Шимпанзе горы Ассерик - Брюер Стелла (читаем бесплатно книги полностью txt) 📗
Пока обезьяны довольствовались шляпами и авторучками, к их проделкам можно было относиться с некоторой снисходительностью, но когда они начали таскать очки и кошельки, дело приняло серьезный оборот. Чтобы заполучить эти предметы, Уильям пускался на особые ухищрения. Усыпив внимание своей жертвы разнообразными трюками и ужимками, он постепенно приближался к ней и, улучив момент, нырял в карман за его содержимым. Зажав в руке добычу — обычно бумажник или расческу, — Уильям тут же пускался наутек. Читах бросался за ним, и они начинали гоняться друг за другом по деревьям, затевая шутливую борьбу за обладание украденной вещью.
Несмотря на то что мы просили всех посетителей зорко следить за своими личными вещами, люди часто забывали об этом и, не в силах устоять перед вежливой просьбой Уильяма, позволяли ему заглянуть в корзинку или дамскую сумочку. Лишь после того, как он исчезал в густой растительности вместе с их кошельком или пакетом с сэндвичами, они недоуменно смотрели друг на друга, не понимая, как это вежливое маленькое создание превратилось в разбойника и вора. Я стала избегать туристских троп, когда выводила шимпанзе на прогулку. Но территория резервата была небольшой, и с вершины любого дерева Уильям мог видеть отдельные участки тропы. Заметив, что по ней кто-то идет, он бесшумно ускользал от нас, и проходило какое-то время, прежде чем я обнаруживала его отсутствие. Мне припоминается один случай, когда в поисках Уильяма я наткнулась на тучную шведку, ползавшую на четвереньках по тропе. Выпрямившись, она смущенно улыбнулась, вид у нее был несколько растерзанный. Она плохо говорила по-английски, но я и так догадалась, что произошло. В этом месте тропа пролегала через особенно густой участок леса. Из дальнего конца зеленого туннеля доносилось знакомое попискивание. Пробираясь по тропе, я нашла банкноты, записную книжку, сигареты, зажигалку, сломанную пудреницу, наполовину съеденную губную помаду и, наконец, самого Уильяма, который сидел рядом с пустой дамской сумочкой. Из волос у него позади уха торчал небольшой гребень, а сам он занимался тем, что открывал и закрывал застежку-молнию на кошельке. Увидев меня, он отодвинулся в глубь туннеля, и я поняла, что должна вести себя похитрее, если хочу получить обратно оставшиеся у него вещи.
У себя в сумке я всегда носила небольшой запас сладостей на случай всяких непредвиденных обстоятельств. Держа в одной руке конфету, я показала ее Уильяму, а другую руку протянула к нему ладонью вверх. Он явно заинтересовался конфетой и предложил мне взамен двухпенсовую монетку. Я отрицательно покачала головой и показала на кошелек. Уильям понял меня и взялся за кошелек, но, прежде чем отдать его, высыпал все содержимое на землю. Подивившись деловой сметке своего питомца, я вручила ему конфету. За шесть конфет мне удалось выторговать почти все, что оставалось у Уильяма, и я поспешила обратно к тому месту, где меня ждала почтенная дама. У нее на плече сидел Пух и аккуратно вытаскивал шпильки из ее волос.
Я надеялась, что сезон дождей положит конец нашествию туристов и наши утренние прогулки с шимпанзе станут по-прежнему спокойными и миролюбивыми. Однако появление в резервате ориби Чарли снова повергло все в состояние полного хаоса.
Ориби — это серовато-коричневая антилопа величиной с обычную собаку. На каждой щеке у нее по лысому черному пятнышку, а под глазами расположены небольшие железы, выделяющие пахучую жидкость, которую антилопа оставляет на окружающих ее растениях. Чарли был молодым самцом с короткими притупленными рогами. Когда его привели в резерват, он стоял рядом со своим владельцем и доверчиво терся щекой о его ногу, производя впечатление вполне ручного, здорового и красивого молодого животного.
