник) - Скребицкий Георгий Алексеевич (первая книга .txt) 📗
«Сомнительно, чтобы тюлень пошёл на такое музыкальное приглашение», – подумал художник, лёжа за камнем.
Но вдруг невдалеке от берега из воды совершенно бесшумно вынырнула тёмная блестящая голова, и большие, будто удивлённые глаза морского зверя устремились на весёлого музыканта.
А мальчик, то распевая песню, то наигрывая её на гармошке, не спеша уходил от берега всё дальше и дальше.
По мере того как певец удалялся, тюлень больше и больше вытягивал кверху шею. Казалось, он и вправду слушает пение и следит за певцом.
Но вот мальчик скрылся за ближайшими деревьями, и его пение и музыка, приглашающие тюлю выйти на бережок, слышатся уже вдалеке и звонко разносятся по окрестному лесу.
Тюлень фыркнул, закрутил головой и, подплыв к берегу, быстро пополз из воды.
Он полз, как огромная гусеница, опираясь то на грудь, то на заднюю часть туловища и выгибая горбом своё гибкое, эластичное тело.
Взобравшись на широкий пологий камень, зверь улёгся на нём, нежась на солнышке и, видимо, продолжая прислушиваться к звукам песни.
Никитин находился от тюленя не далее десяти шагов. Зорким глазом художника он разглядывал морского зверя, стараясь запомнить его позу на камне, цвет шерсти, освещённой солнцем, его внешний облик, не похожий ни на кого из наземных животных.
Весь он был такой гладкий, скользкий, так хорошо приспособлен самою природой к тому, чтоб нырять и плавать, чтобы жить в воде.
Разглядывая тюленя, Никитин слегка шевельнулся и хрустнул галькой.
В тот же миг зверь соскользнул с камня и исчез в морской глубине.
Никитин встал, окликнул мальчика. Тот сразу же показался из-за деревьев и во весь дух побежал к художнику.
– Разглядели? – спросил он.
– Спасибо тебе. Так разглядел – лучше и не придумаешь, – весело отвечал Никитин. – Только никак не пойму: почему он из воды вылез?
– Как – почему? Я ж его на песню выманил, – отвечал мальчуган. – Мы, ребята, иной раз придём сюда с настоящей гармонией, с баяном, да как заиграем, как запоём!.. А они из моря головы выставят и слушают, особливо если попротяжней затянем. Тюлень до песни большой охотник!
Никитин попрощался с парнишкой и быстро пошёл домой, чтобы по свежему впечатлению сделать набросок всего, что он сейчас увидел.
Он шёл вдоль берега по мелкой хрустящей гальке, слушая весенние голоса птиц и ленивые всплески моря.
Все эти звуки удивительно подходили друг к другу, будто сливались в одну общую чудесную песню, баюкающую, зовущую куда-то вдаль.
«Песня моря, – подумал Никитин. – И так ведь поёт оно с весны до глубокой осени. Поёт по-разному – то ласково, то сурово, но всегда одинаково прекрасно».
И вдруг Никитину пришла в голову одна занятная мысль: «А кто знает, может быть, именно само вечно поющее море и научило этих морских зверей полюбить песню человека?»
ОН ПОДНЯЛСЯ СО ДНА МОРЯ
Наша экспедиция обследовала на моторном боте побережье нового моря. Это море создали люди, преградив Волгу под городом Рыбинском гигантской плотиной.
Воды могучей реки разлились на десятки километров, затопили луга, леса и болота. На месте прежней земли заплескалось новое, безбрежное море. А с северо-запада к нему подступили вплотную такие же безбрежные просторы северных таёжных лесов. Часть их залила вода.
Угрюмы, неприветливы эти места. Повсюду у берегов торчат из воды голые вершины затопленных деревьев; местами темнеют плавучие острова – торфяники. Огромные площади торфа всплыли со дна.
Некоторые из островов уже поросли осокой, другие – ещё совсем голые, полужидкие.
Но такой угрюмой, безжизненной эта местность кажется только на первый взгляд. А приглядитесь получше, и вы увидите, что здесь всюду кипит жизнь. Затопленные леса– чудесные убежища для водоплавающих птиц. Тут они находят себе отличный корм и надёжное укрытие от врагов. А в воде, среди затонувших кустов и деревьев, плавают, кормятся стаи различных рыб. Птицы и рыбы совместно осваивают, обживают затопленные водою леса – нигде в мире не виданные «водные джунгли».
