Полукровка - Кольцов Анатолий (читать книги онлайн без .txt) 📗
Беда приходит мгновенно, кто этого не знает. Стоит только на секунду замешкаться, сделать один опрометчивый поступок, а иногда хватает одного слова, сказанного не вовремя, — вот и она. Дед напрягся всем телом, хотел ещё чтото крикнуть Саньке вдогонку, но внезапно подступивший страх сдавил горло, у него вместо крика получилось странное невнятное хрипение:
— Санька, назад!
Но тот, не расслышав ничего, рванул вслед за катящимся мячом. Туман, видя эту картину, прекратил свой противный лай и сквозь дыру пролез на улицу. Теперь его туша оказалась за воротами, а голова касалась продырявленных досок снаружи. Натянутая цепь не позволяла Туману кинуться к мячу и овладеть им как собственным трофеем. Но тут на его глазах к мячу устремился какойто наглый конкурент и вотвот сцапает его.
«Как же так? Что за нахал тут объявился? Это моя добыча! Я так хочу!»
На этот момент между мальчишкой и Туманом было всегонавсего менее пяти метров. До сих пор мало кто рисковал вот так, внаглую — утащить изпод носа Тумана его вещь, тем более которую он ещё не успел порвать в клочья. Уже несколько драгоценных мячей закончили своё существование именно так. Туман взревел, пена клочьями брызнула из раскрытой пасти. Упершись в землю всеми четырьмя лапами, неистово потрясая лохматой головой, он резко рванул цепь.
Подобрав свой мяч и не замечая ничего вокруг, Санька двинулся к ребятам. Но с удивлением увидел, что те кинулись врассыпную. Тогда он победно вскинул обе руки вверх, держа мяч над головой. Этим жестом ему хотелось позвать всех ребят к себе, для того чтобы продолжить увлекательный матч. И ему невдомёк было, что творилось за его спиной.
Для Деда Серикова, старого закалённого бойца, повидавшего за свою жизнь всё или почти всё, что только может напугать человека, происходящее вдруг стало нереальным. Виделось оно в этот момент как отдельные фотоснимки, мелькавшие перед глазами. Всё растянулось во времени и приобрело непонятные искажённые очертания, внушая только страх и ужас: вот Санька наклонился к мячу, вот взял его в руки, вот развернулся к мальчишкам и поднял мяч над головой. Тем временем озверевший Туман, напрягшись всем телом, рвёт свою цепь, и её огрызок болтается в воздухе. Взбесившийся зверюга, развернувшись, совершает первый прыжок в сторону ликующего Саньки, затем второй и летит на его крошечную спину, накрывая мальчишку сверху своей страшной, взлохмаченной, грязножелтоватой тушей. Пересохшие губы Деда, нервно хватая вдруг кудато исчезнувший воздух, шёпотом твердили:
— Палканнн! Палканнн!
Ему в это мгновение казалось, что он очень громко кричит, невероятно громко, на что только способен его голос и рвущееся в клочья сердце. Ещё Деду казалось, что его крик сотрясает всю округу, вызывая землетрясение. Ах, если бы человек ещё и мог летать… Дмитрий Михайлович был бы сейчас самым счастливым человеком в мире, да что там в мире, во всей бескрайней Вселенной не сыскалось бы более счастливого существа, чем он. Поднявшись в воздух, пролетев всегото два десятка метров, Дед пушечным ядром рухнул бы на этого грязного, взлохмаченного подонка. И тогда он первым ударом раздробил бы поганые его кости на мелкие, мелкие куски. Он бы распылил постылого гада на невидимые части, да на такие, чтобы ни одна лаборатория под микроскопами не смогла бы собрать посмертного скелета этой твари. Но вместо полёта Дед застыл у скамьи, на которой сидел. Неподвижный, как истукан, он продолжал смотреть вперёд и нервно вздрагивающими руками указывал в сторону Саньки, над которым сейчас нависла смертельная угроза.
— Палканнн! Палканнн! — шептали его слипшиеся губы, его руки не находили места, его мысли путались, наступило полное оцепенение.
Огромный Туман рухнул на Саньку сверху — на хрупенькую фигурку ребёнка всей своей тушей. Псу, к его удивлению, показалось, что этот маленький наглец вовсе ничего не весит, он столкнулся с ним как с пучком соломы, как с подушкой, набитой куриным пером. Ему, упоённому лёгкой победой, захотелось порвать эту подушку и разметать перо по ветру, чтобы ветер подхватил и усыпал этим пером всю улицу, как снегом, чтобы другим неповадно было лезть на его, главного пса улицы, территорию. Вкус лёгкой победы опьянил злодея. Он торжественно рычал и брызгал поганой пеной из раскрытой пасти. Огромные жёлтые клыки угрожающе приблизились к перепуганному мальчишке.
