Море живёт - Тарасов Н. И. (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Морской леопард нападает на пингвина
Во время знаменитой Камчатской экспедиции Беринга капитан Чириков часто пользовался появлением тюленей, «бобров» (морских выдр), бакланов и крупных водорослей, как указаниями на близость почти всегда невидимых в тумане островов Алеутской гряды, вдоль которой Чириков двигался к берегам Америки. Интересно, что Чириков в своем рапорте Адмиралтейству особенно подчеркивает, что признаками близости суши нельзя считать ни серых чаек, ни буревестников («наподобие пустелех степных»), ни обрывки водорослей.Не только сковывание разводий молодым льдом, но и подвижки, торошение полей старого льда вследствие штормов могут быть гибельны для птиц. Кайры и морянки, как наблюдалось это у северного берега острова Врангеля, бывают заперты в смыкающихся таким образом разводьях и погибают, они не могут выбраться из все уменьшающихся разводий, преодолеть замыкающие их отвесные торосы, не имея места для разбега по воде для взлета.Сплошные льды позволяют переходить с материка на острова Арктики и возвращаться обратно таким сухопутным зверям, как песец, лисица, северный олень.Белые медведи охотятся за тюленями, а те, как уже упоминалось, должны иметь какие-то пути к воде и для пропитания и для бегства в случае опасности. Поэтому белый медведь свидетельствует своим присутствием на льду о том, что в нем есть слабые места, трещины, разводья.Интересный случай использованной моряками ориентировки белых медведей в ледовых условиях рассказывает один из старейших наших полярных мореплавателей-ученых, Н. Н. Зубов.В 1932 году, когда экспедиционное судно «Николай Книпович» под начальством Н. Н. Зубова впервые в истории арктических плаваний обошло вокруг Земли Франца Иосифа и вошло к югу от нее в лед, было замечено несколько белых медведей, которые шли на северо-восток. Вскоре поднялся северо-западный шторм, и льды начало вытягивать поперечными по отношению к ветру полосами. Если бы медведи шли напрямик на Землю Франца Иосифа, то-есть прямо на север, им пришлось бы пересекать полосы полыней, разделяющих участки сплошного льда, а так медведи пошли почти по сплошному льду. «Николай Книпович» должен был итти на Новую Землю, на юго-восток, но, учтя все это, сначала двинулся на запад, пока не вышел на чистую воду. Можно только подивиться инстинкту медведей, словно предвидевших шторм именно такого направления и так «проложивших» заранее свой «курс».Приведем случаи, когда морские организмы могут создать у штурмана ложное впечатление суши или мели.
* Само слово «виджиас» взято из латинского языка, оно значит «вахта» или «вперед смотрящий», а в переносном смысле оно стало обозначать в навигации ложные, на деле несуществующие мели.
Речь пойдет о так называемых «ложных мелях», или «виджиас», как называют их иностранные лоции*, причем, конечно, только о тех ложных мелях, которые вызваны биологическими причинами; кстати, именно такие ложные мели и преобладают в природе.Пожалуй, самым ярким примером ложной мели может служить обильное дрейфующими водорослями глубокое Саргассово море.До сих пор еще в водах, мало изученных, имеющих недостаточно подробные или устаревшие карты, обладающих сложными очертаниями дна и берегов, принято посылать на нос корабля и на мачту «вперед смотрящих», нередко замедляя при этом стремительный бег корабля.
Чайкам пожива возле белого медведя
Два основных признака, о которых помнят в таких случаях, это внезапное, резкое изменение окраски воды и такое же изменение характера волнения. В самом деле, как можно оставаться спокойным, когда по курсу корабля, шедшего до тех пор по синей океанской воде и по пологой, свойственной открытому морю зыби, появится пятно или полоса зеленой, желтой или просто мутной воды, к тому же либо подозрительно гладкой, либо покрытой мелкими бурунчиками. Самое лучшее, что можно сделать тогда, это обойти такое подозрительное место. Не всякий капитан согласится терять время на спуск шлюпки и на ожидание, пока она произведет промеры. Особенно трудно было бы ожидать такой любознательности со стороны капитана парусного корабля, не желающего «терять ветер», променять попутный ветер на промеры. В лучшем случае, в вахтенном журнале появлялась запись, что в таких-то координатах замечены такие-то явления, заставляющие предполагать наличие здесь мели. Координаты к тому же указывались обычно очень приближенными, поскольку они почти всегда были промежуточными, счислимыми, а не наблюденными, не обсервованными, то-есть были рассчитаны по курсу и скорости.Эти сведения затем передавались в Адмиралтейство, которое, в свою очередь, отмечало на своих картах мель, хотя бы как не достоверную, а только возможную.С течением времени подобных сомнительных мелей накопилось на картах открытых океанских пространств множество. Когда гидрографические или другие военные корабли имели возможность обследовать ту или иную сомнительную, нанесенную на карты только по зрительным впечатлениям мель, то в большинстве случаев оказывалось, что не только мели, но и пятна-то на воде никакого нет. Осторожности ради такую «мель» все-таки частенько оставляют на картах, пометив только: «положение сомнительное» или «существование сомнительное».