Вся эта местность – северо-западная часть побережья – объявлена государственным заповедником. Её-то растительный и животный мир и обследовала наша экспедиция.
Однажды под вечер мы вместе с научным сотрудником заповедника Вячеславом Васильевичем отправились с нашего бота поплавать в лодке среди затопленных лесов, понаблюдать их жизнь.
Погода была ясная, тихая, вода как зеркало.
Мы выплыли на открытый плёс. Позади остались хмурые, залитые водою леса, а перед нами раскинулась безбрежная морская гладь. Только кое-где среди этих водных просторов темнели отдельные островки. К ним-то мы и направили наше судёнышко. Проплыли уже с километр.
Неожиданно я увидел, что поверхность воды впереди нас начала как-то странно пузыриться. Вячеслав Васильевич тоже заметил это. Он сейчас же повернул лодку и сильными взмахами вёсел отплыл в сторону.
– Глядите, глядите! – взволнованно сказал он, указывая на воду.
Пузырей на её поверхности с каждой минутой появлялось всё больше и больше – вероятно, это выделялся со дна болотный газ. Но почему же его было так много именно в данном месте? Казалось, что вся поверхность воды на площади в несколько сотен квадратных метров постепенно вскипала; в других же, соседних, участках она была совершенно спокойна.
Зато в этом месте «кипение воды» всё усиливалось, вот она прямо клокочет, и вдруг… Я не поверил своим глазам: из воды, как в сказке, показались верхушки всплывающих корявых сосенок. Их сучья были сплошь увешаны гирляндами зелёных водорослей. Ещё секунда, и на том месте, где только что кипела вода, со дна моря поднялся новый торфяной островок.
Он весь был ещё полужидкий, насквозь пропитанный влагой. Струи воды стекали по стволам сосенок; частые капли падали с увешанных водорослями ветвей; большие лужи разливались в ложбинах. Но удивительней всего было то, что поднявшийся островок принёс с собою из глубины моря живую подводную жизнь: сотни, тысячи мелких и даже довольно крупных рыб бились, прыгали, трепыхались в лужах и на земле между деревьями. Даже на сучьях, в водорослях, будто в зелёных сетях, запутались отдельные рыбёшки.
Из-за сизой вечерней тучки показалось солнце. Оно осветило гладь моря и этот новый, только что появившийся на свет клочок земли. Зрелище было сказочное: весь островок, ещё покрытый водою, – и зелёные водоросли на его деревцах, и частые капли, падавшие дождем с мокрых ветвей, и живое серебро скачущих, шевелящихся всюду рыб – всё это вдруг заискрилось, засверкало.
А от берега и с других островов со всех сторон к новому островку, как по команде, слетались тысячи птиц: чаек, крачек, ворон, коршунов; даже огромные орланы пожаловали сюда за лёгкой поживой.
Птицы бросались на землю, хватали рыбу и уносили её, а многие тут же на островке поедали свою добычу.
В воздухе стоял невероятный крик и писк.
– Вот вам рождение новой земли! – возбуждённо сказал Вячеслав Васильевич. – Ну где ещё, кроме нашего моря, вы сможете это увидеть?
– Нигде, – уверенно ответил я.
Долго ещё стояли мы в стороне и наблюдали за тем, как пируют птицы.
– А почему вы, когда увидели, что вода пузырится, сейчас же отплыли подальше от этого места? – спросил я.
– То есть как – почему отплыл? – изумился Вячеслав Васильевич. – Да вы представляете, что бы случилось, если бы остров всплыл прямо под нами и мы вместе с лодкой очутились на нём? Мы бы погибли. Ведь по его поверхности ни ходить, ни плавать нельзя. Она как жидкое тесто. Ну как бы мы с вами оттуда выбрались? Я уж не в первый раз вижу такое зрелище. Но попасть туда, – он указал на островок, – ни за что на свете бы не хотел.
Уже начинало темнеть, когда мы наконец вернулись к боту. Рассказав о том, что видели, мы поужинали и улеглись спать тут же на палубе.
Наступила ночь, тихая, тёплая. Всё небо усыпали неяркие летние звёзды. Море слегка поблёскивало вдали, и на фоне воды низкими тёмными силуэтами выделялись отдельные острова.
