Вокруг света за китами - Зенкович Борис Александрович (полная версия книги .txt) 📗
Охота за синими китами
Малые полосатики в проливе Сенявина.
К нашему удивлению, в Чукотском море прояснилось: туман разгоняло небольшим ветром. Мы подошли к берегам Аляски, они вычерчивались по горизонту своими низменными берегами, но китов не встретили; льдов тоже не видно. В направлении нашего берега были видны какие-то столбы, которые то исчезали, то снова появлялись. Решили узнать, что это за столбы, и пошли по направлению Чукотского полуострова, к мысу Дежнева. Через два часа полного хода мы поняли, что эти столбы — фонтаны китов, которые благодаря рефракции оказались видны чуть ли не на тридцать миль. Это был первый случай, когда мы видели фонтаны на таком далеком расстоянии — собственно, даже не фонтаны, а отражение их в воздухе.Серело, и надвигался туман, когда мы буквально ввалились в стадо финвалов и горбачей голов в триста. Киты ходили группами по 3 — 5 голов в каждой, были совсем непугливы, просто говоря не обращали на нас внимания, и их было такое множество на сравнительно небольшом пространстве моря, что не нужно было и ходить за ними. Стоило постоять неподвижно минут пятнадцать, чтобы в пределах выстрела оказалась пара китов, а иногда и больше. В это время Хауген, который по положению находился в наблюдательной бочке, крикнул: «Слева кит с двумя плавниками!» И крикнул он каким-то особенным голосом, причем повторил это и по-норвежски. Обычно же команда у нас отдается на русском языке, к которому постепенно привыкли и наши иностранцы.А нужно оказать, что среди китобоев есть старинное поверье о том, что китовые стада имеют своих предводителей, — норвежцы говорят «конунга», и эти предводители имеют на спине два плавника. Я слышал об этом поверье, но не придавал ему никакого значения, зная, что у моряков, рыбаков и зверобоев есть много всяких рассказов о разных чудесах, которые якобы встречаются в море-океане. Услышав возглас Хаугена, я бросился на бак и, действительно, увидел кита с двумя едва видными спинными плавниками — он как раз в это время нырял. Взволнованный Карлсен, который за всю свою долгую китобойную практику ни разу не добыл ни одного кита с двумя спинными плавниками, — а убил он больше трех тысяч китов, — крикнул Хаугену, чтобы он не . терял из виду этого странного кита, не обращая внимания на остальных, грузно выплывавших то тут, то там и часто вблизи нашего корабля.Представьте себе на минуту свинцовое море, вдали скалы неприветливого берега, хмурое небо, надвигающийся туман, плотной стеной стелющийся по морю, небольшое двухмачтовое судно и десяток фигур, одетых, даже закутанных, в полушубки и валенки или сапоги, неподвижно застывших, а кругом сотни фонтанов китов. Но вот очарование нарушено: Хауген заметил удивительного кита, медленно плывущего поперек нашего курса. Идеальное положение! Плавно двинулся китобоец; наклонившись, застыл гарпунер у пушки. Кит двигался очень медленно, никакого беспокойства не обнаруживал. Еще секунда-другая и раздался выстрел: гарпун угодил. в спину, чуть впереди первого плавника. Но что это? Второй плавник вдруг стремительно отделился и отошел в сторону. Мы поняли, что убили матку, которая ходила с детенышем. Жаль, конечно, и очень жаль, но ничего не поделаешь. А у вас строго-настрого запрещено охотиться за китами, которых сопровождает сосунок, так же как и запрещено убивать молодых китов.Пораженная гарпуном китиха медленно переворачивалась вверх брюхом; из сосков (у китов-самок два соска и два вымени), пульсируя, сильной струей шло молоко. Струя молока пронизывала воду на расстоянии двух метров и затем расплывалась. Туша не тонула. Видимо, пораженная в самое сердце, матка не успела выпустить воздух и плавала. Китенок или теленок, как обычно его называют, куда-то скрылся. Огорченный Карлсен ушел с бака к себе в каюту, — снова рассеялась мечта о предводителе китовых стад. Хауген тоже неловко себя чувствует, — как это он, опытный китобой, и не смог разглядеть малыша рядом с маткой! Кое-кто раздраженно предлагает ему носить очки. Быстро, но молча, без обычных шуток, команда ошвартовала вита. Одновременно начали заряжать пушку. И в это время появился китенок. Он шел у самой поверхности и разыскивал свою мать, но мать, накрепко пришвартованная цепями к борту китобойца, навеки для него потеряна. Он помучается несколько дней без пищи, а затем погибнет — это обычная судьба слабых в мире животных. И нам прибыль малая, потому что кормящие самки обыкновенно очень худы и дают мизерное количество жира. Я нарочно проследил за вываркой жира из этой самки и выяснилось, что мы получили от двадцатиметровой кормящей самки лишь около трехсот килограммов жира. Обычно же такой кит приносит не менее 8 тонн жира. Но раз так случилось, то мы взяли пробы молока от этой самки, чтобы выяснить химический состав китового молока, о чем я еще расскажу.