Неожиданные встречи - Мариковский Павел Иустинович (читать книги онлайн регистрации txt) 📗
Сейчас следует категорически запретить истребление немногочисленной популяции сурков — по меньшей мере, в Заилийском Алатау, Кунгей Алатау, горах Кегень, а если начнут возрождаться колонии этих животных, взять их под строжайшую охрану.
Но сколько для этого теперь потребуется времени и когда необходимость защиты сурков осознают те, кто обязан беспокоиться о защите животного мира, и сурков в особенности?
МУСЬКА И МИШКА
Принесли их мне весной совсем маленькими, не больше кулака взрослого человека. Зверьки были красивыми, с черными блестящими, как бусинки, глазами и шерсткой будто из лоскутков красного, черного и белого цветов. Они испуганно жались друг к другу, сердечки их колотились с необыкновенной скоростью.
У морских свинок оказался отменный аппетит. Помидоры, огурцы, свекла, морковка, зеленая ботва от овощей — все это быстро перемалывалось острыми зубами. Лакомые кусочки они всегда отнимали друг у друга короткими резкими рывками. Владелец кусочка никогда не возражал, когда у него отбирали еду, какая-нибудь морковка, прежде чем быть съеденной, несколько раз переходила изо рта в рот. Но все это делалось без тени недоброжелательства, а как будто ради развлечения.
Вскоре оказалось, что морские свинки удивительно болтливы. Они все время лопотали различными голосами. Для каждого отдельного случая у них всегда находился свой особенный звук, свое слово. Брали их в руки — один крик, давали еду — другой, еда оказывалась вкусной — третий, разлучали на минутку — четвертый. И так до бесконечности. Свинки были очень дружны и не могли и минутки жить друг без друга. Если брали в руки одну, другая тотчас же начинала беспокойно метаться по клетке и громко звать.
Разговаривали свинки не только днем, но и ночью, и мне казалось, что ночные звуки были особенными, не похожими на дневные. Спали зверьки мало, урывками.
Днем свинки оставались одни. Мы уходили на работу, квартира пустовала. Впрочем, был у нас еще один жилец — спаниель Зорька. С собакой свинки быстро подружились, и, когда она засовывала свой нос в клетку, животные мирно обнюхивали друг друга, почти соприкасаясь носами.
Самая любимая еда — сочная зеленая трава — приносилась после работы. Зверьки быстро поняли, что приход хозяев квартиры означает появление вкусной еды, и звук открываемой ключами двери встречали особенно громким, продолжительным и радостным кличем.
Через месяц свинки выросли, изменились. Изменился и их характер. Одна из них стала ворчливой, смелой, настойчивой, голос ее погрубел. Другая осталась боязливой, нерешительной, с нежным, воркующим тонким голоском. Первую свинку мы прозвали Мишкой, вторую Муськой.
Они стали совсем ручными, наши Мишка и Муська, очень любили брать корм из рук, щекоча ладони мягкими пушистыми мордочками. И мы так привыкли к нашим зверькам, что уже вошло в привычку после работы прежде всего проведывать наших питомцев.
Клетка со свинками стояла на табуретке. Передняя ее стенка была открыта. Но свинки не пытались бежать. Как-то я сделал свинкам небольшую лесенку и прислонил ее к клетке. Лесенка не понравилась свинкам. Они долго и напряженно ее изучали. Зато забираться по ней с пола в клетку научились моментально. На прогулки же по комнате выходили очень неохотно, после долгих раздумий и попыток. Такими уж они были домоседами.
Скоро клетка зверькам оказалась мала, и я купил большую, железную, со съемным деревянным дном, под которым находился выдвигающийся жестяной противень. Теперь ухаживать за свинками стало проще. В новой клетке Мишка и Муська очень полюбили один уголок. Там они ложились на бок, потягивались, переворачивались на спинку, всем своим видом выражая удовольствие, мурлыча и по-особенному похрюкивая.
Через три месяца свинки выросли, а через полгода Муська стала шире Мишки, растолстела, разленилась. Потом как-то рано утром неожиданно в клетке кроме Мишки и Муськи оказались еще четыре крохотных пушистых разноцветных комочка, сверкающих бусинками черных глаз. Маленькие свинки шустро носились по клетке, ели траву, сосали молоко матери, громко пищали и вели себя, будто давно уже жили в клетке и вполне освоились с нею. Разнообразный и сложный язык сигналов им уже был хорошо знаком. Замечательные детеныши! Им не надо было учиться ни бегать, ни говорить!
