Хлеб и снег - Иванов Сергей Анатольевич (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
Однажды утром — было это в конце марта, — когда Джулька, стоя под елью, облаивал синиц, впрочем, нисколько его не боявшихся, к дому Лесника подъехали сани, в которые был запряжён гнедой конёк. Джулька бросился к саням и к незнакомцу, который уже поднимался на крыльцо.
Этому Джульку никто не учил, это он знал от рождения: есть на свете «чужие», и от них надо охранять Лесника. Джулька уже был у дома, когда дверь отворилась и вышел сам Лесник.
— О, Петрович! — сказал Лесник и протянул незнакомцу руку.
— Здорово, Кузьма! — приветливо отозвался незнакомец.
Джулька зарычал, залаял, в его сердце горела огромная, страшная злоба. И поэтому, может быть впервые, лай у него получился грозный, как у настоящего пса.
— Тихо, Джулька, свои, — ласково сказал Лесник.
Но Джулька не мог успокоиться. Тогда Лесник крикнул на него строго:
— Нельзя! Нельзя, говорят тебе!
Джулька почти сразу умолк, а Лесник, обращаясь к гостю, спросил:
— Ну как, хорош?
— Хорош! — ответил незнакомец. — Ничего не скажешь, хорош! — Он тоже был охотник.
— Джульбарс! — с гордостью сказал Лесник, и Джулька, услышав своё имя, вильнул хвостом.
Потом Лесник и незнакомец ушли в дом, а Джулька понюхал сани, для порядку облаял конька, который стал всхрапывать и бить передней ногой в снег. Потом незнакомец вышел, и Джулька уже на него не лаял, потому что помнил про «нельзя». Он даже разрешил себя погладить, но ему это совсем не было приятно. Даже и не напоминало те мгновения, когда его гладил Лесник. Потом незнакомец сел в сани и укатил по дороге куда-то в лес. Вот и всё. Но Лесник вдруг начал делать какие-то непонятные и тревожащие Джульку вещи. Если б Джулька был человеком, он сразу бы догадался, что Лесник собирается в дорогу. Но Джулька этого, конечно, понять не мог, а только чувствовал прихлынувшую вдруг тоску.
Лесник часто ходил в дом, из дому, потом вдруг запер сарай, закрыл ставнями окна. Потом он вынес целый таз похлёбки и поставил её перед Джулькиной конурой. Похлёбка была очень густая, там было много хлеба и ещё мелко накрошена колбаса. Джулька сейчас же начал эту колбасу выедать.
А Лесник ушёл в дом и очень скоро появился в новом, незнакомо пахнущем полушубке и с рюкзаком за спиной. Джулька всё время испытывал непонятную тревогу. Лесник нагнулся к нему, потрепал легонько, погладил и стал говорить что-то грустным голосом. И Джульке тоже стало грустно, он стоял тихий и присмиревший.
— Сегодня у нас вторник, — говорил Лесник, — а уж до субботы я непременно обернусь. Вот и считай: среда, четверг, пятница — три дня. Будешь тут за хозяина. Не балуй. — Он вздохнул: — А мне, брат, в город надо. Ничего не попишешь — служба.
Он хотел ещё что-то сказать, но тут появились уже известные Джульке сани. В них сидел тот же незнакомец и ещё один незнакомец, новый. Сани остановились, Лесник сел в них, а Джулька остался у крыльца.
— Ты давай-ка рысью, — попросил Лесник, — а то как бы пёс за нами не увязался.
Незнакомец причмокнул, взмахнул вожжами, конёк сразу побежал.
У Джульки сердце сжалось, он бросился за санями. Но Лесник крикнул:
— Нельзя, Джульбарс! На место!.. Дом стереги.
И тут сани скрылись за деревьями…
Просто удивительно, до чего быстро место без человека становится пустым. Вот уже сорока безбоязненно скачет по крыльцу, вот пошёл снежок и припорошил остывшую трубу. И дверь уже долго-долго не открывается, хотя у Джульки есть надежда, что она всё-таки вдруг откроется и оттуда выйдет Лесник. Но тишина кругом, сумерки выползают из леса. И в доме ни звука, ни огонька, даже окон нет.
Печально Джульке лежать в конуре, печально и страшно. А выходить и того страшнее. Нет Лесника — пусто!..