В этот день, вернее в течение часа, который был в нашем распоряжении до сумерек и тумана, убили еще двух китов, но долго еще перед нашими глазами мелькал спинной плавник маленького, одинокого китенка, осужденного на голодную смерть. По радио мы связались с «Алеутом» и другими нашими китобойцами, сообщили им, что нашли богатое китовое поле, просили поскорее двигаться к мысу Дежнева и затем, с тремя китами на буксире, двинулись туда же. Шли близко у берега, с трудом преодолевая быстрое течение, идущее из Берингова моря в Чукотское, прошли селение Наукан с сотней эскимосских яранг, расположенное на самой крайней восточной точке полуострова, и стали на якорь у селения Дежневе — месте предполагаемой встречи с нашей флотилией. Для добычи сегодняшнего дня приготовили якорь с буйком. Якорь забросили недалеко от берега и к нему привязали нашу добычу, с флатом, воткнутым в одного из них.Шли годы. Много разных приключений испытали мы, охотясь за китами, но почему-то врезались в память вот эти первые случаи, когда мы только что начали знакомиться с повадками китов, когда для нас каждый промысловый день приносил что-то новое, что до этих пор мы еще не знали, хотя в море мы были далеко не новичками. Но сейчас мы на все научились смотреть другими глазами, глазами морских следопытов, что ли? Это позволило нам довольно быстро научиться тому, чему при других обстоятельствах учатся долгие годы. Ведь через два-три года мы хорошо обследовали наши промысловые районы, вернее, открыли их, кое-что узнали о повадках китов и в промысловой сноровке обогнал» своих учителей — норвежцев. Уже через два года у пушек стали свои, русские гарпунеры и первым из них, конечно, Петр Андреевич Зарва.А теперь коротко расскажу о привычках финвалов или сельдяных китов, как мы их называем. Меня часто спрашивают, а где еще охотятся за этими китами, как мы узнаем, что это финвал, а не другой какой-либо кит, как и где рождают они своих детенышей, долго ли они живут и что известно о их происхождении.За финвалами охотятся у берегов Северной Америки и у берегов Южной Америки как с тихоокеанской стороны, так и с атлантической. Добывают их там десятками и сотнями. Наши соседи на Аляске почти каждый год охотятся за финвалами у материка и у Алеутской гряды. Добывают их и у берегов Японии и Кореи. Охотятся за ними и у беретов Норвегии, у Исландии, у Фарерских островов, у Шетландии и у Гренландии, у Испании и у Португалии, вблизи Азорских островов и у берегов Испанского Марокко, у берегов Перу и Чили, у Южной Африки (Кап, Наталь) и у острова Мадагаскар. Но особенно много их добывается в водах Антарктики. Если во всех перечисленных местах их добываются десятки и сотни, то в водах Антарктики — тысячи: в 1952 году, например, в водах Антарктики добыли 18380 финвалов, причем только пловучие базы, не считая того, что было добыто у островов Южной Георгии, где с давних времен, — около полустолетия, — работают береговые китобойные станции, добывающие в настоящее время до двух тысяч финвалов в сезон.Узнавать китов-финвалов наши китобои хорошо научились и легко отличают разные виды китов, во-первых, по фонтанам, и, во-вторых, по характерным для каждого вида, следовательно, и для финвалов, движениям у поверхности воды. Фонтан сельдяного кита напоминает довольно стройную колонну, расширяющуюся в верхней части, и нужно оказать, что он совсем не похож на те рисунки, которые время от времени публикуются в разных, в том числе и научных работах. Первый наиболее мощный фонтан, — ведь кит выпускает его после довольно длительного нахождения под водой, — достигает 8 — 10 метров высоты и процесс выпускания фонтана — выдоха испорченного воздуха — длится 4 — 5 секунд. При этом слышен характерный и довольно сильный звук, напоминающий звук выпускаемого под давлением пара. Конечно, это совсем не «рев», это скорее фырканье, ведь голосовых связок у китов нет, следовательно, ни реветь, ни мычать финвал не может. Мы наблюдали сотни раненых финвалов, у которых было еще много сил для сопротивления и, тем не менее, агония их была всегда безмолвна.