В царстве тысячи атоллов - Эйбль-Эйбесфельдт Иренеус (книги читать бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Кроме летучих рыб лишь стайные рыбы имеют шанс выжить в открытой воде, где нет надежных укрытий.
Даже те из рыб, которые постоянно держатся у рифа, но которым иногда приходится посещать незнакомые районы и проплывать значительные расстояния, объединяются, как правило, в стаи. В компании сородичей такие рыбы чувствуют себя в большей безопасности. В качестве примера можно привести многих представителей рода луцианов: Lutianus kasmira, Lutianus biguttatus*. Эти "бродяги" даже внешне отличаются от своих сородичей, ведущих оседлый образ жизни; у них более прогонистая форма тела.
* (Большое семейство луциановых рыб (Lutijanidae) распространено в теплых водах всех океанов. Иногда этих рыб называют рифовыми окунями.)
По-видимому, от этой разновидности луцианов ведут свое происхождение родственные им цезио, которые, объединившись в стаи, освоили открытые участки моря и в ходе эволюции и приспособляемости к новой среде претерпели определенные изменения во внешнем облике: форма их тела сблизилась с веретенообразной формой тела сельди, а пестрая окраска поблекла, став однотонно-серебристой.
Между стаями рыб можно провести известную параллель со стаями некоторых видов птиц. Так, когда хищная птица охотится за скворцом или уткой, находящимися в стае, то она испытывает те же трудности при "прицеливании", что и хищная рыба, нападающая на стайных рыб. Как и морской хищник, воздушный пират, прежде чем схватить жертву, пытается отбить ее от стаи.
Так, не утихая ни на минуту, происходит ожесточенная борьба между хищниками и их жертвами, где одни стремятся перехитрить других, изобретая все новые формы защиты соответственно новым способам нападения, и эта борьба всегда приводит к неожиданным, порою совершенно поразительным результатам.
Мы прикармливаем акул
Снова и снова бросали мы якорь, медленно перемещаясь вдоль цепи Мальдивских атоллов к северу. Уже позади Сувадива, Ари, Разду, Мале, Фадиффолу, Миладуммадулу. Все шире становились атолловые кольца, в обширных лагунах которых росли коралловые грибы и мелкие атоллы. Проходил не один час, прежде чем такой атолловый гигант оставался у нас за кормой. Нескончаемой чередой тянулись крохотные островки, пустынные и таинственные.
Все новые тайны открывало нам море, все лучше узнавали мы его обитателей и все внушительнее становились рифы с зияющими в них темными провалами.
На атолле Ари косяки вымпельных рыб-бабочек и цезио окружили нас такой плотной стеной, что мы буквально ничего не могли рассмотреть. Без малейшего страха, с явным любопытством рыбы разглядывали пришельцев из другого мира.
С внешней стороны рифы часто круто обрывались, уходя в бездонную синеву. Целые тучи голубых спинорогов и красных рифовых окуней стояли над стенкой рифа, но стоило сделать резкое движение, как они словно растворялись в спасительных зарослях кораллов. На сорокаметровой глубине синева моря была как бы приглушена, а еще глубже она сгущалась до непроглядной черноты. Для "большеглазых" окуней каталуфов, рыб-солдат, кардиналов и других рыб, предпочитающих темноту и проводящих обычно день в норах, здесь было настоящее приволье.
Чем дальше мы продвигались к, северу, тем чаще попадались акулы. Первая такая неожиданная встреча произошла у атолла Ари, когда мы обследовали подводную часть рифа с восточной стороны. Сильное течение словно смыло все живое с поверхности рифа, лежавшего на глубине около восьми метров, там только кое-где виднелись обломки кораллов. С внешней стороны утес круто обрывался и терялся в пучине. Его склон украшали лишь несколько черных коралловых кустов. Здесь в темно-синей воде мимо нас несколько раз не спеша проплыли гребнезубые акулы (Carharhinus menisorah)*. Каждая рыбина имела в длину добрых два с половиной, а то и три метра. Сначала их было три, потом к ним присоединилось еще несколько. Акулы с интересом разглядывали нас своими живыми холодными глазами, которые весьма странно контрастировали с их неподвижной, будто маска, мордой. Нам становилось не по себе, когда эти глаза пристально, не отрываясь, изучали нас.
* (Гребнезубая акула относится к семейству кархариновых (Carharhinidae). Эту акулу называют серой рифовой акулой, пилозубой, просто серой и другими именами.)
Мы насчитали двенадцать гребнезубых акул, к которым присоединились четыре черноперых и несколько более мелких белорылых акул.
Все теснее сжималось кольцо, которое акулы образовали вокруг нас. Когда они приблизились почти вплотную, пришлось пустить в ход шток, после чего хищники оставили нас в покое.
До этого нам довелось лишь однажды увидеть такое количество акул сразу: у "острова сокровищ" Кокос в Тихом океане.
Итак, наше знакомство с акулами, которому суждено было стать весьма близким, состоялось13.
На Гоха-Фаро у внешней стороны рифа мы обнаружили остатки парохода, затонувшего лет шестьдесят назад. Во время отлива можно было даже видеть торчавшую из воды часть машины. Однажды тихим солнечным днем мы решили поближе рассмотреть погибший корабль. Волны уже полностью разрушили носовую часть, лежавшую на мелководье над рифом. В кормовой же части, которая покоилась вдоль склона на глубине примерно тридцати метров, где море было значительно спокойнее, сохранились даже целые отсеки и каюты. Осмотр обломков затонувших кораблей всегда производит незабываемое впечатление. Сгорая от любопытства, переполненный волнующим ожиданием, ты продвигаешься через каюты, в которых когда-то жили люди, плывешь по коридорам и над покосившимися палубами и зачастую бываешь вознагражден неожиданными открытиями. Я уж не говорю о непередаваемом ощущении восторга и наслаждения, которое охватывает тебя, когда ты бесшумно и легко скользишь через корабельные помещения, в которые привык входить только с суши.
