Длинные уши в траве. История косули Рыжки - Кршенек Иржи (лучшие книги без регистрации txt) 📗
Но ведь эту глупость выдумала Ивча, только об этом все уже забыли. Она надеялась, что ей повезет и она выиграет, и заранее радовалась, что увидит, как я хожу с фонарем вокруг дачи.
Больше всего разных духов обретается вокруг бабушки. Одни дергают ручку веранды, другие ломятся к бабушке через курятник и шумят. Наша бабушка водит дружбу с духами, ей можно сто раз говорить, что в курятнике живут мыши и землеройки, у нее на этот счет свое мнение, и никто ее не переубедит.
Утром бабушка спросила, что за крик был ночью, а когда мы рассказали, она начала нашего Ивоушека жалеть, гладить по голове и сразу же натерла ему полную тарелку моркови с яблоком — уж если есть в нашем доме у кого-нибудь блат, так это у Ивчи, которая об этом знает и потому жуткая проныра. Она, конечно, делала вид, что морковь ей очень нравится, и набивала ею живот, хотя я-то хорошо знала, что она с удовольствием запулила бы ее вместе с тарелкой в воду. Права мама, когда говорит, что наш Ивоушек большой комедиант.
4
Дядюшка что-то искал в курятнике, потому что уже позавтракал. Он чем-то громыхал, а потом я заметила, как он взял с веранды одну из своих брызгалок, которых у него целый склад, и снова вернулся в курятник, а когда шел и был только в трусах, у него ужасно трясся живот, который он называет мускулами. Потом мы все вдруг увидели, как он выбежал из курятника и, махая как сумасшедший руками, понесся к дороге. Там он швырнул аэрозоль на луговину, а мы все застыли в ужасе: за дядюшкой летел целый осиный рой. Дядюшка, должно быть, хотел убежать от ос в лес, но, когда очутился на дороге, вдруг круто повернул, что есть силы шлепнул себя по заду, куда, наверное, вонзилось жало, помчался вдоль живой изгороди к реке и без единого слова бултыхнулся с мостика в воду — даже вздыбилась большая волна, словно пошел ко дну корабль. Осы тоже круто повернули над самой водой, немного покружили, а потом, устрашающе жужжа, возвратились к курятнику. Дядюшка вынырнул на другом берегу, под ольхами. Он пыхтел, плавал столбиком, одной рукой ухитряясь вытирать лысину. Все, что случилось, было как гром среди ясного неба, а главное, этот прыжок в воду и это плавание по дну, потому что дядюшка влезал в воду всегда с большой опаской и долго осваивался в ней. Дядюшка отломил ольховую ветку и поплыл назад. Было смешно, что он не говорил ни слова, только ужасно сопел и отплевывал воду. Я пошла, подняла аэрозоль, что он кинул. Это был биолит «Л», из-за которого, собственно, дядюшка и бросился в бегство, потому что, как он нам объяснил, увидел в курятнике осиное гнездо и решил побрызгать на ос.
У мостика дядюшка увяз в тине и с минуту никак не мог выбраться из воды. Но за все время не сказал ни слова. Тут уж на дядюшку напустилась бабушка: кричала, что он разрушитель и мастер-ломастер, и давала ему еще другие такие же прозвища. Но дядюшка из-за этого плавания был очень расстроен, ноги у него тряслись и почернели от ила.
Папка сказал:
— Я просто удивляюсь, Лойза, ну что тебе дались эти насекомые? В конце концов, это же абсолютно миролюбивые осы, но уж коль ты нападаешь на них со своим биолитом, то совершенно естественно, что они бросаются на тебя решительно и беспощадно.
Дядюшка махнул рукой и пошел к колодцу накачать воды себе на ноги. А потом крикнул бабушке таким печальным голосом:
— Как ты думаешь, чем лучше натереться: альпой или уксусом?
Он тер свой зад, куда впилось жало, и даже начал прихрамывать, чтобы всем показать, как ему солоно пришлось.
