Юбилей ковчега - Даррелл Джеральд (версия книг .TXT) 📗
Тем не менее, говорил Пол, разве не замечательно, что у истоков всей этой истории стоял таксист, который до того, как министерство сельского хозяйства, управление лесного хозяйства и сам Пол Батлер занялись просвещением островитян, вполне мог спросить американца: «Какие именно попугаи вас интересуют?» — и вызваться помочь ему поймать несколько штук.
Глава четвертая. ПРИНЦИП МОЗАИКИ
Год за годом Джереми постоянно говорит о «многогранном подходе» Треста к вопросу о размножении в неволе для спасения видов. И хотя мы подшучиваем над ним за пристрастие к несколько тяжеловесной формулировке, она, вне всякого сомнения, правильно характеризует нашу работу и причины нашего успеха. «Многогранный подход» Треста можно разделить на три стадии, которые
— при всем их различии — связаны между собой так же тесно, как кусочки мозаики.
Первая стадия — выбор вида, коему, на ваш взгляд, принесет максимум пользы ваша помощь, создание плодовитых колоний на Джерси, а затем, когда колония достигнет достаточных размеров, образование «колоний-спутников» в других зоологических учреждениях с надежной репутацией, обычно в Европе или в США. После чего вы с известной степенью достоверности вправе утверждать (если не случится катастрофа), что данный вид спасен в неволе. Вторая стадия
— создание колоний на родине вида, ведь именно там по сути дела следует разводить угрожаемые виды. Там подходящий климат, там есть надлежащий корм и, что очень важно — население может видеть сокровища местной фауны и научиться ценить их. Третья, достаточно непростая стадия — возвращение в природную среду диких животных, выращенных на Джерси, или в «колониях-спутниках», или на их родине. Эта стадия заслуживает отдельного рассказа, и о ней пойдет речь в пятой главе этой книги.
Довольно скоро стало очевидно, что нет смысла приступать даже к первой стадии без участия властей страны, откуда происходят животные. За много лет я не раз с горечью убеждался, как мало знают про охрану дикой природы и необходимость этой охраны политические деятели, в чьей власти принимать нужные решения. У меня есть маленькая черная книжечка, куда я записываю наиболее несуразные высказывания руководящих политиков; это позволяет мне, когда я критикую те или иные власти, а люди возражают, что я преувеличиваю, приводить цитаты.
Возглавляет мой список, разумеется, бывший президент Рейган. Его понимание экологических проблем и серьезная озабоченность состоянием природной среды превосходно выражены, на мой взгляд, в следующих двух заявлениях экс-президента: первое — «деревья служат причиной загрязнения», второе — «нет ничего страшного в полной вырубке секвойи, ибо — как мудро заметил президент, — кто видел одну секвойю, видел их все». Вторую премию за нелепое или кретинское высказывание заслуживает, вне сомнения, индийский министр, который сердито заявил борцам за охрану природы, возражавшим против сооружения плотины, грозящей затоплением важных участков леса с их фауной, что «мы не можем позволить себе такие экологические излишества». Когда экология становится излишеством, можно заказывать гроб.
В штате Квинсленд, Австралия, министр горнорудной промышленности завоевал мое сердце высказываниями для прессы, когда разгорелся спор из-за проектов развернуть бурение на нефть на Большом Барьерном рифе. Во-первых, заявил он, нефтяной пленки как таковой вообще не существует. Во-вторых, добавил он, если даже по какой-то невероятной случайности произойдет утечка нефти, то в этом нет ничего страшного, ибо (цитирую): «Как известно любому школьнику, нефть плавает на поверхности воды, а кораллы живут под водой, так что с ними ничего не случится». Хотелось бы знать, в какой школе учился тот министр, если только он вообще посещал школу. Один высокопоставленный бразильский деятель утверждал, будто нет никаких «доказательств» того, что вырубка лесов может влиять на климат. Учитывая, какие огромные площади уподобляются пустыне из-за слепого уничтожения лесов, мы вправе спросить себя, что говорилось на уроках биологии в школе этого деятеля.