От внезапного толчка в спину Санька тут же рухнул на землю. Мяч оказался перед ним и больно ударил в лицо, до крови расквасив нос. По инерции он ещё немного прокатился по непросохшему мягкому грунту и оказался на спине, крепко держа мяч в руках. Ему поначалу показалось, что ктото из товарищей решил отнять у него мяч и неожиданно подкрался сзади. Санька мёртвой хваткой вцепился в мяч и ни за что не отдал бы. Он был готов стоять за свой мяч до последнего, и даже разбитый нос не лишил его этой уверенности. Горячая кровь растекалась по лицу и мешала дышать.
«Кто же это меня столкнул?» — промельк нуло в мыслях у мальчишки, и он взглянул поверх мяча на своего обидчика. Страх перед увиденным в одно мгновение заставил его замереть. Знаете, как мелкая ящерка во время смертельной опасности замирает, пытаясь притвориться то сухой щепкой, то зелёным листиком, а то серым камнем? Это потому, что больше ничто не может спасти её от зубов хищника. Замри — или немедленная смерть. Так работает инстинкт у любой мелочи, у которой нет возможности смыться. Санька замер без всякой науки, словно та ящерка, поскольку пошевелиться всё равно возможности не было. Над ним, как в страшном сне, грозовой тучей нависал злобный Туман. Передние лапы зверя оказались под мышками у Саньки, сдавливая его маленькое тельце, как тисками. Клыки, торчащие из раскрытой пасти, почти упёрлись в перепуганное детское личико. И только мяч мешал псу вцепиться в горло поверженной жертве.
«Порву сейчас этого цыплёнка! Череп ему раздавить или грудную клетку?»
Туман совсем зашёлся, из его разгорячённого нутра вырывался не собачий рык, а невнятное внеземное хрипение. Запах свежей крови пьянил его, белая липкая пена свисала с губ, зубы полностью оголились, выставляя напоказ ужасающий оскал. Могильный холод и отвратительную вонь ощутил хрупкий детский разум. Оставался последний рывок могучих клыков, и Саньке — конец.
Перепуганный Дед краем глаз заметил метнувшуюся мимо серую тень. Промелькнувшее нечто, как клочок сероватого утреннего тумана, как призрак древнего замка, не издавало никакого звука и почти не привлекло его внимания. Взгляд старика был полностью прикован к зловещей картине, свидетелем которой он стал. Что произошло дальше, скованный страхом старик толком и не разглядел. Сказать по правде, зрение у Сериковастаршего было отменное, имея в виду его возраст, газету он читал без очков даже при свечах, а здесь оплошал. Слёзы застили его взгляд — слёзы досады, слёзы бессилия. Нет, не боялся он собак и Тумана нипочём не испугался бы, вот только далековато от него всё случилось, и не успеть ему, старику, за несколько секунд преодолеть это бесконечно далёкое расстояние, на помощь своему любимому существу не успеть. И вот теперь вся его ненависть к Туману наконец обрела плоть и серым ураганом смела звероподобного с Саньки. От мощного удара крупная лохматая туша злодея полетела кувырком, как тот самый мяч после хорошего пинка. Палкан, как и прежде, вновь успел вовремя.
Огромными прыжками, вбегая на улицу, он разглядел главное — Тумана, стоящего над опрокинутым Санькой, и преодолел последние десятки метров, как смерч.
«Вот он, чучело — Туман! Санька в опасности. Всё, конец этому гаду. Конец!»
Опрокинутый навзничь агрессор не успел сообразить, что к чему, только взвизгнул от неожиданности. После падения тут же стал неуклюже барахтаться и сделал попытку подняться. Но не тутто было. Палкан без промедления бросился ему на хребет и что есть мочи хватанул зубами за холку, за то самое место, в котором шерсть раздваивается и слегка видна голая шкура. Только теперь это был не укус щенкаполумерка, а настоящий, достающий до недр организма захват с вытекающими из этого последствиями, и сразу же всем телом резкий рывок в сторону. Шкура на холке у Тумана треснула, изпод неё брызнула горячая кровь. От прострелившей всё тело острой боли подранок бешено взревел, эта боль заставила его развернуться, чтобы освободиться от захвата, и он на мгновение оказался лежащим на спине. Подобную ошибку прежде совершали бывшие жертвы Тумана, а сейчас он сам её допустил. Палкану только это и нужно было. В одно мгновение молодые острые зубы сомкнулись на лохматой глотке. Вонючая шерсть почти полностью забила пасть Палкана, лишая его возможности нормально дышать. А до этого длительная, напряжённая гонка его вымотала и в значительной степени лишила сил, но вскипевшая ненависть и огромное желание прикончить злодея сделали своё дело. В этот момент Палкан сам вдруг превратился в зверя. Он перестал ощущать пространство и время, осталось только одно единственное желание — придушить разнузданного врага, посягнувшего на лучшего друга.
