Полукровка - Кольцов Анатолий (читать книги онлайн без .txt) 📗
После завершения обязательных утренних дел Палкан спокойным темпом держал курс в направлении свинофермы. В этот раз он решил не идти через мост, а спустился по откосу к воде и перешёл перекатистый поток реки вброд. Уверенно вступая по каменистому дну, немного задержался в середине течения, заодно смочив в воде своё тело. Впереди было меньше километра до фермы, этот многократно пройденный путь он преодолевал прогулочным, спокойным шагом и не перегружая себя лишними мыслями. Просто улучив момент, на время отвлёкшись от всего окружающего, Палкан расслабился.
Почему ему так нужно идти на ферму, он и сам толком не знал. Последние несколько дней вовсе туда не наведывался, жара загоняла его в плотную тень под сиреневый куст на прохладную, промоченную поливной водой землю палисадника. Находясь в благодушном настроении, выйдя за посёлок, вдруг он услышал не совсем обычный тонкий визг, который доносился со стороны небольшого пригорка поодаль от дороги. Звук был прерывистым и глухим, как бы издали или из глубины. Трудно было в точности определить направление, откуда он звучал, но этот визг усиливался и становился всё отчётливее. Палкан двинулся в направлении этих странных звуков. Разноцветный, красносероголубой щурок громко выдувал свои свирели, сидя на электрическом проводе и вовсе не обращая внимания на проходящего под ним пса, мешая ему вслушаться в странные звуки. Совсем недалеко, несколько десятков метров, у самого подножия этого пригорка звук стал явным и отчётливым. Казалось, как будто ктото стонал сквозь стиснутые зубы. Этот ктото явно был маленьким, и ему было очень больно. И ещё одно было очевидно, что его стоны взорвали бы Вселенную, если бы ему дали возможность свободно заявить о своей боли, но ктото, тоже тайный, не позволял этого.
Палкану в своё время тоже бывало очень больно, и он также готов был заявить об этом всему свету. Правда, ему тогда никто не мешал, но он попросту не знал, как это сделать, а визжать совсем не умел. И на этот раз озадаченный пёс из услышанного незнакомого визга не смог сделать каких бы то ни было выводов. Для него этот визг оказался всё равно что для француза лекция на малайском языке об устройстве совхозного зерноуборочного комбайна. Можно сколько угодно разглагольствовать и махать руками, француз устройство нашей чудотехники не поймёт. А по видимым глазу внешним его данным может принять разве что за кучу самоходного, устрашающе грохочущего металлолома, который своим ходом ползёт к ближайшей свалке.
Любопытство, проявленное Палканом к этим звукам, привело его к суслиной норе у самого склона. Это сооружение — суслиная норка — было очень хорошо ему известно. Сам частенько охотился на сусликов и считал себя знатным «суслоловом». Если бы не странность самих этих звуков, он подумал бы, что в норе живёт суслик и он вотвот появится на поверхности. Палкан машинально встал в охотничью позу.
«Славная будет охота. Но что за запах, такой отвратный? Пахнет хорьком, а это совсем невкусно. Что за наваждение? Пищит, вроде бы суслик, а пахнет почемуто хорьком».
Однажды Палкан поймал такого зверька, приняв его за суслика. Этот роковой момент он помнит до сих пор. Аппетит ему был испорчен этим зверем на целую неделю. После того случая от него самого за версту воняло суперхорьком, и пища в рот не лезла. Всё вокруг приобрело единственный стойкий, отвратительнейший запах, даже река и та хорьком пропахла.
«Вот тебе раз, так это вонючий хорёк столько шума наделал. Вонючая шумелка, вот так новость. Постой, а чего это он задом из норы выползает? И почему пищит так жалобно? Что это он так упирается, как будто его ктото назад в нору тянет. Вон даже когти по глине проскальзывают. Может быть, его змея в нору тянет? Вона как толкается, небось вспотел весь. Да нет, этого не может быть: хорёк, ужаленный змеёй, давно бы подох. Полюбому охота отменяется, пойдука я по своим делам, с хорьками ещё возиться мне не хватало».
Палкан приподнялся и собрался двинуться к ферме.
«Что это, что за писк снова?»