Во время экспедиции в Новую Зеландию я был наказан за мои прегрешения ленчем в компании с кабинетом министров в полном составе — мероприятие, чью тяжесть усугубила необходимость слушать разглагольствования одного министра, возмущенного тем, что управление по охране дикой природы предлагало освободить от одичавших овец остров на юге страны — одно из двух известных гнездовий редкого вида альбатросов. Министр называл эту идею смехотворной. Дескать, он всю жизнь разводит овец и не знает случаев, чтобы овца наступила на яйцо или на птицу, гнездящуюся на земле. Я ответил, что необходимость освободить остров от овец, возможно, объясняется тем, что из-за роста их численности и чрезмерного выпаса среда становится непригодной для обитания альбатросов.
— Возможно, — согласился министр. — Но что за беда, если альбатросы покинут этот остров? Он расположен так далеко на юге, что там все равно некому любоваться этими чертовыми птицами.
Я возразил, что на свете есть много полотен Рембрандта, кои мне вряд ли доведется когда-либо увидеть, однако я не стал бы из-за этого предлагать, чтобы их сожгли. Министр промолчал. Допускаю, он просто не понял меня. Вероятно, подумал, что Рембрандт — название сорта пива.
Не мудрено, что, когда настало время налаживать с властями разных стран сотрудничество для решения наших задач, я приступал к делу с известной тревогой и унынием. Однако чаще всего отношения складывались вполне благополучно.
Правда, как раз когда писались эти строки, мы с Джереми обсуждали проект, который собирались осуществить в одной стране, чье название не стану здесь приводить, и я спросил его: почему мы так медлим, почему бы не ускорить это дело?
— Выборы, — печально отозвался Джереми. — Правящая партия, как тебе известно, одобряет наш замысел. Однако через месяц-другой там состоятся выборы, и если к власти придет другая партия, она скорее всего похерит все решения, принятые этой, а потому мы решили, что лучше подождать.
Так важное природоохранное мероприятие пришлось притормозить, пока мелкие политиканы пыжились и надували щеки и пока фауна страны еще на шаг приблизилась к гибели.
Все же в целом наше сотрудничество с властями складывается неплохо. Думаю, главная причина — условия двусторонних соглашений, предлагаемых нами для подписания. Они подразумевают нашу готовность считать животных и их потомство собственностью стран, откуда они получены, и вернуть по первому требованию. Это доказывает (если тут вообще нужны доказательства), что нами руководит не стремление обзавестись редкими животными, что мы сотрудничаем с властями данной страны на благо местной фауны. Посему власти могут не опасаться, что имеют дело с «колонизаторски настроенными похитителями угрожаемых видов». А еще ценность названных соглашений заключается в том, что в них говорится о способах осуществления второй и третьей стадий нашего «многогранного подхода» к спасению видов.
По мере того, как мы все более успешно разводили угрожаемые виды у себя на Джерси, главной заботой стала вторая стадия — образование плодовитых колоний на родине животных. Необходимость такого решения казалась очевидной, однако в странах, о которых шла речь, как правило, не было специалистов, могущих справиться с такой задачей, даже предоставь мы грант для организации центра по размножению животных в неволе. Мы понимали, что надо будет готовить таких специалистов, приглашая людей для обучения на Джерси. А потому нами было задумано создать учебный центр (впоследствии мы назвали его нашим «мини-университетом»), целый комплекс, включающий общежитие, большую аудиторию, библиотеку и прочие необходимые отделы. Для всего этого требовалось возвести огромное дорогостоящее здание, и хотя мне претило заливать цементом радующие глаз зеленые лужайки, только так Трест мог продолжать исполнять свои функции. Заполучив проект архитектора, мы тщательно изучили его, поспорили и остановились на исправленной версии, надеясь, что учли все ошибки и не упустили ничего существенного.