Папка сказал, что шесть шершней способны забодать лошадь — это научно доказано. Только теперь дядюшка заговорил с нами и объяснил, что, когда решил выгнать ос из курятника, он действовал в наших общих интересах, а главное, ради бабушки. Он, конечно, хотел бы посмотреть, как дает стрекача папка, но каждому, мол, свой черед.
Папка в свою очередь сказал дядюшке, что все, что касается бега, было на уровне, следует признать, что дядюшка на редкость проворный и подвижный, даже в воде он держался отнюдь не худшим образом. Дядюшка опять же только махнул рукой и скрылся в своей дачке, а бабушка наконец сменила гнев на милость и пошла ему намазать альпой зад. Потом она говорила, что дядюшка, наверное, заполучил изрядную порцию жал, у него весь зад вздулся, точно валенок.
Тем временем в папоротнике Рыжка снова принялась проделывать передними ножками и головкой свои упражнения.
— Какая непоседа! — сказал папка и пошел к ней.
Он понес Рыжку под яблоньку, а когда захотел положить ее на траву, она вдруг забила передними ножками и твердо уперлась в землю.
— Ну и ну! — удивился папка. — Подумайте только! Ты уже вспомнила, что у тебя есть ноги?
Мы подскочили к Рыжке, и папка сказал маме, что он подержит косулю, а мама пусть расставит ей ножки.
— Но она еще ужасно маленькая, — сказала мама.
— Ну и что из этого, что маленькая? — возразил папка. — Разве маленькие косули не бегают? Вы способны до невозможности раскормить косулю, ты только посмотри, какое у нее брюшко. Ей надо упражнять ножки, они ей всю жизнь нужны будут.
Как только Рыжка коснулась передними ногами травы, она расставила их и твердо уперлась в землю.
— Вот-вот, — сказал папка. — А теперь задние ноги чуть раздвинь и оттяни назад. Чтобы равновесие было. Она совсем забывает, что у нее есть и задние ноги.
Папка крепко держал Рыжку за бока, мама — за ножки, и Рыжке ничего не оставалось, как встать на задние ноги. Шаталась она ужасно, а когда совсем потеряла равновесие, привалилась на папкину ладонь.
— Если отпущу ее, плюхнется на землю, — сказал папка. — Чувствую руками, что задними ножками она не упирается. Ну, ладно, Рыжка, встаем, мы уже достаточно належались.
Мама опять выпрямила Рыжке ножки, а папка развел ладони. В эту минуту мы увидели, как Рыжка в первый раз встала на собственные ноги. Это была коротенькая минутка, потому что задик ее сразу скособочился, и, не помоги ей папка, она шлепнулась бы на землю, но в эту минутку она все-таки стояла совершенно одна, ножки-шпильки держали ее.
— Ну, ты молодчина, Рыжка, — сказал папка, — исполнила перед нами хороший номер.
Дядюшка тер отекший зад.
— Лойза, видел? — сказал ему папка. — Если сегодня она сумела простоять на собственных ногах секунду, завтра таких секунд будет уже две, но даже и это совсем не важно. Главное, ножки у нее в порядке, сегодня мы в этом окончательно убедились.
— Отпусти ее, пусть отдохнет, — сказала мама взволнованным голосом. — Она ужасно напугана.
— И кормить ее нужно регулярно, — продолжал папка. — Утром миска каши, потом днем и вечером, перед тем как пойдет в домик. А главное, вволю травы и листьев. Пусть жует, пусть укрепляет зубы.
— А тебе не хочется, чтобы она уже сейчас перепрыгнула реку? — спросила мама.
— Нет, ни мне, ни ей этого не хочется, — сказал строго папка. — Но прежде всего я не хотел бы, чтобы вместо косули здесь вырос поросенок. Вы то и дело суете ей что-то под нос, а потом удивляетесь, что ей не хочется вставать. Вот прочти-ка там: детеныш косули через несколько дней после рождения должен следовать за матерью. Косуля-мать заставляет его встать на ноги. Это, если хочешь знать, умная книжка, и написали ее люди сведущие. Ты только вспомни ну хотя бы об этих двух, — папка указал пальцем на меня и на Ивчу. — Будь по-твоему, они бы до сих пор ели ложкой и не знали, что такое нож с вилкой.