Он вновь замер и прижался к земле. Хорёк всё продолжал упираться и показался из норы почти наполовину. Сдавленные писки исходили явно не от него, это стало очевидным. Тот, кто скрывался в норе, в истошном надрыве скулил, как мог, и по напряжённым движениям хорька было понятно, что тот, скрытый в норе, вовсе не желает её покидать. И ещё тот, скуливший, похоже захлёбывался собственной кровью, потому что его писк изредка прерывался хлюпаньем, когда он, явно безуспешно, пытался вдохнуть хоть немного воздуха, чтобы пополнить покидающие его силы. Наконец хорёк полностью показался из норы и мгновенно повернул голову в сторону Палкана. Их взгляды встретились, они скрестились, как зенитные прожекторы в ночном небе, один против другого. Хищники всего секунду смотрели друг на друга, оба этих взгляда были так похожи. Зверь смотрел на зверя, охотник на охотника, убийца на убийцу, пожиратель на пожирателя. Представьте, всего одна секунда и полное понимание.
«Так ты на охоте, дружище».
«Да, сейчас всё закончу».
«Что, нелёгкая у тебя схватка?»
«Ну, не так чтобы».
«Ничего, у тебя всё получится, желаю удачи, охоться дальше, я пошёл».
Через эту секунду хорёк отвёл взгляд от Палкана, но его жертва, воспользовавшись передышкой, вновь скользнула вглубь норы, и хорёк, совершив мастерски проворный нырок, снова захватил её жестокой хваткой. Опять в норе раздался истошный визг. Нападавший, упираясь всеми четырьмя когтистыми лапами, вытаскивал из земляной норки её бывшего хозяина — окровавленного и измученного суслика. Тот под конец почти задохнулся и прекратил всякое сопротивление. Хорёк, ухватив его своими острыми зубами за нос и подбородок одновременно, челюстями сдавил жертве рот, не давая возможности применить для самообороны грозное оружие, эти длинные и острые, как четыре бритвы, зубы суслика. Приём хорьку удался на славу, суслик был повержен.
В дикой степи много такого, что кажется неоправданной жестокостью. Но это их жизнь, хорошая или плохая, но жизнь. Таким способом хитрый и беспощадный хорёк приобрёл себе просторную и тёплую нору. Сам он копать себе жильё не обучен, не приспособлен, а вот теперь оказался при квартире, прямо как «чёрный риелтор» в наше время. Вскоре в неё переселится вся его семья с многочисленным потомством и заживут…
Победитель, швырнув поверженную жертву у входа в отвоёванное жилище, вновь посмотрел на Палкана. Пристальный взгляд маленьких, но резвых глаз задержался более, чем в предыдущий раз. Никакой настороженности в нём не было, а ведь когда боец был занят трудной работой, Палкан, при желании, вполне мог его прикончить — и делу конец. Хорёк, как истинный убийца, реально соизмерял способности находящегося рядом с ним великана и по достоинству оценил благородный поступок незнакомого джентльмена. Его взгляд был твёрд и спокоен, в нём читалось буквально следующее: «Спасибо, друг, ты порядочный парень, я тебя уважаю. Как ты не ввязался в драку, мне не понять. Я бы так не смог поступить. Но всё равно я тебе благодарен, и моя добыча теперь твоя, забирай. Сусёл вполне упитанный и тебе понравится».
При этом хорёк шустро развернулся, резво сиганул в сторону норы и исчез в тёмном отверстии своего нового жилища.
«Ни фига себе награда… — подумал Палкан. — Нужен мне твой суслик, без него хватает еды, тем более что от него вонючим хорьком за версту несёт. Сам его лопай».
Хорьку было уже всё равно, что думает о нём Палкан. Он был полностью поглощён новыми заботами и находился в глубине завоёванных в скоротечном бою апартаментов. Палкан ещё не успел покинуть место кровавого побоища, как вдруг очнулся суслик. Он был весьма жалок. На него страшно было смотреть. Покусанная мордочка, превратившаяся в месиво, всё ещё кровила. Дышать ему, бедному, было непросто, никаких сил не осталось в истерзанном теле, что там дышать, у него и житьто сил не было, на чём держался — не понять. Слегка поскуливая и хлюпая при вдохе, он приподнялся на своих коротких лапках и стал всматриваться в окружающую действительность. Его мутный взгляд почти ничего не различал. Засыхающие на веках сгустки крови не позволяли ему полноценно открыть глаза. Сбившееся дыхание и жалкие остатки внутренней энергии не позволяли правильно оценивать отрывистые картинки увиденного. Заметив перед собой сидящего пса, суслик даже не испугался, на испуг у него тоже не хватало сил. Повинуясь велениям инстинкта, скорее чувством, ощутив смотрящие на него глаза, он медленно пополз в сторону норы, чтобы спрятаться в ней от неизвестного ему устрашающего взгляда.