Внезапное появление маленьких свинок, да к тому же таких шустрых и говорливых, нам показалось прямо-таки чудом. Как мне хотелось записать их разговор на магнитофон! Но в городе эта затея оказалась невозможной: то заворчит холодильник, то раздастся бой часов, то задрожат стекла от проносящегося по улице грузовика.
Наших зверьков прозвали морскими за то, что они были привезены в Европу из Южной Америки, как тогда говорили, «из-за моря». Вначале их и называли «заморскими».
Родина морской свинки — Перу. Там до сих пор живет ее дикий предок. Жители страны инков до вторжения испанцев имели высокую культуру и с большой любовью занимались разведением диких животных. Инки и сделали морских свинок домашними задолго до прибытия в Америку Колумба.
Много столетий морских свинок используют как лабораторных животных для самых разнообразных опытов. Наука очень обязана этим тихим и миролюбивым зверькам, терпеливо и безропотно выносящим над собой тяжелые эксперименты.
И я сам при изучении ядовитого паука каракурта многое разведал только при помощи различных опытов на морских свинках.
За окном уже осень, а наши свинки-южане живут в тепле. Им безразлично, когда наступит зима, они потеряли счет временам года. Только я жду не дождусь, когда снова наступит лето, хочу увезти своих питомцев за город, там записать разнообразный язык их сигналов и расшифровать его.
САМЫЕ МАЛЕНЬКИЕ
Сегодня воскресенье, и мы, загрузив машину лыжами, медленно катим из города по скользким, покрытым ледком улицам. Синий дым висит над домами, и они, будто в тумане, проглядывают неясными очертаниями.
Вот наконец первый круг, или, как его называют, «развязка», сделанный для того, чтобы машинам было легче разъезжаться на сложном перекрестке. Потом — второй круг. За ним мы вскоре очутились у крутых округлых холмов предгорий Заилийского Алатау. Вдали едва различим город, прикрытый сверху пеленой дыма.
Хорошо на чистом снегу! И если смотреть только вперед — на горы, покрытые синими еловыми лесами, на солнце в окружении сияющего круга мелких кристалликов инея, опускающегося на землю, — кажется, будто здесь начинается мир тишины и древнего покоя.
В одном месте склон холмов пестрит рядками ямок, подготовленных для посадки яблонь. Снег закрыл их. Между ямками все изборождено тропинками следов. Это серые куропатки нашли себе здесь поживу: семена растений, насекомых — обитателей почвы.
Ровные строчки лисьих следов пересекают холмы. Им есть на кого охотиться. Всюду — от кустика к кустику, от норки к норке — тянутся нежные узоры перебежек мышей. Вот на чистом месте одна строчка какая-то необычная, со странным узлом переплетений линий, ямок, прочерков. Тут, оказывается, разыгралась маленькая трагедия. Сверху на мышку, скользнув на мягких бесшумных крыльях, упала сова, схватила добычу и, отпечатав на снегу узор маховых перьев, унеслась, наверное, в ближайшую ложбинку с редкими кустиками.
А вот еще другие интересные следы. Нежная строчка следов мышиного пути прерывается аккуратным кружочком, размером со шляпу. Что бы это значило?
По снегу мышка печатает сзади полоску от длинного хвоста. И эта линия помогает прочесть запись ночной жизни крошечных зверьков. Дело оказывается вот в чем. Две мышки, скорее всего домовые, они в южных краях часто живут не только в домах, но и на воле, торопясь и не подозревая друг о друге, мчались через полянку, случайно прямо навстречу. Когда же между ними осталось совсем небольшое расстояние, мышки остановились, присели на задние ножки и, растопырив широкие и чуть розовые ушки, долго шевелили длинными усами, вынюхивая воздух влажными носиками, поблескивая в лунном свете крохотными черными глазками. И хотя встреча, казалось, не предвещала ничего опасного, все же на всякий случай мышки разошлись, каждая, обежав небольшой полукруг стороной и попав на дорожку, проделанную незнакомкой, помчалась по уже проделанному пути.