На следующий день наступила весна. Солнце засветило ровно и горячо, и по всему лесу началась капель, словно после дождя. Конечно, Джулька обрадовался весне вместе со всей природой, но тоска по Леснику не давала ему покоя. Джулька ходил вокруг дома, царапался в дверь, хотя вообще-то знал, что всё это зазря!.. Он не умел помнить, как это умеем мы, не мог представить себе Лесника — высокого, голубоглазого, небритого дня два или три. Но Джулька чувствовал: у него отняли что-то самое важное — словно лапу отрубили…
Лекарство от его печали нашлось неожиданно — голод. Лесник уехал во вторник, оставив Джульке порядочное количество еды. Но Джулька не умел экономить, оставлять про запас. И в четверг вечером оказалось: есть больше нечего. Джулька лёг спать без ужина.
В пятницу он больше думал о Леснике, чем о еде. К тому же и вокруг дома нашлось кое-что съестное. Однако в субботу голод перестал шутки шутить!.. Вокруг дома всё было подъедено, и Джулька направился в лес. У него не было какой-нибудь определённой цели: ведь он никогда не охотился, не умел охотиться да и вообще не знал, что охотой он может достать себе пропитание. Просто какие-то смутные чувства, которые сидели в Джульке с самого рождения, подсказали ему, что надо охотиться и надо идти в лес.
Некоторое время он бесцельно блуждал меж деревьев, вынюхивая по привычке следы и поглядывая на аппетитных птиц, которых стало в лесу много… Вдруг его резко остановил запах еды. Запах этот был незнакомый, но Джулька знал, что это запах еды. Какое-то особое чутьё сказало ему, что не надо кидаться туда сломя голову, а наоборот — надо тихо идти, надо красться. Ветер дул в Джулькину сторону, прямо ему в нос, и запах извивался, дразнил, словно огонёк. Так Джулька пробирался минут пять. Наконец он вышел на край небольшой поляны. И в каких-нибудь шести скачках от себя увидел лису, она жрала убитого ею зайца.
Лиса эта была молодая, довольно мелкая, еды ей доставалось мало, и она всё не могла как следует окрепнуть. Особенно теперь, после долгой зимы, сил у неё было мало. Она долго подкарауливала добычу на перекрёстке двух троп и вот наконец сумела поймать этого зайца. Тащить его в нору у лисы уже не было сил, и она решила полакомиться им прямо здесь, на месте преступления.
И всё-таки лиса эта — уже взрослый зверь — была, пожалуй, сильнее Джульки. Но у страха глаза велики! Когда Джулька с грозным лаем кинулся из своей засады, лиса метнулась в ельник и потом помчалась, помчалась, не разбирая дороги… Кого лисы боятся больше всего на свете? Собак! Вот в том-то и всё дело…
Джулька пробежал немного и остановился. По глубокому снегу ему за лисой было не угнаться. Он вернулся на поляну, обнюхал и попробовал зайчатину. Шерсть сама собою встала дыбом у него на загривке. Впервые Джулька ел сырое мясо, с глухим урчанием отрывал куски побольше и жадно их глотал.
Лес кругом стоял молча, боясь шелохнуться. И, пожалуй, не было сейчас зверя, который бы решился отнять у Джульки его добычу!..
Наконец пир был окончен. И тут на Джульку свалилась вдруг страшная усталость. В уши ему скулили о чём-то ласковые и коварные сны. Джулька обвёл поляну пустыми глазами и всё же тронулся в обратный путь. Совсем свежий след — его собственный след — конечно, не мог дать Джульке заблудиться. Но идти было очень трудно, и дрёма всё время уговаривала остаться, и набитый мясом живот приходилось тащить по снегу, словно мешок. Джулька и сам не понимал, что заставило его с таким упорством идти по мокрому сыпучему снегу, а не прикорнуть прямо здесь. Если б Джулька был диким зверёнышем, мы бы точно могли сказать: домой его гонит страх. Но сказать так о щенке — это было бы только полуправдой. Сильнее всякого страха Джульку звал домой Лесник — а вдруг он вернулся?
Джулька проспал почти целые сутки. Когда он проснулся на следующий день, солнце было уже высоко и слепило до черноты, а кругом бушевала вышедшая из берегов весна — всё таяло прямо на глазах, и птицы едва могли перекричать капель.
Счастливый Джулька потянулся до дрожи и зевнул так, что, наверное, мог бы проглотить свою собственную будку. Он встал и тут же почувствовал, какие у него пружинистые лапы, какое ловкое тело и крепкие зубы, и чуткие уши, и острые глаза. Джулька почувствовал себя взрослым: он победил вчера лису и ел сырое мясо, теперь он воин и охотник!
