Чудесный мир - Батуев Андрей Михайлович (читать книги полностью без сокращений бесплатно TXT) 📗
У большинства мелких обезьян настроение резко меняется, и то, что Мартик такой спокойный и как-то по-человечески разумный, вызывало у меня тревогу. Да здоров ли он? И вот его уже осматривает ветеринар. Даже он, всю жизнь имевший дело с обезьянами, был поражен послушанием и доверчивостью крошечной макаки. «Все в порядке, — сказал мне врач, тщательно выслушав и исследовав обезьянку. — Это редкий пациент, — с такими дело иметь приятно…»
Только один раз я видел своего мирного Мартика в крайне воинственном и возбужденном состоянии. А случилось это так.
Мои ученики-юннаты привели ко мне в гости живущего в нашем зоокружке Гомзика — енотовидную собаку. Гомзика выкормили из крошечного щеночка, и он был покладистым и ласковым зверем.
Когда Мартик увидел Гомзика, вся шерсть у него стала дыбом. Он мгновенно вскочил на стол и, издавая резкое цоканье, оскалил зубы. Его кроткие и печальные глаза впервые засветились злобой при виде дальнего родственника волка. Пришлось Гомзика спешно увести.
Игрушки — это всегда интересно.
Макака-резус угрожает.
Обычно обезьяны весь день находятся в движении. Они настолько сильны, быстры и так точно рассчитывают свои движения, что могут пробежать по отвесной гладкой стене, не теряя высоты, расстояние до двух метров, используя инерцию прыжка и трение. Мартик никогда не отваживался на большие прыжки. Живя дома с людьми, он утратил обычную стремительность обезьяны, но зато его понятливость порой просто удивляет. Он легко отпирает ключом замок. Открыть дверь или окно для него не представляет никакого труда.
Если Мартик сидел пристегнутый к ножке стола и запутывал ремень, то распутывал его всегда сам, сделав необходимое количество поворотов. У него есть маленькая чайная ложечка, которой он ест свое любимое кушанье — кисель. Мартик очень любит свежие овощи: помидоры, огурцы, салат, всевозможные фрукты и в первую очередь — бананы и виноград. А орешки и семечки может грызть целый день.
Когда мои друзья узнали, что я собираюсь дома держать обезьяну, то большинство мне заявило, что отныне мы будем встречаться только на их территории, так как в обезьянник они ходить не отважатся. Но получилось совсем наоборот. В короткий срок Мартик сумел так очаровать всех своим добродушием и понятливостью, что мои друзья стали навещать меня значительно чаще, чем в былые времена, и теперь я даже твердо не знаю, к кому они приходят в гости — ко мне или к Мартику?
Черный павиан Мишенька на редкость понятлив и умен. Как-то заболел он вирусным гриппом. Температура 41°. Пришлось делать уколы. Какая обезьяна не рассердится на такое мучительное лечение? А Мишенька не только не скандалил, но даже пожимал на прощанье руку врачу. Давно это было, но дружба между врачом и сознательным пациентом сохранилась и по сей день.
А однажды Мишенька заинтересовался игрой на барабане. И с тех пор это стало его любимым занятием.
Крошечной, беспомощной попала макака Тиша на воспитание к людям, но зато, став взрослой, она оказалась настолько сообразительной, что ей разрешается свободно гулять по квартире. За девять лет ни одной поломанной или разбитой вещи — это своеобразный рекорд для обезьяны! Предложите ей открыть шкаф, дверь, окно — и она сделает это немедленно, но без разрешения — ни в коем случае!
Первые шаги на поприще ударника.
Закурить — это интересно.
«Безобразие, зачем отняли папиросу?»
«Я больше не буду» — извиняется Тиша.
Мир восстановлен, и Тиша улыбается.
Не раз обезьянку снимали в кино, и всегда она послушно выполняла все, что ей предлагалось, и с таким серьезным и деловитым видом, словно понимала, что играет роль. При этом ей очень помогала природная мимика.
Страшное происшествие
Валерка у нас председатель. Он все знает, все умеет, он даже к Яшеньке ходит.
Яшенька — это обезьяна-резус. Живет он в отдельной комнате. Там на двух столах у стены стоит большая клетка со спальным домиком. Но Яшенька только спит в нем, а так целый день гуляет по комнате. Я часто наблюдаю, как он глядит в смотровое окошечко под потолком. Раньше там окно было. Яшенька его разбил, забрался в соседнее помещение, взял ведро с водой и тряпку и давай пол мыть. Ну и «уборочку» сделал! Такой свинушник развел, что мы потом всем кружком два часа за ним убирали. С тех пор окно забили досками и оставили только смотровое окошечко, в которое ему не пролезть. Он все через него за нами, юннатами, подглядывает. Ох и свирепый! Мохнатый с огромными клыками, а сильный какой! Как затрясет свою клетку, так по всему дому грохот пойдет! А вот Валерку любит, ласкается к нему. Тот у него и убирает, и кормит его, даже на руках носит. Недаром Валерку председателем клуба юннатов выбрали.
Я иногда отваживаюсь страшному Яшеньке дать конфетку, а он выхватит леденец из рук, да еще так сердито посмотрит: ну, никакой благодарности, даже обидно!
Сегодня мы с Валеркой вдвоем остались мыть аквариумы. В доме — никого, только мы одни. Вот это здорово!
Валерка уже в десятом классе, и ему дают ключи не только от кружка, но и от всего Дома пионеров… Помыли мы аквариумы, все убрали, и вспомнила я, что сегодня у своих бельчат не была, а они такие забавные — рыженькие, мягкие, пушистые! Кедровые орешки любят просто ужасно!
Я и говорю: «Давай, Валерик, еще побудем хоть немножко, я к Чуку и Геку заскочу», — это я так своих бельчат назвала. «Нет, — говорит, — меня мама ждет».
Пошли мы уже вниз (наш КЮН на третьем этаже помещается), а мне так уходить не хочется, ну просто ни в какую! Валерка хоть и серьезный, и деловой, но добрый. Стал он ключи доставать, а я ему: «Валерочка, позволь я еще останусь! Не беспокойся! Свет, где надо, выключу, двери запру, ключи тете Наташе снесу! Ты ей скажи, что я осталась бельчат покормить! Вот, честное пионерское, — говорю, — все будет в порядке, я только у бельчат посижу полчасика!»
Уговорила. Закрыла за ним дверь, бегу в кружок, настроение — хоть пой, я даже в коридоре сплясала немножко.
Комнаты все солнцем залиты — у нас окна на запад. Набрала я в карман передника кедровых орешков — и к бельчатам. Как они услышали мой голос — вылезли из домика, потягиваются, зевают, ну совсем еще маленькие дурашки! Прибежали ко мне на колени и все носиками вынюхивают: чуют орехи. Взрослые белки и те у нас не кусаются, а уж эти — делай с ними, что хочешь. Вот я и не заметила, как солнце ушло, спохватилась и пошла смотреть время (часы у нас в канцелярии, в первом этаже). В коридорах и на лестнице — полумрак, по углам — тени, и как-то мне не по себе сделалось, все-таки совсем одна! Шаги звучат гулко, и от этого еще тревожнее. Даже противно: ведь в кружке и мыслей таких не было, чего же трусить? Это же мой Дом пионеров, и ключи от него у меня в кармане. Валерик сколько раз один оставался — и ничего! И как вспомнила Валерку, сразу успокоилась.