Косяк рыбы, вроде макрели (скумбрия), сардины или сельди, может создать на поверхности моря волновую толчею или «сулой», похожие на волнение, которое возбуждается на мелководье приливо-отливными течениями или задевающей о дно в таких местах крупной, возникшей на глубокой воде, волной.Старейший штурман наших военно-морских сил контрадмирал Дмитриев в своих воспоминаниях, озаглавленных «По дуге большого круга», пишет о смятении на мостике крейсера в финских шхерах, когда по носу корабля совершенно неожиданно возникли буруны. Прошло несколько секунд, пока он с облегчением снял фуражку и вытер сразу вспотевший лоб, — он заметил, что в этих «бурунах» мелькали треугольные спинные плавники и черные спины косаток.Нетрудно принять дельфина или косатку за торпеду, особенно ночью, при свечении моря. Плавники косаток и акул не раз принимали за перископы, как рассказывают наши морские офицеры.Цвет моря могут менять не только и не столько косяки рыб (спинки рыб синие или иссиня-зеленые с темными — на манер ветровой ряби — разводами, обычно неплохо подражают цвету открытого моря), сколько скопления, облака или «рои» планктона, иногда животного, но чаще растительного. При большом количестве планктона резко увеличивается поверхностное натяжение воды, создавая гладкую поверхность, а животные или растительные организмы или даже икра рыб или яйца червей (например, тропического червя палоло) окрашивают воду в красный, зеленый, коричневый, соломенно-желтый или молочный цвет — «море цветет».Явление это в науке и в морской практике называют «цветением моря». Вызывается оно таким массовым развитием в приповерхностном слое или на самой поверхности воды взвешенных в воде мелких и мельчайших организмов — планктона, — что вода явно меняет свой обычный цвет и становится менее прозрачной; даже волны могут успокаиваться, умеряться из-за огромного количества мелких живых существ, сковывающих движение воды. Обычно «цветение» происходит при массовом развитии какого-нибудь одного вида организмов, почти исключающем существование остальных видов.Жгутиковые — перидинеи и ноктилюки, развиваясь порою в огромных количествах, могут вызывать «цветение» днем в виде розовых, буро-красных, желтых, зеленоватых пятен и полос, а ночью эти пятна и полосы при проходе через них корабля, шлюпки или при волнении ярко светятся.Ноктилюку, этот маленький розоватый шарик, относящийся к одноклеточным, частенько принимают за рыбью икру. Мы читаем у Гончарова во «Фрегате Паллада», как море днем у берегов Японии покрыто множеством красной икры, словно толченым кирпичом, а ночью «икра эта сияет нестерпимым фосфорическим блеском».В открытом море в тропиках, порою на протяжении десятков и даже сотен миль, развиваются в таком обилии крошечные, собранные в крошечные же пакетики, нити сине-зеленой водоросли триходесмиум, что волнение успокаивается, вода приобретает запах, похожий на запах хлора, ощутимый даже с палубы корабля.Чаще всего «цветение» моря бывает в бухтах, заливах, внутренних морях.В разгаре лета в Азовском и Балтийском морях цветение сине-зеленых водорослей в штилевые погоды создает впечатление не моря, а темнозеленого луга. Отмирание этих водорослей, опускающихся ко дну, вызывает замор рыбы из-за исчезновения кислорода в воде у дна и засорения жабр; пытаясь спастись, задыхающаяся рыба идет к берегу и, обессилев, выбрасывается на него массами даже самым слабым прибоем.В том же Азовском море осеннее цветение, вызванное кремневыми одноклеточными водорослями, имеющими форму микроскопических иголочек (род ризосоления), придает морю вид тихого болота с характерным болотным запахом и темнокоричневой окраской воды.Еще замечательнее «эпидемии диатомовых», как их называют на тихоокеанском берегу Северной Америки. Там один вид диатомей развивается в таких количествах, что вода при падающем свете кажется смолой, а при проходящем — кровью, волнение и прибой утихают, а на берегах возникают тянущиеся на много километров выброшенные морем валы диатомей. Кремневые скелеты диатомей, заметим, очень прочны; из них состоит ископаемая «инфузорная земля» — трепел, — употребляемая для шлифовки самых тонких изделий из металла и стекла.Как-то в Южной Атлантике заметили с парохода кроваво-красные полосы по нескольку миль длиной, а среди них — большого кита. Решили, что кит ранен и истекает кровью, но зачерпнув из-за борта ведро воды, увидели в ней множество бледнорозовых ракушковых рачков.Красное или розовое «цветение» воды происходит также от скоплений «китовой пищи», или «капшака» наших поморов, «крилла» норвежских китобоев, — излюбленных усатыми китами ракообразных эвфаузиид; такие скопления наблюдаются чаще в приполярных водах, но встречаются и в тропиках и в водах средних широт. Так, например, обширные пространства открытой части Аравийского моря бывают покрыты скоплениями капшака, видимыми даже с самолета.Прозрачность воды в участках, где наблюдается «цветение» моря, как уже говорилось, резко падает. Если даже и не возникает сомнений, что сам по себе цвет этот (скажем, красный) не может быть обусловлен мелью, то сквозь такую окрашенную непрозрачную воду нельзя увидеть мель или подводные камни, если бы они там и были.