Во время жировки, когда финвалы усиленно питаются на наших ли дальневосточных «полях» откорма, в антарктических ли морях, в спокойном состоянии сельдяной кит выбрасывает от трех до шести фонтанов (чрезвычайно редко больше шести), с интервалами в 10 — 16 секунд. Мы сотни раз проверяли с секундомером в руках эти интервалы, после чего и вывели эти средние цифры. У поверхности воды, во время «фонтанирования» — дыхания, киты эти находятся до двух минут. Сколько мы ни наблюдали за процессом дыхания финвалов, никогда более двух минут они не находились у поверхности. Затем они снова ныряют в глубину, оставаясь там от 3-х до 6 минут. Нужно здесь еще добавить, что перед нырянием на сравнительно длительное время (3 — 6 минут) финвал делает последний продолжительный вдох, набирая запас воздуха. Когда финвал ныряет на длительное время, он показывает голову, всю спину со спинным плавником и часть хвостового стебля, при этом тело его сильно изгибается, выпячивая спину, выгибая хвостовой стебель, и исчезает он, как будто бы вращаясь. Но он никогда не показывает лопастей своего хвоста. А спинной плавник у него среднего размера, так от 35 до 50 сантиметров высотой, с небольшим вырезом в задней части.На поверхность же финвал поднимается очень отлого, показывая все свое огромное туловище почти в одной плоскости; фонтан появляется еще ранее того, как покажется голова, так как он, как я уже немного раньше рассказывал, открывает дыхала еще под водой, а потом уже появляется верхняя часть головы с открытыми дыхалами и передняя часть спины. Как только финвал выпустит первый фонтан и вдохнет запас свежего воздуха, он медленно двигается вблизи поверхности воды и все его движения очень хорошо видны из «вороньего гнезда», откуда мы обычно и ведем наблюдения. Наш глаз настолько привык отличать одного кита от другого, что мы безошибочно определяем, с какими китами мы имеем дело.Ночью финвалы проводят почти все время у поверхности воды, куда из глубины подымаются мириады планктонных ракообразных и крылоногих моллюсков. Днем эти рачки и моллюски почти всегда находятся в сумраке глубины, они избегают яркого света, но ночью совершают «суточные миграции» вверх, как говорят гидробиологи. Впрочем, когда небо мрачно, а в наших водах это обычное явление, то эти рачки так и остаются у поверхности, окрашивая воду в буровато-красные тона. Тогда и финвалы не ныряют, а ходят почти у поверхности и питаются ими. Конечно, и фонтаны тогда совсем другой конфигурации и силы.Сельдяные киты, играя, никогда не выпрыгивают из воды, они очень спокойно и даже монотонно ведут себя. Но при этом никто и никогда не мог угадать, в каком месте они появятся после длительного ныряния. Путь кита-финвала, впрочем и других китов, под водой мы никогда проследить не могли. Но плавают под водой они тоже быстро, так как за те минуты, что они находятся под водой, они проплывают иногда более трех миль.Скорость плавания сельдяного кита обычно не более 10 миль в час, иногда даже и меньше. Но на дальних переходах эти киты плывут с большой скоростью, не менее 15 миль в час, так как мы не раз пытались догонять таких китов и никогда нам это не удавалось, хотя погоня иной раз длилась три-четыре часа: они скоро скрывались за горизонтом. А напуганный финвал развивает еще большую скорость.Что же касается глубины, на которую ныряют обычно эти киты, то она не велика и не доходит даже и до 100 метров. Мы часто проверяли это, сверяя улов нашей планктонной сетки с содержимым желудков финвалов, которых мы добывали в тех же местах. Основная масса планктонных рачков находилась на глубине в 50 метров, следовательно, киту и не нужно было нырять глубже. Осенью эти рачки опускаются на значительные глубины и мы убедились, что в таких местах у китов либо пустые желудки, либо же они питались рыбой. Замечу еще, что мы охотились за этими китами и на больших глубинах, вдалеке от земли, и вблизи материка или островов, где глубины были совсем небольшие, до 50 метров, и везде эти киты вели себя совершенно одинаково и с такими же усилиями ныряли как на малых, так и на больших глубинах.