Прежде чем выпустить ориби на территории резервата, мы решили поместить его на несколько дней в загоне для антилоп, чтобы дать ему возможность немного адаптироваться. Через пару часов в загоне царила полная неразбериха. Чарли с таким ожесточением гонялся за антилопами, что мне пришлось увещевать его. Он был в состоянии крайнего возбуждения, носился вдоль изгороди, высоко подпрыгивая, или, устав гоняться, скакал посреди загона на прямых негнущихся ножках. Иногда он останавливался, чтобы потереться щекой о траву или кустик, дыхание его было тяжелым и прерывистым. Как только я вошла в загон, он начал скакать и крутиться вокруг меня, издавая трогательное гортанное блеяние. Звук был настолько жалобным, что я нагнулась и попыталась приласкать Чарли, приписывая его поведение тоске по отсутствующему хозяину. Ласка подействовала, но ненадолго. Он отскочил, покрутился вокруг, а потом, нагнув голову, бросился на меня. Я успела увернуться от его рогов и побежала к воротам. Он скакал следом и несколько раз пытался боднуть меня. У самых ворот мне удалось схватить его за рога и бесцеремонно вытащить из загона. Подобное обращение испугало Чарли, он умчался в заросли кустарника, издавая пронзительный свистящий звук, которым ориби выражают тревогу и беспокойство.
С тех пор мы время от времени встречали Чарли во время наших прогулок. Иногда он мирно скакал на некотором расстоянии от нас, а потом исчезал в лесу, но иногда доставлял нам немало неприятностей. По-видимому, ему никак не удавалось найти себе спутницу жизни, и в этом, я полагаю, была причина его беспокойного поведения. Все шимпанзе, за исключением Уильяма, боялись Чарли, и не раз его появление нарушало ход наших мирных прогулок.
Однажды мы совершали свое обычное путешествие. Вдруг я услышала позади себя шорох листьев и хорошо знакомые мне блеющие звуки. Я обернулась — всего в нескольких метрах от меня стоял Чарли и раздраженно терся рогами о ветки невысокого кустарника. Я замерла в надежде, что он пройдет мимо. Быть может, так бы и случилось, если бы не Уильям, который соскочил с соседнего дерева и стал дразнить антилопу. Последовавшая за этим сцена очень напоминала испанскую корриду. С дерзостью заправского матадора Уильям дразнил своего быка: швырял в него пылью и сухими ветками, хватал за задние ноги и успевал отпрыгнуть на спасительное дерево. Он увертывался от рогов Чарли с восхитительной бравадой и ухитрялся даже похлопать по его крестцу, когда ориби в ярости проносился мимо. Но вот Уильям устал и, запыхавшись, уселся на дерево, нарочно выбрав самую низкую ветку, с которой продолжал дразнить взбешенную антилопу.
И тогда Чарли стал искать глазами более доступный объект для нападения. Им оказалась я — он с нескрываемой яростью устремился на меня. Я побежала и, наверное, успела бы залезть на дерево, если бы не Пух, который, решив, что я ухожу, с глухим стуком шлепнулся с ветки мне на плечо. Я споткнулась от этого неожиданного толчка, и Чарли тут же использовал свое преимущество. Едва я ухватилась за нижние ветки дерева, как почувствовала, что его рога вонзились мне в ногу.
Тут с дерева слез Уильям. Возможно, он спешил мне на помощь. Чарли мгновенно развернулся и бросился на него. Уильям не успел избежать сильнейшего удара в грудь и упал навзничь. Когда он поднимался, Чарли, низко пригнув голову, налетел снова и ударил его прямо в лицо. Раздался душераздирающий визг. Я бросилась к Уильяму вместе с Пухом, который все еще цеплялся за меня, и увидела, что шимпанзе сидит, крепко прижав к лицу обе руки. Между тем Чарли, описав круг, опять приближался к нам. Схватив первое, что попалось под руку — довольно увесистый кусок древесины, — я швырнула им в него. Удар пришелся по спине и был достаточно силен, чтобы заставить его изменить направление. Встревоженно свистя, Чарли ускакал в кусты.
Я наклонилась, чтобы осмотреть Уильяма. Кровь, просачиваясь между пальцами, медленно стекала по темной шерсти. Бережно, но твердо, преодолевая сопротивление шимпанзе, я отвела его руки от лица. На месте левого глаза было распухшее кровавое месиво. Стараясь не поддаваться панике, я взяла Уильяма на руки. Пух отказался идти, когда я стряхнула его со спины, и, громко крича, вцепился мне в ногу. Ну что ж, придется нести обоих. Нагнувшись за Пухом, я впервые заметила у себя под коленкой окровавленную рану. Странно, что боли я совсем не чувствовала. Позвав остальных шимпанзе, я поспешила к питомнику.
